Хилл и Гэдди: взгляд с другой планеты
19 октября 2021
«Глагол» продолжает еженедельные публикации обзоров иркутского историка и журналиста Владимира Скращука о редких книжных изданиях, многие из которых сохранились в Иркутске в единственном экземпляре.
Хилл Ф., Гэдди К. Сибирское бремя. Просчеты советского планирования и будущее России / Пер. с англ. М.: «Научно-образовательный форум по международным отношениям», 2007. 328 с.
Если самыми обсуждаемыми новостями 2020 года были меры по борьбе с коронавирусом, то в 2021 году (по крайней мере в СМИ и соцсетях зауральских регионов) с большим увлечением обсуждали инициативы министра обороны РФ Сергея Шойгу о строительстве в Сибири пяти городов-миллионников.
Американские исследователи Фиона Хилл и Клиффорд Гэдди за 15 лет до Шойгу написали книгу, в которой поставили себе задачу рассмотреть не только конкретный опыт освоения Сибири, но перспективы ее освоения в будущем. Или, как сказано в предисловии декана факультета политологии МГИМО Алексея Богатурова, дать оценку «большей или меньшей предрасположенности той или иной территории зон сурового климата к успешному хозяйственному освоению независимо от того, в какой стране такие зоны расположены - России, Канаде или США».
Об авторах в книге сказано немного. Фиона Хилл (Fiona Hill) - старший научный сотрудник отдела внешнеполитических исследований Института Брукингса (Вашингтон, США), получила степень доктора исторических наук в Гарвардском университете и степень магистра российской истории и литературы в Университете Сент-Эндрюс в Шотландии. Клиффорд Гэдди (Clifford Gaddy) - старший научный сотрудник отдела экономических исследований Института Брукингса, получил степень доктора экономических наук в Университете Дюк. Специалист по советской и российской экономике, преподавал в нескольких университетах США. Оба автора путешествовали по России, в том числе и по Сибири, консультировались у коллег в США и России.
Как и следовало ожидать, авторы игнорируют всю досоветскую историю Сибири и переходят сразу к просчетам советского Госплана: «Советская система ярко проявила свою специфику в освоении Сибири. В данном случае свобода рынка была осознанно проигнорирована и извращена. Ее подменили системой ГУЛАГа в целях покорения и индустриализации бескрайних сибирских просторов. Начиная с 30-х годов прошлого века рабский труд заключенных стал использоваться при строительстве фабрик и городов и при создании промышленности в одном из самых суровых и неприступных регионов планеты, куда государство могло отправить своих граждан в массовом порядке, и тем более удерживать их там на постоянной основе, только при помощи принуждения».
Тот факт, что система ГУЛАГа в Сибири оказалась не ахти какой эффективной, и уже на строительстве Иркутской и Новосибирской ГЭС (а это 1950 год) от использования труда заключенных пришлось отказаться, авторы игнорируют. Сведения об освоении Сибири силами каторжников в дореволюционный период, как и факты полного провала попыток освоить ее силами «свободных» рыночных механизмов в рамках частной инициативы – не упоминают. Свободный и хорошо оплачиваемый труд в Сибири, по их мнению, начинается в 1960-х: «На этот раз привлечь в Сибирь старались высокими заработками и другими льготами - уже не принуждением и порабощением, с большими (но замалчиваемыми) издержками для государства». Можно подумать, что освоение Канады, к примеру, не требует издержек? Наверняка требует, и именно поэтому практически все ее население сосредоточилось на двух узких полосах – побережье Атлантического океана и вдоль границы с США.
Принципиальное отличие Сибири от той же Канады состоит в том, что несмотря на все странности и нерыночное планирование, в Сибири часть населения живет на землях своих предков, а относительно недавно построенные города и поселки все-таки соединены между собой автомобильными и железными дорогами, речными и воздушными маршрутами. Да, с точки зрения жителя Вашингтона эти связи «недостаточны» и «неадекватны», а с точки зрения жителя России надо радоваться и такой инфраструктуре, потому что всего 100 лет назад ее и близко не было. Увы, Хилл и Гэдди подошли к проблеме с заранее искаженной оптикой: «Прежняя система централизованного планирования привела к тому, что Россия в большей степени обременена проблемами и расходами, связанными с размером ее территории и холодом, чем любые другие крупные государства, и в том числе расположенные в северных широтах - Канада, США или скандинавские страны».
Прежняя «система планирования» – это примерно с Ивана Грозного, а сравнивать пространство России с компактными скандинавскими странами – просто курам на смех. Хилл и Гэдди постоянно прикладывают к России и Сибири в частности европейско-американские лекала, и страшно удивляются, что реальность не совпадает с их теорией. «Царизм оставил в наследство огромный пласт самой холодной в мире территории. Большевики при его освоении предпочли проигнорировать как законы природы, так и рыночные законы. Советское планирование оставило в наследство современной России сильно деформированную экономическую географию. Огромная доля этого наследства (города, предприятия и люди) затеряна на просторах холодной Сибири», - пишут два исследователя из города Вашингтон, который находится на пять градусов южнее Сочи.
А жителям России выбирать не приходилось – что досталось в наследство, то и осваивали. И надо радоваться, что на этих северных территориях в принципе имеются какая-то экономика, города и люди. Нелепо, конечно, сравнивать быт аборигенов островов в Индийском океане и эскимосов на Аляске, но вот сравнивать экономику не такой уж холодной Норвегии с Якутией почему-то можно. Как можно игнорировать и тот факт, что коренным жителям Якутии, Чукотки и Камчатки не из чего выбирать: где родился – там и живи, потому что многовековая биологическая адаптация едва ли позволит переехать всем сразу куда-то значительно южнее. Увы, никакие книги не изменят историческую данность: Россия такая, какая есть – большая, не всегда и не во всем рационально устроенная, не всегда понятная иностранцам, даже если это профессиональные исследователи.
Иногда американцы дают вполне разумные советы: для повышения эффективность экономики России необходимо увеличивать количество внутренних и внешних связей, сокращать расстояния между людьми и предприятиями, повышать мобильность населения. Целая глава в книге посвящена пространству как спасению России (от внешних нашествий, которые неизбежно теряли свою наступательную силу, будь то армия Чингиз-хана, Карла XII или Гитлера) и ее же проблеме. Поскольку книга посвящена не столько исследованию нашей практики для представления ее, скажем, американскому читателю, сколько для поучения читателю российскому, Хилл и Гэдди быстро сбиваются на рассказ о том, как разумно и эффективно устроены пути сообщения в США, как технологии позволяют делать «экономическое расстояние» не проблемой, а преимуществом, и что плотность населения – «это, как правило, хорошо». А то мы без вас не знали… Однако не все так просто: по плотности населения Польша, к примеру, опережает Австралию в 40 раз, а по месту ВВП в мировой экономике - отстает на 30 позиций. Не ко всем коровам в мире подходит универсальное ковбойское седло…
Чем дальше продвигается читатель по страницам, тем чаще он встречается с провальными попытками использовать некие универсальные правила в реальном мире. Есть, к примеру, такой «закон Зипфа»: второй по населению город в стране должен быть в два раза меньше, чем первый; третий – в два раза меньше, чем второй и так далее. И что же? Закон не срабатывает в России, где второй город - Санкт-Петербург – самый северный город с населением более миллиона человек в Европе, а третий – Новосибирск – вообще в «непригодной для проживания» Сибири. Авторы объясняют это решающим влиянием советского военно-промышленного комплекса на распределение трудовых ресурсов. Но закон не срабатывает и во Франции, и уж там советский ВПК совершенно точно ни при чем! Просто Париж – «супер-город», а вообще во Франции городов слишком мало для такого населения, сообщают читателю Хилл и Гэдди, и переходят к новой теме.
«Структура городов больших стран обычно развивается по мере того, как она последовательно проходит фазы экономического развития: от собирательства к земледелию, а затем к индустриальной и постиндустриальной фазе. Уникальность российской проблемы в том, что, по мере того как страна продвигалась от «землеемкой» сельскохозяйственной фазы к преимущественно городской индустриальной фазе, экономическое размещение происходило явно не по рыночным правилам. Россия (если продолжить метафору о семенах городов) - вовсе не тот случай, когда крупные центры выросли из беспорядочно разбросанных семян под воздействием сил рыночной экономики там, где это было бы экономически выгодно. Российское самодержавное и особенно советское государство, напротив, искусственно подкармливали некоторые семена (местоположение городов) и выращивали из них крупные растения (города), намного крупнее, чем того требовала природа», - пишут авторы.
В принципе, мы все это знали и раньше. Города в России возникали поначалу на торговых путях – это как бы в рамках стандартной теории. Потом города пришлось строить вдоль засечных линий на границе с внешним врагом – и возможностей отказаться от их строительства не было. Потом как военные и административные форпосты по мере продвижения на восток и юг, еще позже – рядом с месторождениями полезных ископаемых. Но как вам тот факт, что распределение городов в соответствии исключительно с нуждами экономики – вовсе не универсальное правило для всего мира. В Китае, например, уже во времена империй Цинь (III век до нашей эры) и Хань (III век до нашей эры – II век нашей эры) города строили по высочайше утвержденному плану и в утвержденном месте. Некоторые города строили исключительно для обслуживания гробниц императора - и это не мешало им уже в древности становиться крупными экономическими центрами, существовать на протяжении многих веков.
«В истории никогда прежде не бывало городских структур, так тщательно отгораживаемых от рыночных сил и, следовательно, обрекаемых, как и вся Россия ХХ столетия, на неправильное развитие», - пишут Хилл и Гэдди, выдавая не слишком богатые познания в истории человечества. Сравните «нерыночную» биографию российских и китайских городов с «рыночным» Детройтом и подумайте: что лучше?
Глава, посвященная адаптации населения и экономики к холоду, дает много интересных данных о работах канадских и американских экономистов в этом направлении. Из нее можно узнать, например, что понижение среднегодовой температуры на 1 градус по Цельсию в 1990-х годах означал для США 16 тысяч дополнительных смертей. А в России (по осторожным оценкам самих же американцев) – 9 тысяч. Кто же в итоге лучше проектирует, строит и вообще преодолевает последствия климата – США или Россия? Понимая шаткость своей позиции, Хилл и Гэдди говорят о чрезмерных расходах российской экономики на преодоление холода и необходимости дополнительных тщательных исследований. Так может рано было книги писать, надо было еще поработать?
Вся многостраничная книга написана ради вывода, который Хилл и Гэдди почерпнули у своего коллеги, занимавшегося изучением советских проектов 1960-х годов: «Удивительно, зачем вообще нужно было заниматься освоением Сибири с целью постоянного там проживания». Действительно, зачем сотни тысяч лет назад предки неандертальцев покинули теплую Африку и ушли в пред-ледниковую Европу? Зачем человекообразные предки неандертальцев и сапиенсов спустились с уютных деревьев и ушли во враждебную, полную хищников саванну? Ответ знает любой школьник: потому что на старом месте не всем хватало ресурсов, и условия жизни в целом изменились к худшему. У России не было исторического шанса на то, чтобы заниматься освоением только регионов с комфортным климатом и не контактировать с Сибирью. Зато в Сибири российская экономика оказалась достаточно эффективна, доказательством чему – город Иркутск, и мы, его довольно многочисленные жители. Не исключено, впрочем, что лет через 50 Сибирь будет развиваться по «канадской модели»: население сосредоточено вдоль Транссиба, а все, что севернее осваивается при помощи нескольких более или менее крупных опорных городов, выполняющих функции логистических центров.
В любом случае Сибирь – намного комфортнее и дешевле для освоения, чем Марс. Но при этом освоение Сибири почему-то преподносится как «бремя», а экспедиция на Марс – как великий научный прорыв. Логика явно хромает, а просчеты – если они и были – преувеличены.
Владимир Скращук, для «Глагола»
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
