Письма на фронт иркутскому художнику Виталию Рогалю
08 мая 2024
В 1936 году в поселок Кадуй Нижнеудинского района приехал молодой Виталий Рогаль.
Из биографии Виталия Рогаля
Здесь жили сосланные из Киевской области его родители. Сначала молодой парень работал массовиком в местном клубе, а потом поехал в Иркутск, где поступил в изопедтехникум.
19 ноября 1941 года его призвали в ряды Советской Армии и отправили в Забайкалье, а в 1943 году - на Западный фронт в составе 17-й Гвардейской Краснознамённой ордена Суворова Духовщино- Хинганской дивизии, входившей в 39 армию. Рогаль всегда находился на передовых позициях, будучи пулемётчиком, разведчиком, но это не мешало ему рисовать. Весь фронтовой путь от Витебска до Кенигсберга запечатлел в рисунках и фронтовых дневниках.
В мае 1945 года Рогаль с частями Советской Армии отправлен в Монголию и Манчжурию. Он был награждён двумя орденами Красной Звезды, орденом Великой Отечественной войны II степени, боевыми медалями. После демобилизации в 1946 году из Порт-Артура, Виталий Сергеевич вернулся в Иркутск, где остался жить и работать. Более четверти века был председателем иркутской организации союза художников РСФСР. Его произведения находятся во многих музеях страны и мира.
30 июня 1943 года подруга Клавдия писала ему:
Здравствуй, Виталий свет Сергеевич!
Бью челом своим три поклона тебе низёхоньких. Ты обиделся, что я не ответила на первое твоё письмо, которое меня приятно поразило. Оказывается, я ещё держусь в памяти кой в чьих головах. Приятно! Хотелось ответить раньше, но поверь, не было времени. Зачёты за год и дипломный эскиз, ведь я уже на пятом курсе. В связи с эвакуацией, по-видимому, добавят ещё год. Ну, в общем, была занята по горло (учитывая мой рост – это очень глубоко). Всё сдала на «отлично» – и специальные, и теоретические, но подробности в другом письме. У меня сейчас голова «опухла» от зачётов, боюсь всё перепутаю и вместо того, чтобы написать, что я учусь на монументальном напишу «на скульптурном» и запутаю тебя таким образом.
Виталий! Ты молодец, что не бросаешь искусство, я через сотни километров крепко жму твою руку. Искусству принадлежит большое будущее и мы должны быть его участниками. Ты спрашиваешь о Борисе, он на Ленинградском фронте, пишет довольно регулярно. Его адрес: п/п № 41687-Ф, Корчак Борис Гаврилович. Напиши ему, он будет очень рад, только сильно не хвались (есть у тебя такая струнка, между нами говоря). А то только расстроили парня, а этого сейчас не надо делать. Нужно беречь людей, не разбивать их сердца.
Ну, будь здоров, желаю тебе во всём успеха! Клавдия.
А вот такое письмо написал ему 1 октября 1944 года боевой друг, художник Александр Руденко:
Здравствуй, боевой друг!
Получил от тебя уже два письма, очень рад. Такое впечатление, что я с тобою посидел рядом, посмотрели этюды и стало на душе легче. В дальнейшем пиши чаще, не ожидай меня, т.к. тебе выбрать время легче. Мне всё хочется тебя спросить обстоятельно, над чем ты трудишься – очень интересно.
Ты прав, что наступают в работе такие моменты, когда возникает потребность разрядиться, поговорить с понимающими в этом деле. Ты прислал мне рисунок, он неплохой, выразительный. Вспоминая прежние, скажу, что сейчас у тебя стало намного больше сколоченности формы, мягкости в тоне, а это важно. Дружище, тебе мой совет. Работай в том же духе, спокойно, уверенно. Расти будешь ещё больше, но постепенно. Таков уж наш труд. Будут ещё впереди неудовлетворённость и тупики, но всё это проходящее. Главное – не зазнавайся! Уверенность – хорошее дело, но зазнайство и самоуверенность – наш враг. Из истории знаешь, что глубокие мастера всегда в своих работах искали всё большего и часто до конца дней своих не удовлетворялись полностью плодами своего труда. Я знаю, что ты требователен и достаточно скромен, это залог тому, что твоё дарование принесёт тебе удовлетворение и ты займёшь надлежащее место в среде художников. Дружище, пиши мне чаще, присылай фото с работ. Я тебе всегда искренне желал удачи и помогал в учёбе. Думаю, что я тебе кое в чём помог в своё время и ты иногда вспоминаешь это. Я живу хорошо. По специальности не работаю. Правда, досадно?!
Недавно громили фрицев в Румынии, сейчас готовимся к новым, последним боям. Ещё собираюсь встретиться и поработать вместе. Послал письмо Закирычу (помнишь – «Тянут сети рыбаки»). Да, было чудесно.
С гвардейским приветом, А. Руденко.
И еще письмо от друга Дмитрия 16 октября 1944 года:
Витька! Радуйся и веселись!…Запомни этот день!…
Ечкалов, ей-богу, умный и тактичный человек. Сегодня я вырвал из плена твою работу «На фашистской каторге». Вот она, стоит около меня. А в недалёком будущем, я надеюсь, твоё детище будет в надёжном месте – у твоей матери. Ты понимаешь – нет, ты этого не понимаешь! – какой счастливый у меня сегодня день! Я не шёл, а летел на крыльях из полка, неся твою работу. «Вперёд, на Запад!» – пока не известно где. Мы сегодня с Коневым обошли все казармы и не нашли её. А в клубе нет. Сошлись на том мнении, что Кондаков (комендант клуба) сплавил её куда-нибудь под шумок. Поиски продолжаются. В разговоре со мной Ечкалов с уважением отзывался о тебе и подчёркивал, что ты подаёшь надежды. Подробности о моей беседе с уважаемым патроном сообщу в следующем письме.
Когда я уходил, Ечкалов дал приказ Фёдорову (нач. Штаба) занести тебя в списки воспитанников части, награждённых орденами за доблесть и отвагу. Этот чуткий человек просил меня показать ему твои рисунки, которые ты мне прислал, придётся уважить, коли проговорился…
Кстати, он выразил и недовольство, что ты не удостоил его вниманием (нужно, действительно, было тебе черкнуть на его имя письмецо). Спросил меня, нет ли со мной твоих писем, чтобы прочесть. В общем, Виталий, можно только пожалеть, что Ечкалов скоро уезжает от нас.
Рыданных – му…к…! Обнимаю и целую! Дмитрий.
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
