Сибиряки в первой мировой: к столетию окончания войны
11 ноября 2018
Сегодня весь мир отмечает столетие с момента окончания Первой мировой войны. Статистика гласит, что за четыре года войны в армии воюющих стран было мобилизовано более 70 миллионов человек, в том числе 60 миллионов в Европе, из которых погибло от 9 до 10 миллионов.
"Глагол" публикует небольшой отрывок из материалов доктора исторических наук, профессора Павла Новикова, который является одним из крупнейших в Сибири специалистов по данному периоду.
Во время Первой мировой войны из Сибири на фронт было отправлено шесть Сибирских армейских корпусов или 14 Сибирских стрелковых дивизий, девять Забайкальских, восемь Сибирских, два Амурских, Уссурийский казачий полк, Приморский драгунский полк. Штаб и управления 6-го Сибирского корпуса были сформированы по приказу Верховного Главнокомандующего № 36 от 2 сентября 1914 года. По окончании формирования в Иркутске штаб и управления корпуса выступили на театр военных действий в городе Седлец. На 11 октября в 6-й Сибирский корпус входили 13-я (развернута в Красноярске) и 14-я (в Омске) Сибирские дивизии, позднее 13-я будет заменена на 3-ю Сибирскую (до войны дислоцировалась во Владивостоке).
Еще один корпус (7-й Сибирский) и девять дивизий с 15-й по 22-ю Сибирские, а также Сводная Сибирская были сформированы уже в действующей армии, на фронте. Корпус образован летом 1915 года, а дивизии - в конце 1916 - начале 1917 года. При этом по две дивизии сформированы в семи Сибирских корпусах, по одной при остальных: 1, 2, 4, 5, 6-м.
При перевозке мобилизованных порой возникали проблемы. Подпоручик П. Шапошников, комендант станции Зима в июле 1914 года, вспоминал: «Из вагонов неслись песни, звуки гармони и крики подвыпивших "чалдонов", будущих лихих Сибирских стрелков, крепких, как таежные кедры, тяжелых на подъем, но безудержных и упрямых, если уж поднялись, часто доходящих до штыка в атаках 1914-1915 годов. Расстояния длинные в Сибири. По пять-шесть дней езды в душном вагоне нервировало людей, надоедало. Поэтому кое-где были опасные взрывы, почти бунты. Против кого? Да, против всех и никого! Чтобы поразмяться. Была и агитация против «начальства». Ведь Сибирь в то время была полна политических ссыльных. Как-то получаю телеграмму от коменданта станции Красноярск об эшелоне из Омска: "Эшелон буйный, грабит казенки, на станции (название забыл!) им убит комендант станции штабс-капитан Иванов"» . При двадцатиминутной остановке в Зиме «пассажиров» сумели словесно образумить, а до 10 человек, успевших в селе Зима ограбить водочную «казенку», задержать. Позднее, в 1916 году, «Инструкция начальника поезда по передвижению эшелона на Театр военных действий» была переработана - ему предоставлены права командира батальона, а солдат для предотвращения массовых побегов полагалось размещать в вагонах повзводно, а не так, как это было ранее, по уездам.
Сибирские стрелки стали последним крупным резервом первоочередных частей Российской империи, брошенным на чашу весов начального периода войны. Насколько стратегически грамотно был задействован этот резерв - это вопрос к русскому Верховному командованию, вопрос острый. Однако все сибирские части подтвердили блестящую репутацию, заслуженную в русско-японскую войну. Сначала они сражались на северо-западном направлении, затем на всем протяжении Восточного фронта от Балтики до Румынии, а часть забайкальских казаков - и в Азиатской Турции и Западной Персии.
Сибирские стрелки особенно отличились в боях за Варшаву, Лодзь в Августовских лесах. А. В. Туркул писал: «Сибиряки, чалдоны, крепкий народ. Я помню, как эти остроглазые и гордые бородачи ходили в атаку с иконами поверх шинелей, а иконы большие, почерневшие, дедовские. Из окопов другой норовит бабахать почаще, себя подбодряя, а куда бабахает и не следит. Сибирский же стрелок бьет редко, да метко... Губительную меткость их огня и боевую выдержку отмечают многие военные писатели».
Бои за Варшаву в конце сентября 1914 года отражены и в художественной прозе:
«Из-за Уральских гор, из лесных дебрей Забайкалья, с верховьев Амура, - еще дальше, из глубины Азии с рубежа Маньчжурских степей, от самых крайних пределов России, раскинувшейся на две страны света, - каждый день отходили красные поезда, бесконечно-длинные, медленные, как пульсация крови в жилах организма... Покинув свои поезда, сибирские стрелки выстраиваются для похода и столица, которую нужно спасти, принимает их в свое недра. Неведомый город, прекрасный, изнеженный, почти веселый, будто он не успел еще поверить в кровавый ужас, надвинувшийся на него так неожиданно. Стрелки идут мерным шагом вперед, к своей цели. Поступь их тверда, лица спокойны и непроницаемы. Бесконечным потоком серых шинелей, папах и штыков разрезают они живую стену толпы, запрудившей площади и улицы, и тихо колышатся впереди, точно хоругви перед крестным ходом их знамена, в дыму и крови освященные на Маньчжурских равнинах... Новый взрыв громового «ура», и авиаторы видят сверху серую пелену сибирских папах, клином врезавшуюся в густые ряды германцев... Молча и сосредоточенно гонят они перед собой обезумевшего врага, упорство которого сломлено сразу и бесповоротно, занимая одну за другой его траншеи, усеивая свой путь грудами вражеских трупов, сами не зная, где кончится их преследование. Битва выиграна, германцы отступили от Варшавы... И в широких волнах той же песни по-прежнему звучит сила, самая грозная из всех - сила побеждающей воли человека»…
Исследователь А. Смирнов подчеркивает, что «Первая мировая война еще раз показала, что боевые качества войск зависят не только от уровня их выучки, но и от особенностей тех или иных групп населения, а также от армейских традиций части. Так, среди солдат русской пехоты явственно выделялись сибиряки.
Приведем несколько примеров доблести сибирских стрелков. В германской армии каждый батальон имел свое знамя. За Первую мировую войну русским трофеем стало единственное германское знамя 1-го батальона 34-го фузилерного королевы Виктории Шведской полка. Этот батальон был пленен 3-м Сибирским стрелковым полком под началом генерал-майора В. А. Доброжанского 13 февраля 1915 года под Праснышем. Знамя, сорванное с древка, было брошено в колодец, в котором оно и было найдено (полотнище, навершие и ленты). Фузилеры входили в 6-ю германскую резервную бригаду, совершенно разбитую сибиряками.
Еще три германских знамени захватывали русские войска, но сразу были отбиты немцами в рукопашном бою. Это знамена 128-го и 141-го германских полков, взятые в Гумбиненском сражении соответственно 107-м Троицким и 108-м Саратовским русскими полками. Временным русским трофеем было и знамя 2-го батальона 2-го резервного гвардейского пехотного полка. Под ударами сибиряков 9 октября 1914 года у Бакаларжева 2-й батальон 18-го ландверного полка сжег свое знамя, а в феврале 1916 г. в Августовских лесах 1-й батальон 17-ш германского пехотного полка потерял знамя. Его обнаружили много дней спустя под трупами убитых и вернули в полк.
12 февраля 1915 года в районе того же Прасныша «отряд, собранный из команд конных разведчиков 2-й Сибирской дивизии, под командой капитана 5-го Сибирского полка Толстова у д. Эмова атаковал австрийскую пехоту с артиллерией. Взяты пленные и 4-х орудийная батарея». Капитан Толстов с разведчиками в конном строю не раз опрокидывал и вражескую кавалерию.
Западнее Варшавы у Воли Шидловской 1 июня 1915 года 14-я Сибирская дивизия первой из русских соединений подверглась газобаллонной атаке немцев. Пострадало 5 983 человек, из них 891 умер от отравления хлором. Несмотря на потери, были отбиты более десяти атак.
Под Праснышем 11-12 февраля 1915 года1-й Сибирский корпус, захватив 10 тысяч пленных, установил рекорд для операций Антанты. Он же в марте 1916 года неудачно наступал у озера Нарочь, потеряв до половины состава убитыми и ранеными. В Брусиловском прорыве участвовал 5-й Сибирский корпус, переброшенный с Северного фронта. Последние примеры боевой славы сибирских стрелков: удар на Митаву в конце 1916 года и летнее наступление 1917 года всех фронтов, проваленное из-за революционного развала. Однако разложение русской армии в 1917 году быстро покончило с некогда крепкими боевыми традициями соединений. Последовало братание и фактическое перемирие с врагом.
Немцы надолго запомнили сибирских стрелков. Так, немецкий генерал Второй мировой войны Г. Блюментрит писал: «Сибиряк, которого частично или даже полностью можно считать азиатом, еще выносливее, еще сильнее и обладает значительно большей сопротивляемостью, чем его европейский соотечественник. Мы уже испытали это на себе во время первой мировой войны, когда нам пришлось столкнуться с Сибирским армейским корпусом». В русском переводе, вероятно, допущена неточность, не корпус, а корпуса. Тот же Блюментрит вспоминал: «В 1914-1918 годах как лейтенант, я первые два года сражался против русских после первого боя с французами и бельгийцами в Намюре в августе 1914 года. В наших самых первых атаках на Русском фронте мы быстро осознали, что встретили совершенно других солдат, чем французы и бельгийцы. Более суровых воинов с крепким боевым духом и решительностью. Мы терпели значительные неудачи. В те дни это была Русская Императорская армия. Суровые, но в общем добродушные, они имели привычку предавать огню в военных целях города и деревни в Восточной Пруссии, когда их силы отходили... когда я называю основную массу Русской армии добродушной, я говорю об их европейских войсках. Значительно тверже были Азиатские войска, Сибирские корпуса в их жестоком поведении».
Блюментриту вторит Э. Людендорф, в 1914 году - начальник штаба германского Восточного фронта: «Сибирские корпуса были особенно сильны и доставили нам много хлопот». Весьма образны и русские свидетельства. Например, в автобиографичном художественном произведении маршал Р. Я. Малиновский приводит свои впечатления как рядового 1914 года в боях под Сувалками: «Левее, у сибиряков, шли упорные штыковые схватки. Там германская пехота, окрыленная недавней победой над гренадерами, не сдавалась. Но, разобравшись, с кем имеет дело, потеряла устойчивость и отступила». Другой очевидец: «Когда российский какой полк стоит, германцы выставляют двое часовых, а как только разведали, что подошел сибирский, то 20 часовых выставят».
Таким образом, доля уроженцев Сибири в рядах сибирских армейских корпусов и Сибирских стрелковых дивизий была наибольшей осенью 1914 года, сразу после мобилизации. Какой-либо системы в последующих пополнениях не отмечается. Призывники из сибирских губерний пополняли обычные пехотные части, и, наоборот, уроженцы Европейской России становились бойцами сибирских стрелковых полков. Не выявлено какого-либо соответствия ни между запасными бригадами и губерниями призыва личного состава, ни между запасными полками и частями действующей армии. Как следствие, если в конце 1914 года сибирские части были отмечены как наиболее стойкие, то в конце 1916 года именно в них происходят первые антивоенные выступления.
По опыту 1914-1915 годов на Сибирские корпуса возлагали самые ответственные задачи, но пополненные новым личным составом, они начинают разочаровывать командование. Так было 2 июля 1915 года с 12 и 13-й Сибирскими дивизиями, образовавшими новый 7-й Сибирский корпус. «Боевая слава, заработанная ими на полях Галиции и в Карпатских горах», позволила командующему 5-й русской армией генералу П. А. Плеве считать стрелков надежным прикрытием города Митава. «Но слава этих дивизий была заработана теми, кто остался на полях сражений, а здесь из испытанных бойцов было не более семи - восьми процентов». В дальнейшем снижение боеспособности продолжилось. Особенно напряженная ситуация была на Северном фронте. В середине декабря 1916 года его командующий генерал Н. В. Рузский говорил: «Рига и Двинск - два распропагандированных гнезда». Командующий Юго-Западным фронтом А. А. Брусилов сообщал: «7-й Сибирский корпус прибыл из Рижского района совершенно распропагандированным, люди отказывались идти в атаку, были случаи возмущения».
Павел Новиков, Иркутские кулуары
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
