Юлия Никузина: «Все мои стихи – то, что я переживала и чувствовала когда-то»
10 февраля 2017
«Для меня быть поэтом – это значит видеть красоту – и восхищаться ею, любить жизнь – и тоже восхищаться ею. И уметь выразить все это словами. Если не любишь красоту и жизнь – писать не надо. Никогда. Ни о чем». Умеющая быть афористичной в стихах и жизни Юлия Никузина в одном нашем зимнем вечернем разговоре накануне выхода ее книги рассуждала о том, как это – совмещать в себе поэта и юриста, нежную женщину и автора, говорящего голосом молодого Казановы, при этом создавать красивую историю любви для сердца, «которого может на все хватить», и балансировать между «лепестками цветика-семицветика».
«Появились люди, которым захотелось посвящать стихи»
– Юлия, уйти с работы-мечты, чтобы последовать за сердцем и быть поэтом – поступок отчаянный, смелый, красивый и романтичный – если смотреть со стороны. А какой собственный внутренний путь предшествовал этому?
– С того времени, когда я выбрала себе профессию, у меня была мечта работать юристом на большом предприятии, потому что это надежно, престижно и интересно.
Начинала с частного предпринимателя. Продолжила в Восточно-Сибирском речном пароходстве. Там чувствовала себя на своем месте, особенно нравилось и было важно, что помогаю компании, стремящейся не только получить прибыль, но и ставящей более высокие цели: она в том числе и бесплатно перевозила людей, доставляла уголь в труднодоступные места.
А потом, ведомая своей идеей, попала в «Иркутскэнерго» – и это был предел мечтаний для моего карьерного роста. Я была единственным юристом, правой рукой руководителя, умного, профессионального, с которым было интересно работать, чувствуя, что я важна во всей системе предприятия. Когда после кадровых перестановок его сняли, поняла, что мне там больше нечего делать, возможности для реализации там исчерпаны.
Год преподавала основы юриспруденции для руководителей на курсах повышения квалификации. Да, это был новый опыт, но быстро стало скучно: первый курс прочитала, а дальше – повторять? Так, не видя для себя перспектив в карьере, достигнув всех поставленных целей, пять лет назад я ушла из профессии – в семью, которая меня поддержала, к поиску себя и тому, что всегда считала своим призванием, – поэзии. Просто хотела побыть дома, ощутить себя в другом качестве.
– Что для человека, сочетающего в себе «стихи и прозу, лед и пламень», означает поиск себя?
– Заняться самообразованием, психологией, «человековедением», ездить на семинары, стать инструктором по гимнастике Капля, загореться этим, начать вести группу по этой гимнастике, полтора года организовывать занятия по женственности, наблюдать, как изменились её участницы. А потом обнаружить, что самопознание развернуло к поэзии, которая была фоном всегда, но не выходила на первый план достаточно долго. Кроме того, в тот период появились люди, которым захотелось посвящать стихи, это вдохновляло, и стихи пошли чаще, больше. А 2014 год вообще стал переломным – пережила очень сильные события, глубоко затронувшие сердце, а потом долго осмысливала то, что осталось в душе, – и полилось много стихов про счастливую и несчастную любовь.
Я очень благодарна тому опыту погружения в себя, так как много что про себя узнала – и стала писать так и столько, как никогда раньше. То ли мозги освободились от профессиональных вещей, то ли надо было перечувствовать то, что перечувствовала, и начать писать. Но я настолько тогда стихам открылась, всем возможным – и пошли идеи творческих вечеров: по своим стихам, Цветаевой, Ахматовой, Бродского, Маяковского.
«Мир становится чище, когда от плохого избавляешься стихами»
– Что поэту дает такое погружение в творческий мир других – невероятно сложных, противоречивых, обладающих гениальной способностью точно выражать мысли?
– Классный опыт: «освоение» несвоих стихов открывает с другой стороны и свои, и начинаешь понимать, почему стихи так притягивают. Я уже давно заметила: когда нехорошо, стоит почитать Цветаеву – и легчает. Потому что у нее из нутра все стихи идут, все «на крови» пишется, в строках выплескивается боль – будто твоя, импульсивно, с рифмами или без них, но выражая твое внутреннее очень точно в любом случае. И когда у нее находишь слова, которые описывают твое состояние, и которые ты подобрать не можешь, вот тогда становится спокойно, своя боль отпускает (поэтому Марина Ивановна так популярна, и на ее вечере было больше всего людей).
Думаю, стихи поэты для этого и пишут. Я вот для этого пишу. Особенно, когда неприятные эмоции из себя «выписываешь», их потом проще пережить. Они выходят в мир не криком, ломанием мебели, битьем посуды и телефонов, но тебя отпускает. Навсегда. Так, однажды у меня получилось несколько стихов на тему смерти, про то, что некто или нечто умерло. Разослала их друзьям, и те звонили и спрашивали, что случилось? А это умирала эмоция, отношение к человеку. Мне надо было с ним расстаться – выписать из себя стихами. Мир становится чище, когда эмоция уходит вот так, в гармоничной форме.
– Кроме облачения в строки «океана страстей», какие сюжеты невозможно не «уложить» в стихотворный размер?
– Часто – спонтанные. Сколько раз ловила себя на мысли: «Что-то давно стихов не писала». Чаще всего такое бывает, когда перемещаюсь из дома на работу, из города в город: еду и думаю, что время есть (больше часа), желание что-то в рифму сотворить есть, только вдохновение поймать нужно. И оно ловится. Например, недавнее стихотворение, начинающееся со строки «Она закрывает глаза и для всех она спит» родилось именно так: для всех остальных пассажиров я просто ехала и вроде как уснула, но внутри сплетались строки.
До этого долго не писала стихов, и самой было как-то пусто от этого. Чувствуя себя очень уставшей, открыла блокнот с несколько одиноко застывшими там заготовками, скользнула по ним, но не продолжила ни одну, а «услышала» в себе строку про себя в настоящий момент, глянула словно со стороны – и вот стихотворение пошло и пошло, я писала и как всегда не знала, что будет дальше, кроме того, что в финале будет что-то про то, что «она открывает глаза». А текст с первой строки просто сам разворачивался, я только немного могла слова переставить, чтобы уложиться в размер и рифму.
«Стихи, как и музыка, «висят» в воздухе»
– Чаще стихи «нашептывает» внутренний голос или многоголосый внешний мир?
– Мой внутренний поэт больше слышит извне. Стихи, как и музыка, они же в воздухе висят, ждут, когда их услышат. Чем точнее услышишь и запишешь, тем искреннее и честнее получится стихотворение. Главное на себя «одеяло не перетаскивать»: не стремиться «улучшить» и излишне отредактировать то естественное, что улавливаешь. Но бывает и иначе: хочется кому-то написать стихотворение, когда чувство к человеку переполняет, тогда строки изнутри идут. То есть у меня идет процесс взаимообмена с окружающим миром: я озвучиваю для него сокровенное изнутри меня и впитываю то, что слышу в нем, чтобы отобразить в стихах.
– Каким должен быть человек, чтобы вас переполняли чувства к нему?
– Умный и красивый, особенно – женщина. И если человек кого-то любит – он становится очень красив, любовь его «окрашивает». К таким «тянется» вдохновение. Это вообще для меня два самых притягательных символа. Допустим, на днях встретились с одной женщиной, обсудили общий проект, классно пообщались, ухожу от нее – и понимаю, что она может стать героиней стихотворения, но пока не очень хорошо знаю ее, поэтому конкретные образы даже пунктирно не приближаются. Но предчувствую, что это придет в будущем. Вообще я пишу тем, в кого влюбляюсь, а влюбляюсь я в людей легко: для этого надо, чтобы в человеке что-то горело, яркое, только его, личное, чтобы этот его огонь освещал все вокруг. Почти у каждого он есть, главное, увидеть и раскрыть. Про любого человека можно написать стихи, но происходит это спонтанно.
– Получается, что это третий путь «биографии» ваших стихов: они не «висят» в воздухе, не возникают просто так внутри?
– Эти стихи получаются от обмена энергиями. У меня процентов восемьдесят таких, посвященных конкретным людям. А может, мой слух заточен на это, ведь каждый слышит что-то свое. Когда хочется выделить человека из пространства, а прямо, в прозе, обычно, не получается (да и не воспримется), пищу стихотворение – для меня это способ высказать свое восхищение так, чтобы герой заметил это восхищение и принял его, на каком бы расстоянии в отношениях мы ни находились. Мне кажется, что в прошлой жизни я была Казановой, поэтому так чутко слышу и осязаю любовь и могу писать о ней, отреагировав на кого-то.
– Поэтому вы и говорите о себе «поэт», никогда не произнося и не принимая от других «поэтесса»?
– Да, никаких поэтесс. Как-то смотрела фильм про Ахматову, там ее Крючкова играет, и в одном эпизоде, когда к ней обращаются «поэтесса», с достоинством поправляет: «Поэт. Надо говорить «поэт». И я с Анной Андреевной полностью согласна. Поэтесса – не то, не мое вообще.
– Что для вас – быть поэтом?
– Восхищаться жизнью. Любить жизнь. Если не любишь – писать не надо. Никогда. Ни о чем. Видеть красоту – в разном, во многом. Восхищаться красотой, не обязательно сиюминутной, но архетипической, и уметь это выразить словами. Вот это важно: такие же чувства могут быть лично у меня и кого-то другого, но именно я «услышала» их – и стихотворение написала. Поэтому мне часто говорят, что «ваши стихи – они обо мне». А я просто услышала.
У меня был период, когда я глубоко задумывалась над этим вопросом, о предназначении поэта. В то время в том числе писала много трагических стихов, жестких, «с кровью». А потом внутренний «тумблер» переключился, и ясно поняла, что таких стихов быть не должно, источников боли и слез и так очень много, зачем приумножать ее и своими стихами (хотя среди моих читателей были и те, кому такие стихи оказались близки).
Если перевести мою философию в метафору, она будет такой: можно очистить пространство, и посадив лес (чтобы деревья занялись «фильтрацией» воздуха), и вырубив (открыть простор, чтобы ничего не загораживало горизонт). Стихи с болью – это как раз вырубка леса, но не понятно, чем потом воздух наполняется. Я за то, чтобы сажать лес, и стихами в том числе. У меня осознанный запрет самой себе не писать такого никогда. Надо больше светлых стихов писать, даже если тебя переполняют переживания.
«Бурные отношения учат «выписывать» сильные эмоции в стихах»
– Один из ваших творческих вечеров назывался «Корабли и песок», эти два образа и их вариации – сквозные в стихах. Что они значат для вас, эти символы-талисманы?
– У меня есть стихотворение, посвященное мужу, начинающееся со слов: «Когда-нибудь мы будем жить у моря». Это наша общая пока несбывшаяся мечта. Да и на самом море так давно не была, только в стихах его слышу. Конечно, сейчас есть Байкал, он немного сглаживает отсутствие моря, но он – озеро, и с одного берега я вижу другой, а мне нужна «большая вода», рядом с которой я успокаиваюсь и совсем иначе себя чувствую.
Похожие ощущения у меня бывают на Ольхоне, от которого на кораблях прошлым летом отходила дважды, на котором пережила сильные эмоции, связанные с переживаниями по поводу одного «лирического героя» – некого Одиссея, уплывающего от меня, чью судьбу не могу предсказать, а самого – удержать. Этот классический образ лег на личную историю, и моя душа прошлым летом была в поиске собственного места в просторах жизненного океана: то ли я плыву на корабле, то ли должна ждать на берегу, то ли я корабль, то ли – остров, то ли – капитан. Все переживания отразились в стихах. «Одиссей» – одно из самых любимых и сильных стихотворений, и таким останется, «Ты читаешь меня» – тоже из того времени, тоже вобравшее многое.
Хотя тогда много смеялась и шутила, как никогда, но внутри переживала. Есть часть меня очень жизнерадостная, любящая пошутить, а есть та – как Пенелопа, которая плачет на берегу. Это как юрист и поэт, которые тоже сочетаются и дополняют друг друга. Смех – это в какой-то мере мой Одиссей, защита, который каждый день уходит в плавание. И которому иногда надо в пучину.
Но теперь тема уходит, стихов про это мало – и это хорошо. Каждые такие отношения учат поэта писать, выписывать из себя сильные эмоции. Если все ровно, и стихи пишутся такие же.
«Юрист во мне влияет на поэта, маму, друга, жену»
– Как в вас уживаются юрист и поэт, заботливая мама и лирический герой, готовый броситься в новые авантюрные отношения, любовь к мужу в жизни и любовь к десяткам персонажей в стихах? Какими барьерами разделены внутри все эти ипостаси? Как «охраняются» границы?
– Один знакомый как-то задал мне похожий вопрос: «Ты здорово пишешь стихи и так же здорово готовишь. Но ведь борщ и стихи – это разное. Как получается на одном уровне делать и то, и другое». Я ответила, что если бы не варила такие классные борщи, у меня не получались бы такие классные стихи. Потому что одно дополняет другое.
Когда варю борщ, я часть себя открываю через это, и она расцветает. Когда я в состоянии сумасшедшей мамы двоих детей, открываюсь совсем иначе и благодарю Бога, что он мне дал таких сына и дочь. Когда общаюсь с мужчинами – проявляется еще другая часть меня, невидимая в других обстоятельствах. Когда юрист – еще что-то новое, закрытое от остальных. А вместе – грани одного целого, это я вся. Мой юрист так долго без дела сидел, что и поэт был не вполне полноценный, и сейчас стихов так много, потому что после пяти лет перерыва и юрист снова со мной. Юрист влияет на поэта, маму, друга, жену. Реализация себя в каждой ипостаси дает энергию и наполняет все, как в цветике-семицветике. При этом вся я не принадлежу ни одной ипостаси, и они не занимают меня всю, потому что есть более мелкие, которые питают меня так же, как сотни рек – Байкал.
У меня есть такая теория про любовь, которая помогает лучше меня понять. Ее можно представить в виде булки хлеба: люблю – дала, разлюбила – отняла (с «откусанным» этой бывшей теперь любовью куском). А можно иначе, как я: в виде сада, где много цветников, свой для каждого любимого человека, и каждый цветник я возделываю по-своему. Близкие люди, родители, друзья – у всех есть цветник в моем саду, который принадлежит только им. Появится другой человек – будет другой цветник. Такие есть у каждого, кто для меня что-то значил. И даже если мы расстались, он не вытоптан, не выгорел. И сад этот готова продолжать до бесконечности. Человеческого сердца может на все хватить.
«Балансировать на грани – значит чувствовать жизнь»
– Для полноты ощущения себя вы в итоге и вернулись к работе юристом, «закольцевав» жизненный цикл, придав ему завершенность?
– Решение вернуться было непростым для меня. Захотелось поработать юристом, потому что был дискомфорт от осознания того, что владею скальпелем в этой юридической хирургии, знаю тонкости и при этом знания прячу, а хочу делать больше, помогать людям. Когда пришло осознание, что юриспруденция – это умения, которыми могу пользу приносить, у меня глаза загорелись. И я быстро вернулась, хотя переживала, что предаю основное предназначение – быть поэтом. Но когда все сказали, что наконец-то ты снова с нами, что у меня талант к юриспруденции, меня отпустило, и внутренний конфликт иссяк, не получая «подпитки».
А про закольцовку жизненного цикла – там опять же перетекание одной ипостаси в другую, потому что к возвращению в юриспруденцию меня подтолкнуло желание лучше узнать и реализовать себя как поэта.
– Как произошла такая метаморфоза?
– В мой пятилетний безъюридический период, когда я пестовала в себе поэта, как раз для него решила пойти учиться на филологический факультет иркутского госуниверситета, чтобы у меня была гуманитарная, лингвистическая база. Подала документы в магистратуру на специализацию по русской литературе, но потом, после встречи с Мариной Ташлыковой, исподволь сказавшей, что им в группе очень бы пригодилась помощь практикующего юриста, все же перешла на лингвокриминалистику.
О чем ни разу не пожалела, так как эта специализация, что-то среднее между лингвистикой и юриспруденцией, объединила две моих любви, дала общее «дело» поэту и юристу во мне. Филологи разбудили во мне спящего юриста. Благодаря им решила вернуться в профессию.
На одной из первых же научных конференций поняла, как же классно быть юристом и помогать филологам разбираться в тонкостях юриспруденции, оценивать юридический текст с точки зрения языка и с помощью языка находить «ключ» к юридическим документам, открывать им новое в юридической науке, а себе – в языке, на котором пишу стихи. Это то, что мне близко, – балансировать на грани.
После филфака лучше понимая язык как инструмент, которым пользуюсь, я иначе, качественнее, работаю и юристом, оттачивая мозги. А потом эта юридическая работа в итоге помогает и в стихах, которые теперь пишу только что тонко отточенным о законы карандашом.
Автор: Анна Важенина
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
