Павел Мигалев: Журналистика без прикрас
09 декабря 2019
В октябре этого года не стало известного иркутского журналиста Павла Мигалёва. В течение 30 лет в городских СМИ выходили его интереснейшие статьи, заметки, очерки. Павел писал на разные темы, но более всего был известен как популяризатор истории, досконально изучивший иркутскую старину.
Незадолго до смерти Павел начал писать книгу, пригласив к соавторству и редактированию своего друга журналиста Сергея Маслакова. В книге «Журналистика без прикрас» 22 главы, рассказывающие чуть ли не обо всех печатных СМИ Иркутска конца девяностых годов и журналистах, работавших в них в те годы, рассказывает Сергей. Книга местами злая, смешная, на особую объективность Павел не претендовал, говоря «это мой взгляд, моё видение», но и никого обидеть не хотел. Книга, по словам редактора, выйдет в начале лета 2020 года, но с некоторыми главами можно познакомиться уже сейчас.
«Глагол» с любезного разрешения редактора книги Сергея Маслакова начинает публикацию отрывков одной из глав будущей книги. Приятного чтива!
Однажды в декабре, когда грянул крепкий сибирский морозец, я две недели не ходил на работу, и меня уволили. В газете «Копейка» я работал не первый год и, конечно, огорчился из-за странного поведения главного редактора, сказавшего при расставании: «Если я оставлю тебя, некоторые люди меня не поймут». Какие люди? Почему не поймут? Подумаешь, не появлялся две недели. Я же не на заводе работаю или в госучреждении, чтобы штаны просиживать. Материалами я редактора обеспечил, задел был, - в этом смысле у меня всегда в запасе имелось до трёх статей, уже набранных в черновом варианте, и в любой момент, если появится необходимость, готов был предоставить одну из них. Словом, обиделся я тогда…
Всё это было накануне новогоднего корпоратива, на который, естественно, я не пошел, но моего присутствия и не понадобилось, так как мой друг Сергей Маслаков отличился за двоих и во время застолья, и в кулуарах, и после праздника. Как говорят, наш пострел, везде поспел, и это было в духе его авантюрного и разудалого характера.
На гулянку в ресторан гостиницы «Ангара» журналистская публика стекалась к семи вечера. Все принаряженные, пахнущие духами и одеколонами, хорошо причёсанные и одетые. Все, кроме Сергея. Накануне он был в одном из хозяйств Аларского района, на животноводческой ферме, и от него разило силосом и навозом. Я в этот вечер собирался растопить баню, попариться, очиститься помыслами в преддверии Нового года и предложил последовать моему примеру. «Так, так, - сказал Маслаков. – После вечеринки помоюсь. Долго я там не задержусь».
На улице установился мороз под двадцать с лишком и задул ночной ветер-хиус. До гостиницы от меня по бывшей Трапезникова (ныне улица Желябова) было минут пятнадцать ходьбы неспешным шагом. Прошло два часа, я пару раз сходил в баню, пропарился заготовленным мной в июле берёзовым веничком до основания и опупения, а его нет. Ещё час – его нет. «Значит, загулял по полной», - решил я. Но после одиннадцати, уже ночью, кто-то забарабанил в окно. Я открыл калитку и в свете фонаря увидел Сергея. Был он без куртки, меховой шапки и шарфа, в которых уходил от меня, но в длинной шерстяной кофте-хламиде, которую, как показалось мне, я уже на ком-то видел. Подмышкой Сергей держал кулёк с торчащим из него окороком. Зайдя в дом, он сразу же побежал к печке и, прислонившись к наружной горячей стенке, просипел: «Нет-нет, не раздели, не ограбили, а вышло вот чо»…
Около ста сотрудников медиа-холдинга «СМ Номер один» расположились этим зимним вечером за длинным с изгибами столом под белой скатертью, накрытым по ресторанному заказу и тарифу тысяч под сто. Во главе стола восседали президент Олег Желтовский и генеральный директор Владимир Симиненко. От них по правую и левую руки в иерархическом порядке (по субординации) присутствовали все остальные лица. Сергей числился в штате редакции «Окружной правды» - газеты, созданной самой последней в медиа-холдинге, и его место находилось ближе к концу праздничного стола. Он поскучал-поскучал, выпил пару рюмок и вдруг очутился за спинами восседавших во главе стола. Наклонился вплотную и стал что-то бубнить…
Гулянка проходила с быстрого старта, и довольно скоренько наступило время для раскованных жестов, первых откровений, шуточек и непринуждённого поведения. Чернобородая голова Сергея болталась и высовывалась между усатой головой невысокого, плотно сложенного брюнета президента и сверкающей лысиной более крупного генерального директора. Маслаков ухмылисто улыбался или улыбчиво ухмылялся, а его собеседникам с трудом удавалось выдавить из себя кривые улыбочки.
В какой-то момент Симиненко встал с фужером вина, произнёс тост. Все дружно выпили, гендиректор опустился в кресло, и тут сзади снова навис Маслаков, да так, что чуть не клюнул носом в закуску, увлекая за собой гендиректора. Тут же другой рукой и так же непроизвольно Маслаков надавил загривок президента, но тот успел увернуться и освободить нырком свою голову от заклято-дружеского объятия.
«И о чём ты так мило с ними беседовал»? – поинтересовался я у Маслакова. «О тебе, мой безработный, о тебе – зачем, мол, такие-сякие, уволили». Я взвыл как от боли – о, мама-мия! — но стал дальше слушать его рассказ…
- Блин, да чем от тебя так воняет, – не выдержал, наконец, гендиректор. – Иди с Борей разбирайся - он увольнял, а не я…
Усатый редактор «Копейки» Борис Слепнев, в начале вечера мирно беседовавший с Маслаковым, на этот раз резко оборвал его («Не твоё дело») и позвал непосредственного его начальника редактора «Окружной правды» Олега Хинданова, чтобы тот взял ситуацию под контроль и разобрался со своим назойливым подчинённым. Олежка был хорошим парнем, но градус взял своё. Когда-то он занимался восточными единоборствами и «разобраться» решил в буквальном смысле, но он не знал, что его подчиненный тоже чем-то там занимался и потому был удивлен, когда неожиданно оказался на полу в вестибюле ресторана. Там как раз собрались редакционные дамы вкруг покурить и видели эту потеху своими глазами. Олег хотел было снова ринуться в бой, но тут появилась его подруга редактор Ирина Ружникова и со словами: «Олег, да не трожь ты его», - сумела оттащить своего кавалера на прежнее место за стол.
Сергей вернулся вслед за ними в расположение «Копейки», но заметив, что его сторонятся, переметнулся к соседям - в «СМ Номер один» и «Пятницу». Но и здесь его не очень-то жаловали – женщины затыкали носы, а коллеги поборзее спрашивали: «Ты что в коровнике ночевал»? Почувствовав несостыковку и взаимную неприязнь с редакторами этих еженедельников, Маслаков опять устремился во главу стола, но тут его перехватил журналист О. и попросил сфотографировать с какой-то знаменитостью, что жила в гостинице этажами выше…
Предыдущие два Новых года мы тоже встречали в гостинице «Ангара». Сохранилась фотография: мы с Серегой сидим в обнимку за шикарно накрытым столом, живо о чём-то беседуя, а в тарелке с антрекотами дымятся два бычка и бенгальский огонь. На этот раз, без меня, Маслаков чувствовал себя одиноким и, разгуливая по гостинице с журналистом О., не спешил возвращаться в ресторан, а когда вернулся, все уже разбрелись, расползлись, и за столом находилось всего несколько человек. Сергей отправился в гардеробную, но застал её закрытой. Вернулся, прошёлся вдоль стола и во главе его обнаружил наброшенный на спинку кресла длинный шерстяной джемпер грязно-серого цвета, грубой выразительной вязки. Накинул эту хламиду на себя, застегнулся на пуговицы крупной формы, положил в заранее припасённый пакет совершенно не тронутый свиной окорок и через обезлюдевший центральный вход вышел из ресторана. Меньше чем через десять минут он стучался в моё окно.
Бутылку и снедь из ресторана мы тут же выставили на стол. Выпили по рюмке, после чего Серёга неожиданно вынул из кармана джемпера огромную связку ключей. И каких там только не было – с желтым блеском и серебряно-металлическим, медные и латунные, с замысловатыми бороздками и витиеватыми виньетками. «И чьи же это ключики? – присвистнул Маслаков. - И от машины, и от квартиры. Дача, сейф, склад… У кого-то богатенького я их спёр»…
И тут снова раздался стук - стучал владелец связки ключей генеральный директор медиа-холдинга Владимир Симиненко. Я отворил, и вместе с разъяренным директором на кухню протиснулись его верные «санчи пансы» - главный редактор «СМ Номер один» Алексей Елизарьев и редактор «Копейки» Борис Слепнев. За ними следовал их общий «росинант» водитель Сергей Бондаренко. Генеральный директор бушевал громовым визгом. Увидев свою кофту, схватил двумя пальцами Серёгу за нос, и что-то прокричал. Эта сцена выглядела сверхкомично, а может, и унизительно, но Маслаков никак не отреагировал (разве что высморкался), чем удивил меня. Видимо, оторопел, когда схватили за нос, или посчитал себя виноватым.
Гендиректор, прокричавшись и малость успокоившись, вышел во внутренний дворик, за ним - его не проронившие ни слова «санчи» с «росинантом». И тут меня накрыло возмущение:
- А ну-ка выметайтесь вон! Сейчас собаку спущу! - и сделал шаг в сторону закрытого вольера, где прыгала и рычала моя немецкая овчарка по кличке Гербариус. Все, кроме Сергея, моментально исчезли…
Ох уж эти корпоративы! Не знаю, что за магия в них – жрешь, пьешь, говоришь - но человек будто выворачивается весь, становится самим собой, что ли: трезвенники пьют, вегетарианцы над мясом чахнут. А какой разгул подхалимажа! Один леща кинул, другой. Сидишь и думаешь: да заткнись ты уже, потом стыдно будет. Вот и мой друг «раскрылся», доказал, что на обиженных воду возят, и всё же было приятно: думал ведь обо мне, переживал…
Сколько этих корпоративов было у нас с Серегой – десять, двадцать? Мы и подружились-то на корпоративе, сев рядом по чистой случайности. Говорили весь вечер, обнаружив редкую общность интересов, но этого показалось мало, и мы из Солнечного, с «корабля», пошли в Лисиху, где я тогда жил. Мама и сестра принесли чуть ли не таз котлет (так у нас было заведено), и мы, уплетая их под смородиновый «Абсолют», прихваченный на корабле, проболтали до утра. Всё только начиналось…
Маслаков приехал в Иркутск с Алтая в 1995 году вместе со своей женой журналисткой Ириной Лагуновой, которую пригласил на работу Михаил Дронов. С рекомендацией Дронова, авторитетного издателя, были открыты двери всех СМИ Иркутска, но Маслаков выбрал «Номер один», объяснив это тем, что в детстве мечтал стать моряком, - редакция тогда находилась на ледоколе «Ангара». Здесь, в трюме, мы и познакомились 1 декабря 1995 года.
Перед Новым годом Маслаков принес в редакцию первую свою статью под названием «Потайной карман областной администрации». Статья была об административных штрафах, которые по каким-то причинам (и причины были названы) не поступали в бюджет, а где-то растворялись неведомым образом. Никто на это не обращал внимания – подумаешь, административные штрафы, мелочь, но журналист по пунктам отследил эту «мелочь», и всплыли гигантские суммы с семью и более нулями. Самые большие суммы проходили через комитет по экологии, штрафовавший БЦБК за загрязнение Байкала. Проходили — и опять где-то растворялись…
Статья была написана в духе горбачёвской перестройки, когда можно было писать что угодно, о чём угодно, и ничего за это не было, но на дворе стояла середина 90-х, и главный редактор газеты Владимир Симиненко, прочитав статью, не раздумывая, наложил вето.
- Ты хочешь, чтобы нас убили, - сказал он Маслакову, и протянул ему брошюру под названием «Памятка журналисту. Как обезопасить себя и свою семью».
Вот тут самый раз порассуждать о так называемой журналисткой этике. Кто прав – журналист или редактор. Казалось бы, парадокс: статью о воровстве космического масштаба, отстаивающую государственные интересы, газета не ставит, а всякий шлам ниже пояса – пожалуйста. А теперь представим такую ситуацию: в «Номере один» всё-таки выходит «Потайной карман областной администрации». И если никого не убили (а это было совсем необязательно), то увольняют и привлекают к ответственности либо редактора, либо того серого кардинала, который проворачивал эти темные делишки. «Номер» мог бы приобрести вес, и его тиражи резко подскочили бы, или закрыться, и тогда не было бы ни холдинга, ни газет, ни рабочих мест. Каждый выбирает свой путь: редактор выбрал спокойствие и деньги, журналист – протест и связанные с ним неудобства. Большинство редакторов, к счастью или на беду, – прожженные циники, для которых деньги всегда в приоритете, и в этом, как ни странно, спасение. Всё, конечно, было гораздо сложнее. И Симиненко тогда и сомневался, и опасался, и хотел поставить, если не статью, то хотя бы выжимки из неё, но это было уже ничто, пшик, и автор сам бы этого не позволил.
В «Номере» Маслаков работал всего полгода, потом бармил на улицах Иркутска, но постепенно, потихоньку вернулся в профессию, раз и навсегда дав зарок не браться «за серьезное», но ему еще придется наступить на эти грабли.
В 2005-м - уже в «Окружной правде» - к нему за помощью обратилась группа пострадавших – что-то около 20 человек. Я уже не помню суть конфликта, но люди были напуганы, многие не работали и прятали семьи в разных концах страны. Маслаков приехал ко мне с чемоданом бумаг и сказал: спрячь, тут серьёзные документы, с подписями, печатями, уголовные дела. И в тот же день его начали искать милицейские и редакционные боссы, а какие-то мутные личности, от голоса которых бросало в дрожь, интересовались его семейным положением. Весь день мы сидели дома, слушая Doors, без умолку звонил телефон, и Сергея обещали то уволить, то четвертовать, то озолотить. Наконец, позвонил кто-то из «репрессированных» и пообещал ему памятник при жизни.
- Не надо памятник, - ответил Сергей. – Мне дали слово, что вас не тронут. Извините, больше ничем помочь не могу - своя рубашка мешает…
Вечером мы рассуждали о том, в каком дерьме приходится жить. Крупные чиновники воруют без зазрения совести, даже не пытаясь скрывать этого. А зачем? Со всех сторон защищены – в Москве свои люди, криминал в доле. И даже пресса их покрывает.
«Ну вот как тут работать»? – то и дело спрашивал Маслаков. Я пожимал плечами, и мы день за днем продолжали тянуть свою лямку, не особо отличаясь, но и не падая в грязь.
Продолжение следует.
Знамя (Братск)
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
