Лев Сидоровский: Творец Мавзолея Алексей Щусев

08 октября 2024

8 октября 1873 года родился автор ленинской усыпальницы Алексей Викторович Щусев.

Готовый к тому, что мои слова вызовут гнев многих читателей, тем не менее, говорю сразу: как архитектурное сооружение Мавзолей на Красной площади меня восхищает. Впрочем, эта пирамида давно стала тут не просто строением, полным гармонии, но и важнейшим элементом ландшафта. Оказавшись пограничным камнем двух стилевых эпох, русского авангардизма двадцатых годов и сталинского ампира тридцатых – сороковых, впитав в себя черты и прошлого, и будущего, своим совершенством Мавзолей обязан Алексею Викторовичу Щусеву.

Родившись в Кишинёве, архитектором он стал на невском бреге после того, как в 1891-м, под крышей Академии художеств, оказался в мастерской Леонтия Бенуа. Самое первое творение студента Щусева, часовенку под шатром на могиле генерала Шубина-Поздеева, приютило кладбище Александро-Невской лавры.

Дипломный проект «Барская усадьба», заслуживший Большую золотую медаль, открыл автору дорогу за границу – в Италию, Австрию, Францию, Англию, Бельгию, Тунис. Спустя год, посетив выставку его путевых зарисовок, Репин объявил Щусева (который в Питере, на Крюковом канале, за двадцать пять рублей снял комнату) «лучшим архитектором среди рисовальщиков».

Скоро молодой зодчий заинтересовал графа Олсуфьева: тому потребовалось перелицевать и надстроить свой фамильный особняк на Фонтанке. Выполнив заказ, Щусев затем модернизировал и соседний дом, № 14, принадлежавший тоже Олсуфьеву: получился прелестный мини-ансамбль. Очень довольный результатом граф, будучи председателем Комитета по увековечению Куликовской битвы, тут же предложил Щусеву в связи с этим событием заняться Храмом-Памятником.

А спустя несколько лет в архитектуре национального направления Алексей Викторович – уже бесспорный лидер: мощный собор Почаевской лавры, лиричный комплекс Марфо-Мариинской обители, дивная церковка в селе Натальевка Харьковской губернии, патетичный мемориал на Куликовом поле – вот далеко не полный перечень шедевров, созданных им в ту пору по городам и весям империи. За вклад в дело церковного строительства, по представлению Священного Синода, получил из государевых рук «Анну» второй степени и «Станислава» – третьей.

Сегодня, приезжая в Москву, мы на Каланчёвке, как раз против Ленинградского вокзала, видим другой вокзал, Казанский: нарочитое нарушение симметрии, одинокая башня в сочетании с разновеликими массами архитектурных объёмов открывают здание с каждой новой точки площади как бы заново. Пожалуй, ни один зодчий прежде не умел вот так свободно и прихотливо, как Щусев, играть светотенью, заставлять не только солнце, но и облака оживлять каменный узор.

Вместе с Жолтовским занялся проектом перепланировки Москвы. В 1922-м стал главным архитектором всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки, которая спустя год открылась на территории нынешнего ЦПКиО имени Горького. А в январе 1924-го, когда умер Ленин, ему поручили срочно создать Мавзолей.

Спроектированный и построенный в течение считанных часов, первый деревянный Мавзолей был прост по своим формам, но в нём уже содержалась идея, получившая в дальнейшем блистательное развитие: кубический объём имеет ступенчатое завершение. Впрочем, сначала это сооружение, по сути, являлось лишь постаментом, на котором должны были возвышаться четыре деревянные колонны, объединённые общим антаблементом. Однако на колонны времени не хватило. Некоторое время после похорон Щусев дорабатывал первоначальный замысел, варьируя форму и количество колонн. Пока речь шла о более или менее традиционном варианте усыпальницы. В начале февраля за основу достройки был принят вариант с пучком из десяти высоких колонн, которые в плане образовывали десятиконечную звезду.

Но тут Алексею Викторовичу приказали: проект полностью переработать, совместив его с правительственной трибуной. А ведь подобной гробницы-трибуны в мировой архитектуре до сих пор просто не существовало: единение гробницы с храмом бывало, с трибуной – нет. Да и вообще лишь советская власть смогла придумать трибуну как самостоятельное здание: никогда прежде вожди, стоя на специально возведенном сооружении, парадов не принимали. (Впрочем, совсем скоро, в 1937-м, эту сталинскую инициативу подхватит Гитлер: в Нюрнберге возникнет стадион для партийных съездов, который – и функционально, и отчасти стилистически – окажется того же порядка).

В феврале 1924-го облик будущего Мавзолея обсуждался на страницах «Правды» и «Известий». В частности, нарком внешней торговли Красин (явно озвучивая сталинское мнение) выступил против высотной композиции в пользу распластанной: «...дать гробнице форму народной трибуны, с которой будут произноситься будущим поколением речи на Красной площади».

Поэтому Щусеву пришлось отказаться от колонных ротонд. Таким и возник к маю 1924-го второй деревянный вариант нашей Главной Усыпальницы – в виде трибуны, которая саму гробницу под себя весьма подмяла. А в январе 1925-го ЦИК объявил конкурс на Мавзолей постоянный, указав, что центром композиции должна стать трибуна, рассчитанная на вмещение «президиума всенародного собрания на Красной площади с самостоятельно выдвинутой трибуной для оратора». Конкурс результатов не дал.

Далее, с 1925-го по 1929-й, в высшем партийном аппарате страны шла бесконечная борьба за власть, а во всём советском обществе наблюдались разброд и шатание. Трибуна для некоего нелепого «президиума всенародного собрания», да ещё с кафедрой для одиночного оратора (которой вполне мог бы воспользоваться Троцкий) в планы Иосифа Виссарионовича не входила. Поэтому до 1929-го, то есть, до полной победы над всеми оппозициями, временный Мавзолей вкусы Сталина вполне устраивал. Но, поскольку дерево всё-таки надо было превращать в камень, возникла Правительственная комиссия, глава которой Ворошилов безо всяких конкурсов разработку проекта поручил Щусеву.

Поначалу зодчий начал облик здания менять: например, я видел эскиз, на котором – высокая ступенчатая пирамида. Были варианты асимметричные, с экспрессивно вынесенной на угол трибуной. Но Правительственная комиссия весь этот «авангардизм» отклонила с пожеланием «перевести временный Мавзолей из дерева в гранит».

Задача была непростой. Если решать Мавзолей в стиле русской архитектуры, то, «подвёрстанный» к Сенатской башне, он под стенами Кремля просто-напросто потеряется. А выдвинутый вперёд – невольно станет «спорить» с собором Василия Блаженного... Наконец, Щусев нашел выход. Мавзолей «возрос» до двенадцати метров, что было равно одной трети высоты Сенатской башни и одной шестой – Спасской.

Три дробных его уступа слились в один. Нижний пояс с траурной лентой чёрного гранита смело выдвинулся вперёд и настойчиво потребовал вытянуть венчающий портик почти до зубцов кремлёвской стены. А ещё зодчий придумал вот что: если «смягчить» левый угол, то почти незаметная асимметричность оживит перепад уступов, игру объёмов, цветовую гамму поясов. В общем, Щусеву блестяще удалось вписать в Красную площадь, казалось бы, инородное по архитектуре сооружение и органично подчинить своему детищу всё, что здесь есть. Построенный всего за год, к осени 1930-го, Мавзолей придал этому месту совсем особое звучание.

И дальше Алексей Викторович своё дело продолжал с таким же размахом (достаточно вспомнить хотя бы здания библиотеки-«Ленинки», гостиницы «Москва», Центрального телеграфа), всякий раз своим примером подтверждая очень важную истину: осмысление динамики и ритма времени в архитектуре непременно должно опираться на мощный пласт духовной культуры.

Его не стало в 1949-м, 24 мая.

Впервые увидел Мавзолей совсем малолетним, летом 1939-го, когда с родителями, после недельного путешествия из Сибири в столицу, оказался на Красной площади. Знаменитое ступенчатое сооружение, которое часто изображал на бумаге цветными карандашами, узнал издали и стремглав помчался «к дедушке Ленину» – что делать, детство моё было весьма идеологизированным.

Минули годы, и осенью 1974-го мне выпало делать для газеты репортаж с Красной площади, на которой в ту пору шёл большой ремонт: менялась брусчатка, производились иные работы. Получив в комендатуре Кремля пропуск, оказался за оцеплением, под присмотром зам коменданта Мавзолея старлея Потоцкого. Дел там было ещё невпроворот: высаживали новые ели, выравнивали могилы. Помню, подбегает к Потоцкому прораб: «Сейчас будем немного передвигать Будённого. Проконтролируете?» И мы с Потоцким идём туда, смотрим, как «двигают» Семёна Михалыча... Чудеса!

Потом поднялись мы на Спасскую башню – туда, где циферблат часов (там, в циферблате, оказывается, есть окошечко; я приоткрыл «щиток», высунул голову наружу: совсем рядом – огромные стрелки), и выше – где звонница. Глянул окрест: совсем рядом – луковицы Василия Блаженного; с другой стороны сияют кровлями Сенатская, Набатная и Никольская башня. Потоцкий попросил «сфотать» его именно отсюда, на этом фоне. Щёлкая затвором, интересуюсь, по какому адресу прислать снимок, а он: «Адрес простой: Москва, Мавзолей, Потоцкому». Ошарашенный, переспрашиваю: «Мавзолей, Потоцкому?..» Его лицо становится непроницаемым: «Так точно. Служба». (На всякий случай отправил фотографию заказным письмом. Принимая конверт и выписывая квитанцию с адресом, девушка на почте не могла скрыть удивления: «Мавзолей?» Я ей подмигнул: «Так точно. Служба!»).

А ещё через три года встретился я в Кремле с нашим земляком – часовым Поста № 1 Андреем Алтыновым. И рассказал мне этот высоченный светлоголовый парень про детство на Петроградской стороне, про свою 72-ю школу, про то, как здесь отрабатывает строевой шаг, разные ружейные приёмы... Спустя час я увидел, как он, его друг Валерий Коновалов и разводящий, с карабинами «на плечо», с золотом аксельбантов («особо парадная» форма!), чеканили «двести десять шагов» (у Роберта Рождественского даже была поэма с таким названием) от Спасских ворот к Мавзолею и потом там, у Главной Советской Усыпальницы, застыли лицом друг к другу.

С той поры сменилась эпоха, и в 1993-м, 7 октября, Пост № 1 был ликвидирован. Что же касается ленинского тела, то дальнейшая его судьба пока не ясна. Однако – при всех обстоятельствах – сам Мавзолей, по моему глубокому убеждению, надо сохранить навеки. Потому что творение Алексея Викторовича Щусева (сегодня, 8 октября, – 151 год, как зодчий родился) не только принадлежит Истории, но и, смею это утверждать, великолепно.

Автор: Лев Сидоровский, Иркутск - Петербург

На фото: Алексей Викторович Щусев.

Возрастное ограничение: 16+