Евгений Евтушенко: пятьдесят лет назад "Танки идут по Праге"

20 августа 2018

Ровно пятьдесят лет назад, в ночь на 21 августа 1968 года, войска СССР, ГДР, Польши, Венгрии и Болгарии вторглись на территорию Чехословакии.

Эта военная операция, известная в мировой истории как «Дунай» уже получила различные политические и эмоциональные оценки, но еще долго будет будоражить общественное мнение. Для многих тема 1968 года – поворотная в истории отношений России и государств Восточной Европы. Наиболее активную позицию против советского вмешательства занял известный поэт, иркутянин Евгений Евтушенко.

В то время Евгений Евтушенко находился на отдыхе в посёлке Коктебель (селение Планерское) на восточном побережье Крыма. Вечером 22 августа, вместе с писателями Василием Аксёновым, Анатолием Гладилиным, Борисом Балтером, другими литераторами, они праздновали день рождения Балтера. По воспоминаниям Евтушенко, говорили за столом и о реформах «Пражской весны», спорили о том, решится ли высшее руководство СССР на военную операцию против Чехословакии. Как утверждал поэт, «соответственно своему тогдашнему, ещё не растоптанному идеализму, я был единственным, кто утверждал за тем столом, что вторжения не может быть: всё-таки это «братская социалистическая страна», никто коммунистов там вешать не собирается и, следовательно, нет никаких логических мотивов для военного вмешательства». В ответ Балтер высказал предположение, что «именно в эту минуту наши танки уже пересекают чехословацкую границу».

Об уже произошедших к тому моменту событиях в Чехословакии Евтушенко и Аксёнов узнали только утром 23 августа от одного из местных жителей, имевшего радиоприёмник. После совместного прослушивания сообщения о событиях в Праге, как вспоминал Евтушенко, «мы пили и плакали: я - слезами обманутого идеалиста, Аксёнов - слезами ненависти». Сам Аксёнов назвал утро 23 августа «мрачным», настроение - «паршивым». Стоя в очереди в столовой, он завёл разговор о событиях в Праге с впереди стоящими и убедился в том, что действия советских властей воспринимались ими нейтрально («Ничего особенного», «Мы их кормили, а они... Так что всё - нормалёк...»).

Вернувшись домой, Евтушенко услышал по радиоприемнику обращение к нему его друга - чешского писателя, сторонника «Пражской весны» Мирослава Зикмунда. За пять лет до этого Зикмунд путешествовал по Советскому Союзу и побывал на родине Евгения Евтушенко - в городе Зима, где, по его воспоминаниям, путешественники из Чехословакии «спали на сеновале моего дяди Андрея». Зикмунд кричал через радиоэфир: «Женя Евтушенко, ты слышишь меня? Помнишь, как мы сидели с тобой у костра в твоей родной Сибири и говорили о социализме с человеческим лицом? Женя, почему же ваши танки на наших улицах?».

Евтушенко отреагировал быстро и отправил две телеграммы: первую - на имя Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева и Председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина с протестом по поводу вторжения в Чехословакию, вторую - в Посольство Чехословакии в Москве с выражением моральной поддержки правительству Дубчека. С текстом телеграмм Евтушенко ознакомил Аксёнова. Тот вспоминал, что телеграмма Брежневу была «уважительной»: «Дорогой Леонид Ильич, я считаю это большой ошибкой, это не пойдёт на пользу делу социализма...», сам Евтушенко дал ей схожую характеристику - «вежливая». Поэт предложил Аксёнову поставить и свою подпись под текстом телеграммы. Воспоминания обоих писателей о последовавшей реакции Аксёнова разнятся. По свидетельству Евтушенко, Аксёнов «махнул рукой: «Всё это напрасно...» - и снова заснул мёртвым сном». Сам Аксёнов утверждал, что «был в совершенно оголтелом состоянии и орал: «Что ты этим гадам телеграммы шлёшь!? Их надо за ноги и на столбы подвесить!» Причем - не тихо, а громогласно, специально! На фоне этого всего настроения. Не знаю, как они меня не придушили».

Позже в этот же день, 23 августа, Евтушенко сочинил стихотворение, состоявшее из одиннадцати четверостиший и начинавшееся строкой «Танки идут по Праге». Заглавие стихотворению дано не было. Свое состояние Евтушенко охарактеризовал так: «Одним из самых страшных дней в моей жизни был день, когда наши танки вошли в Прагу. Они как будто шли по моему позвоночнику, дробя его гусеницами. Солженицын в этот день, наверно, торжествовал, потому что это было подтверждением его аввакумовского антикоммунизма, а для меня это было крушением всей моей революционной романтики, надежд на социализм с человеческим лицом. Советская власть сама уничтожила все мои иллюзии по отношению к ней. Жизнь мне казалась конченной, бессмысленной, а я сам себе - навеки опозоренным. Моя телеграмма протеста нашему правительству, стихи «Танки идут по Праге» были вовсе не смелостью, а самоспасением. Если бы я этого не сделал, я презирал бы себя до конца жизни, а с таким презрением к себе я не смог бы жить».

Одно из первых чтений стихотворения состоялось в конце августа 1968 года в Москве в номере гостиницы «Минск»: Евтушенко представил его своему приятелю - журналисту и писателю Леониду Шинкарёву, записавшему тогда авторскую декламацию на диктофон. По его свидетельству, поэт находился в возбуждённом состоянии, делился впечатлениями об обстоятельствах, при которых им с Аксёновым стала известна информация о происходивших в Чехословакии событиях, и собственной оценкой этих событий.

Через некоторое время текст стихотворения попал в самиздат и распространялся так более двадцати лет. Публикация стихотворения состоялась только в 1989 году в первом номере литературно-художественного и общественно-политического альманаха в защиту перестройки «Апрель». Под стихотворением поставлена подпись: «23 августа 1968».

Осенью 1968 года председатель КГБ СССР Юрий Андропов представил в ЦК КПСС доклад, в котором факт отправки телеграммы на имя Брежнева был охарактеризован как «провокационное обращение», «особо резонирующее среди общественности», обращалось внимание на то, что текст телеграммы был передан журналистам зарубежных радиостанций «Би-би-си», «Голос Америки» и опубликован в газетах «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и других. В докладе упоминалось также о некоторых других «поступках» Евтушенко, демонстрировавших его гражданскую позицию, согласно которой ввод войск в Чехословакию являлся «актом насилия над независимым государством, а наши [СССР и союзников] действия в Чехословакии „недостойными». Такие «поступки» поэта, по мнению автора доклада, были инспирированы идеологическими противниками СССР, а самого Евтушенко пытались превратить «в своеобразный пример политической оппозиции в нашей стране».

Евтушенко вспоминал, что по возвращении в Москву его ожидали «бесконечная промывка мозгов», запрет выступлений, уничтожение матрицы готовившейся к печати книги. Опасаясь ареста, поэт вместе с женой Галиной Сокол-Лукониной сожгли хранившуюся на даче в Переделкино запрещённую литературу. Чуть позже было закрыто производство художественного фильма режиссёра Эльдара Рязанова по пьесе Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак» с Евтушенко в главной роли, поэту на время был запрещён выезд за рубеж. В целом, по мнению экспертов, телеграммы с протестом по поводу вторжения в Чехословакию существенного урона карьере Евтушенко не нанесла, но отдельные стихотворения, содержавшие критику действий власти и строя, в частности - «Танки идут по Праге», продолжали распространяться в самиздате.

Евтушенко позднее рассказывал, что во время одной из встреч с Александром Дубчеком в 1989 году тот выразил благодарность за стихотворение «Танки идут по Праге». Дубчек рассказал поэту о случае, когда в знак протеста против вторжения в Чехословакию учительница-чешка отказалась преподавать русский язык, однако, узнав о телеграмме Евтушенко Брежневу, изменила своё мнение: „Поэт Евтушенко спас меня от ненависти к русскому народу». По свидетельству золотопромышленника и предпринимателя Вадима Туманова, друга поэта Владимира Высоцкого, последний высоко оценивал протест Евтушенко против вторжения в Чехословакию: «Когда советские войска в августе шестьдесят восьмого вторглись в Чехословакию, не кто-то другой, а Евтушенко написал «Танки идут по Праге». По мнению писателя Владимира Войновича, именно после начала распространения в самиздате стихотворения «Танки идут по Праге» к литераторам, подписывавшим письма в поддержку своих опальных коллег, стали применять различные виды наказания - до этого момента их «не трогали». Политик и публицист Валерия Новодворская назвала стихотворение «Танки идут по Праге» одним из подвигов Евтушенко. «Негодование и шок сторонника социализма Евтушенко были сильнее либеральных чувств тех, кто ничего другого и не ждал от власти».

Василий Аксёнов дважды обращался к художественному осмыслению этих событий. Так, в одном из эпизодов романа «Ожог» (1975) герой, с которым Аксёнов отождествлял себя самого, стоя в очереди в душ под дождём, кричал на присутствующих, обвиняя их в неразумности поведения и трусости в тот момент, когда «что-то железное» из Москвы «ехало по Средней Европе, выставив оружие». В последнем законченном романе Аксёнова «Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках» (2007) протест против вторжения в Чехословакию поэта Яна Тушинского - прототипа Евтушенко - описан в ироническом ключе: «Нет, сейчас не до романов. Прежде всего я должен обнародовать свое несогласие с правительством. Танки идут по Праге, / танки идут по пряже, / чешских селений готических, / пренебрегая зодчеством... Что-то получается! Улететь в Москву? Собрать журналистов? Обнародовать мнение? Вступиться за Горбаневскую? Это - мировая сенсация! Один против всех!». В 2016 году роман был экранизирован «Первым каналом».

Танки идут по Праге

в затканой крови рассвета.

Танки идут по правде,

которая не газета.

Танки идут по соблазнам

жить не во власти штампов.

Танки идут по солдатам,

сидящим внутри этих танков.

Боже мой, как это гнусно!

Боже - какое паденье!

Танки по Ян Гусу.

Пушкину и Петефи.