Френкель: три главных песни желчного поэта
02 ноября 2021
В 1917 году Френкель оказался в Ростове-на-Дону – можно сказать, в самом сердце антибольшевистской борьбы.
«Глагол» продолжает еженедельные публикации обзоров иркутского историка и журналиста Владимира Скращука о редких книжных изданиях, многие из которых сохранились в Иркутске в единственном экземпляре.
«Бегемотник»: Энциклопедия «Бегемота». М.: Издательство «Красной Газеты», 1928. 210 с.
Эта книга не должна была попасть в обзор, потому что шутки почти столетней давности, вырванные из контекста эпохи, понять трудно – если это, конечно, не знакомые с детства Зощенко, Ильф и Петров, Бабель или Хармс. Но если первый же автор в сборнике пишет в автобиографии «Родился я в 1890 году. В Иркутске» - это уже интересно. В итоге текст будет не о книге, а об одном человеке. Зато каком!
Имя Носон-Ноохим Абрамович Френкель, которое получил при рождении будущий поэт и сатирик, ничего современным иркутянам не скажет. Однако 130 лет назад его отец Абрам Френкель был личностью известной – это был успешный фармацевт, который в 1891 году стал владельцем собственной аптеки в Чите. В некоторых статьях о том периоде жизни семьи Френкель пишут, что успеху способствовала смена веры. Но тут есть повод усомниться – Абрам Френкель, как утверждают эти авторы, принял не православие, а католицизм, который не преследовали, но и не особо приветствовали. Одним из результатов смены веры стало то, что Носон-Нохим стал Анатолием Адольфовичем.
На деньги, заработанные в Чите, Абрам-Адольф Френкель сумел отправить сына сначала в гимназию в России, а затем и в колледж в Нью-Йорке. Сам он написал об этом так: «Начал я свое образование в Читинской гимназии... (Если в моих стихах есть вольнолюбивая непокорность, прошу видеть здесь отражение неразгаданного Байкала, озера ясных глубин и таинственных бурь!). В 1903 году я очутился в Нью-Йорке и четыре года учился в колледже. (Если в моих стихах есть спокойное стремление ввысь, вспомните о сорокаэтажных небоскребах, купающих свои шпили в весенних облачках!)».
В 1907 году, то есть вскоре после подавления первой русской революции, семья вновь в Иркутске, что было правильным выбором, если знать, насколько тяжелее пережила 1905 год Чита и ее окрестности. Мог бы вернуться и раньше, открыв первые аптеки в селе Оек и в селе Глазково, но его прошение во врачебную управу было отклонено. Новые аптеки открывались на расстоянии не менее семи верст от действующих. (Обратите внимание: какая «забота» императорского правительства о болеющих подданных и шаговой доступности медицинской помощи). Это правило Френкель-старший выполнил. Однако власти разрешение давали только с согласия владельцев существующих аптек, а вот им было невыгодно иметь конкурентов в получении выгоды - и Френкелю отказали.
Окончив гимназию, Анатолий Френкель поступил на юридический факультет – сам он утверждает, что это сразу был Петербургский университет, позднее биографы писали про перевод в столицу из Томского университета. Непонятно, окончил ли он обучение, потому что в автобиографии утверждал, что «за все время сдал одну лишь статистику», а биографы пишут, что уже с 1912 года Френкель не столько учился, сколько писал – статьи, фельетоны, пародии и стихи. Редактировал, между прочим, еженедельное издание «Жизнь и суд», которое в духе известной пословицы можно было переименовать в «Сума и тюрьма». В это же время Френкель сделал первый шаг к большой славе – он писал куплеты для молодого Леонида Утесова
В 1917 году Френкель оказался в Ростове-на-Дону – можно сказать, в самом сердце антибольшевистской борьбы. Биографы пишут, что он «не принял большевизм», но попробовал бы он его принять в том месте и в то время. Как бы там ни было, именно в этот момент Френкель заработал себе репутацию на всю жизнь – репутацию выдающегося приспособленца, всегда держащегося в кильватере действующей власти. Пока у власти были белые – он писал сатиру против красных, а когда в 1918 году его мобилизовали в РККА и отправили в политотдел легендарной Первой конной армии товарища Буденного. Именно там Френкель написал первую из песен, прославивших его на всю страну – «Марш красных кавалеристов» или «Марш Буденного»:
Мы - красные кавалеристы,
И про нас
Былинники речистые
Ведут рассказ –
О том, как в ночи ясные,
О том, как в дни ненастные
Мы гордо и смело в бой идём!
Припев:
Веди, Будённый, нас смелее в бой!
Пусть гром гремит,
Пускай пожар кругом, пожар кругом.
Мы беззаветные герои все,
И вся-то наша жизнь есть борьба.
Текст, с явной стилизацией под просторечие и «народность», в 1920-е и позднее, до самого падения советской власти, исполняли бессчетное количество раз, а Френкель, он же сатирик д`Актиль, уже в 1921 году создал первый сатирический журнал «Красный ворон», переименованный позднее в «Бегемот».
Начало 1920-х было не только временем расцвета частной инициативы в экономике в период НЭПа, но и частно-групповой инициативы в творчестве. Примерно в одно и то же время создаются не только почившие вскоре «Смехач» и «Лапоть», но и три журнала, навевающие мысли о мистике – «Скорпион» (по-татарски «Чаян», издается до сих пор), «Крокодил» и «Бегемот». Практически три зверя апокалипсиса, и только атеизм советской власти спас от издания от разгона по обвинению в пропаганде нездоровых идей. Сборник «Бегемотник», полученный подписчиками издания бесплатно, стал «лебединой песней» издания – через год его объединили с газетой «Пушка», потом «Пушку» переименовали в «Ревизор», а потом и вовсе закрыли.
Издательство не смогло уловить, куда дует ветер, и просто закрыться было хорошим выбором. Редакция конкурирующего с «Бегемотом» «Крокодила» пыталась спорить власть предержащими и откровенно плевала против ветра – не печатали, например, торжественные репортажи с открытия Беломоро-Балтийского канала. За что и были разгромлены НКВД. Френкель чуял перемены погоды лучше многих: имея в биографии чуть ли не службу в белой армии (по крайней мере, успешное проживание на белой территории), он в 1928 году писал пародии на Горького. Время было выбрано удачно – Горький только что вернулся в СССР из многолетней эмиграции и еще не стал главным советским писателем. А когда он им стал, Френкель перестал изливать в стихах желчь и написал вторую важную песню в своей жизни – «Марш энтузиастов».
В июне 1930 года Сталин отчитывался перед XVI съездом ВКП(б) и произнес фразу, которую вскоре растаскали на цитаты: «Самое замечательное в соревновании состоит в том, что оно производит коренной переворот во взглядах людей на труд, ибо оно превращает труд из зазорного и тяжёлого бремени, каким он считался раньше, в дело чести, в дело славы, в дело доблести и геройства». Цитировали все – мозаику с этими словами еще недавно можно было видеть на одном из зданий в Иркутске. Но так, как это сделал Френкель – не сумел никто.
Нам ли стоять на месте?
В своих дерзаниях всегда мы правы.
Труд наш есть дело чести,
Есть дело доблести и подвиг славы.
К станку ли ты склоняешься,
В скалу ли ты врубаешься –
Мечта прекрасная, еще не ясная,
Уже зовет тебя вперед.
Нам нет преград ни в море ни на суше,
Нам не страшны, ни льды, ни облака.
Пламя души своей, знамя страны своей
Мы пронесем через миры и века.
Песня прославилась как главная музыкальная тема в фильме «Светлый путь» (1940 год), который даже идейные противники советской власти называли культовым. Френкеля в то же самое время называли главным советским приспособленцем. Чтобы пережить 1930-е и не попасть под репрессии, действительно нужен был специфический талант, и Френкель явно им обладал в огромной мере. В 1939 году талант чуть было не отказал: Френкель написал третью главную песню своей жизни – «Принимай нас, Суоми-красавица», посвященную советско-финской войне.
Сосняком по откосам кудрявится
Пограничный скупой кругозор.
Принимай нас, Суоми — красавица,
В ожерельи прозрачных озёр!
Ломят танки широкие просеки,
Самолёты кружат в облаках,
Невысокое солнышко осени
Зажигает огни на штыках.
Мы привыкли брататься с победами
И опять мы проносим в бою
По дорогам, исхоженным дедами,
Краснозвёздную славу свою.
Ее некоторое время крутили по радио, но весной 1940 года поспешно запретили. Советский Союз, с трудом, но победил, заняв все территории, которые планировал. Вот только вместо Финской ССР получилось создать только Карело-Финскую, в более скромных масштабах. Френкель, написавший три невероятно популярные и намного пережившие его песни, не получил в своей жизни ни одной государственной награды, ни одной премии. Когда началась война, Френкель остался в блокадном Ленинграде и прожил в нем самый тяжелый первый год войны. Его вывезли в эвакуацию, но здоровье было подорвано, и он скончался в городе Молотов (Пермь) в ноябре 1942 года.
Непростая биография и двойственная репутация Анатолия Френкеля не отменяют тот факт, что это был выдающийся поэт и автор эпохальных произведений – заслуживающих хотя бы мемориальной доски на родине, в Иркутске. Считайте этот текст официальным предложением администрации города и депутатам городской думы.
Владимир Скращук, для «Глагола»
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
