Гавриил Романов: жизнь как сказка

27 июля 2021

«Глагол» продолжает еженедельные публикации обзоров иркутского историка и журналиста Владимира Скращука о редких книжных изданиях, многие из которых сохранились в Иркутске в единственном экземпляре.

Романов

Вел.кн. Гавриил Константинович В Мраморном дворце. Из хроники нашей семьи. – Нью-Йорк, «Издательство имени Чехова», 1955. – 216 с.

Гавриил Константинович Романов, считавший себя великим князем из дома Романовых, родился в 1887 году и стал вторым в императорской фамилии, кто по указу императора Александра III получил довольно обидный титул «князь крови императорской». Император исходил из того, что императорская фамилия растет слишком быстро и титул несколько девальвируется. Поэтому великими князьями стали только прямые потомки императоров, а правнуки и следующие потомки получили новый титул. Этот факт вместе с перенесенным в детстве брюшным тифом, определил всю дальнейшую судьбу мальчика.

Гавриил, второй сын великого князя Константина Константиновича (известного многим в России как поэт К.Р.), формально был таким же правнуком Николая I, как и император Николай II. Но ветвь его предков была малозначительной – отец Гавриила не был ни выдающимся военным, ни особенно важным государственным деятелем: он  был генерал-инспектором Военно-учебных заведений и президентом Императорской Санкт-Петербургской академии наук. Гавриил, как и пятеро его братьев, был записан в кадетский корпус и формально окончил его, но из-за постоянных проблем с легкими служить в мирное время не смог.

Окончив в 1913 году Александровский лицей, Гавриил стал всего лишь вторым представителем правящей фамилии, получившим гражданское образование. Но использовать его он не стал: после небольшого путешествия в Европу, с осени 1913 по апрель 1917 года князь Гавриил служил сначала в лейб-гвардии Гусарском полку (и выжил при отступлении из Восточной Пруссии), а затем в Генеральном штабе. После прихода к власти большевиков, Гавриил оказался одним из тех немногочисленных Романовых, кому удалось попасть под арест, но все-таки выжить. Спасли его, как утверждал князь Феликс Юсупов, хлопоты жены – балерины Антонины Нестеровской, которая сумела пробиться к Горькому и Урицкому. Основным доводом в пользу того, чтобы отпустить одного из Романовых за границу было его здоровье – он фактически умирал от туберкулеза.

Действительно, в Финляндию его вывезли на ручной тележке, поскольку самостоятельно держаться на ногах после тюремного заключения не мог. В Европе климат оказался настолько лучше, что Гавриил прожил до 1955 года и написал свои мемуары, открывающие императорскую фамилию с довольно странной, семейно-бытовой стороны.

Россия конца XIX века, на престоле император Александр III, в стране, с одной стороны, бурный промышленный рост и урбанизация, с другой, – бурная общественная дискуссия об итогах «великих реформ» и постепенном отказе от них. А  в Павловском дворце, где постоянно живет семья Константина Константиновича и подрастает маленький Гавриил – полный покой: неспешные продолжительные молитвы, прогулки, иногда военные парады и театральные представления. Великий князь Константин, как и многие другие представители правящей династии, старался обустроить «вверенный ему участок» государственной системы. Он зачем-то помнил по фамилиям не только всех солдат гвардейского Измайловского полка, которым формально командовал, но и всех еще более многочисленных кадетов, счет которым шел уже на многие тысячи. Каков практический смысл этого знания, Гавриил Романов не объясняет, но в эмиграции благодарные выпускники кадетских училищ часто помогали сыну своего обожаемого начальника.

Быт одной из самых важных семей в империи характеризуется не только тем, что мальчик переболел брюшным тифом (болезнью грязных рук, плохой канализации и неправильно приготовленной пищи), и лечили его довольно плохо, но и состоянием их жилища. «В Греческом зале дворца, по которому проходило шествие, стоял почетный караул от Государевой роты лейб-гвардии Измайловского полка, командиром которой в то время был мой отец. Когда караул строился в зале, ему было приказано идти не в ногу, так как боялись, что провалится пол. В его прочности настолько сомневались, что даже колонны зала поддерживались особыми крюками, укрепленными на чердаке, и только казалось, что они опираются в пол», - повествует Гавриил Романов, чем сильно меняет наше представление о богатстве и хозяйственности императорской семьи.

Царствование двух последних императоров пришлось на период роста интереса к отечественной истории во всех ее проявлениях, включая быт. Поэтому, пишет Гавриил, «все наши комнаты носили тоже русские названия: опочивальня, гуляльня, мыльная (ванна)». Семья была достаточно экономна: «Когда я еще был слишком мал, чтобы ходить, меня возили в коляске в виде серебряного лебедя, в которой возили еще отца, его сестер и братьев». Наверное ту коляску трудно было назвать «поношенной», но все-таки к моменту рождения Гавриила ей было не менее 30 лет, а за такой срок может прийти в негодность даже вещь, простоявшая весь срок в кладовке. Еще более укрепляет впечатление экономности, перерастающей в натуральное скопидомство, рассказ о детской одежде: «Зимой мы носили бархатные пальто, похожие на боярские кафтаны, отороченные соболем, собольи шапки с бархатным верхом, гамаши и варежки на резинке, малинового цвета. Наши пальто были очень красивы и передавались от старших – младшим».

Жизнь семьи до революции текла размеренно, внешний мир на нее не влиял, а наиболее запомнившимися событиями в детстве стали рождения очередных братьев и сестер. Гавриил, который значительную часть детства провел в Европе, мог остаться единственным выжившим уже в 1894 году – дом Романовых настолько держался «старины», что в детской комнате произошел пожар из-за плохо отрегулированной керосиновой лампы. От плохого керосина часто горели дома крестьян (из-за чего Дмитрий Менделеев в 1880-х много конфликтовал с производителями горючего, требуя повысить температуру воспламенения), но и дома великих князей, как оказалось, не были застрахованы от чего-то подобного. 

Уже в детстве Гавриил отличался странными для императорской семьи поступками. В раннем детстве он умудрился ударить по лицу дальнего родственника – австрийского эрцгерцога, за что был навсегда отлучен от родной бабки. В возрасте восьми лет во время коронации Николая II мальчик оказался единственным, кто отказался целовать руку новому императору. Спустя много лет, в 1912 году, несмотря на прямой запрет императора, Гавриил тайно обвенчался с Антониной Нестеровской, и тем самым, как выяснилось позже, спас себе жизнь. 24 января 1917 года Гавриил среди других офицеров, окончивших курс Академии Генерального штаба, был в Царском селе на аудиенции у императора. Но в отличие от своих однокашников он не подошел к императору и упустил последний, как потом оказалось, шанс поговорить с ним.

Чудили и другие родственники. Когда к Гавриилу и его старшему брату Иоанну пригласили первого мужчину-учителя, это оказался студент медицинского факультета, уже успевший окончить Духовную академию. При доминирующей роли православной церкви в стране и в период правления глубоко верующего императора, бабушка молодых князей без всякого уважения именовала учителя «псаломщиком».

Еще более странный для православной семьи казус произошел на свадьбе одного из великих князей: «…после венчания был момент, когда семейство отдыхало. Великий князь Михаил Николаевич сел в кресло и заснул, а великий князь Павел Александрович и дяденька стали подле него изображать служение благодарственного молебна: дядя Павел за священника, а дяденька — за диакона. Они вообще любили изображать богослужение. Когда они дошли до слов Евангелия, Михаил Николаевич вдруг проснулся и, думая, что он присутствует на богослужении, перекрестился. Затем, придя в себя, он рассердился и, плюнув, крикнул: «Тьфу, дураки!».

Неудивительно, что великие князья развлекались подобными вещами, в конце концов и Петр I позволял себе сомнительные шуточки. Куда более странно, что Гавриил, живя в эмиграции и поддерживая претензии на престол великого князя Кирилла Владимировича, не считал нужным изображать императорскую семью безукоризненной во всех отношениях. Возможно, в душе он вовсе не желал своим родственникам возвращения на престол, а уж сам он в качестве частного лица жил гораздо лучше, чем великим князем.

Мысль эта должна была зародиться у юного Гавриила задолго до падения империи – после убийства великого князя Сергея Александровича или после революции 1905 года. Гавриил мало участвовал в политической жизни, но оставил небольшое яркое воспоминание об изнанке событий, связанных с открытием первой Государственной думы: «27 апреля состоялось торжественное открытие Государственной Думы в Зимнем Дворце. …К сожалению, мы не слышали речи Государя, обращенной к депутатам, которую Государь читал, стоя перед троном, в Георгиевском зале. Но братья наши все видели и слышали, так как стояли в самом зале. На троне была положена живописными складками мантия Государя. Рассказывали, что сама государыня Александра Федоровна клала мантию на трон и устраивала складки. В комнате рядом с тронным залом стоял караул от Преображенского полка, под командой поручика Дена. Ему приказано было защищать Государя, в случае если бы какой-нибудь депутат позволил себе выходку против него: время было очень неспокойное…».

Времена наступали не то что неспокойные, а просто таки последние, но юный князь прожил их в мире, сильно отличавшемся от жизни большинства подданных. Он так и остался при мнении, что Николай II был хорошим правителем для России; не видел ничего странного в том, что при назначении командира кавалерийского полка Генеральный штаб запрашивал мнение самых богатых жителей конкретной местности (будет ли им угоден новый начальник) и никак не анализировал ни причины Первой мировой, ни революции. Все события с января по ноябрь 1917 года в его мемуарах уложились в пять-шесть страниц, на которых от силы один раз упоминается Керенский. Если про Николая II лично знавшие его люди говорили, что он был хороший семьянин, но его карьерным «потолком» должно было стать командование полком, то князь Гавриил, имевший отличную память на мельчайшие детали и доброжелательно относившийся ко всем окружающим, не должен был подняться даже до командира эскадрона. Увы – выход в частную жизнь ему предоставило то же событие, которое уничтожило практически всех родственников.

                                                        Владимир Скращук, для «Глагола»

Возрастное ограничение: 16+

В наших соцсетях всё самое интересное!
Ссылка на telegram Ссылка на vk
Читайте также