Владимир Демчиков: Памятник Сперанскому и геральдическое вольнодумство
25 ноября 2016
В Иркутске торжественно открыли третий в России (после Белгорода и Перми) памятник известному реформатору Михаилу Сперанскому.
Памятник сибирскому генерал-губернатору, прослужившему на этом посту в Иркутске с 1819 по 1821 год, одному из самых интересных людей николаевского времени – графу Михаилу Михайловичу Сперанскому.
Сперанский безусловно заслуживает самого пристального внимания, хотя бы потому что его жизнь и активная деятельность пришлась на важнейшие и отчасти переломные годы российской истории. Достаточно того, что некоторые из приехавших с ним в Иркутск молодых чиновников (например, Г. Батеньков) впоследствии станут декабристами. А сам Сперанский, бывший, по мнению декабристов, одним из лучших людей тогдашней России, будет рассматриваться ими как кандидат в будущее правительство.
Однако после провала восстания декабристы на допросах отведут подозрения о его посвященности с их планы. Есть свидетельство, что Сперанский плакал после вынесения приговора декабристам, при этом он входил в состав суда над декабристами, попадались мне и разговоры, что он чуть ли не самолично писал приговор. В общем, Сперанский – фигура из самых ярких, и установка памятника ему, безусловно, сама по себе – дело хорошее, позволяющее о многом вспоминать и о многом говорить.
Но сейчас, так сказать, по горячим следам, невозможно не обратить внимание на некоторые довольно незначительные на первый взгляд, однако очень любопытные детали, связанные с установкой и, так сказать, содержанием этого памятника. Потом эти детали забудутся и сотрутся, и вряд ли кто о них вспомнит. А сейчас – в самый раз.
Что касается самого памятника – что ж, надо признать, он довольно традиционный. Именно такие памятники принято устанавливать государственным мужам сегодня, примерно такие было принято устанавливать вчера, при советской власти, да и при царе-батюшке. Герой, как правило, держит спинку по-военному, голову держит величаво, слегка задрав подбородок, и смотрит перед собой тем особенным остекленелым взглядом, каким у торжественных скульптурных персонажей принято смотреть «в будущее».
Все памятники Иркутска, посвященные «государственным деятелям», в пластическом и анатомическом отношении похожи друг на друга, как близнецы, разве что Александр III да Колчак смотрят куда-то под ноги. Потому что Колчак, по мысли скульптора Клыкова, изображен «в трагическую минуту», а Александр III просто водружен на слишком высокий постамент, то есть смотрит не «в будущее», а с высоты своего монаршего положения.
Фигура Сперанского, таким образом, выполнена во вполне традиционной стилистике официального гламура, с разглаженными и, фигурально выражаясь, подрумяненными чертами бодрого лица. Одна рука прижата к сердцу (как и полагается, видимо, стоять «слуге престола»), другая сжимает свиток с, конечно же, «Сибирским уложением».
Небрежно накинутая шинель ниспадает, подчеркивая одержимость Сперанского своей миссией, ноги обрезаны за ненадобностью. Больше всего этот памятник напоминает условный «поясной парадный портрет вельможи 19 века» – будто и не прошло с его иркутского губернаторства целых 200 лет, и будто бы в скульптуре и в изобразительном искусстве за эти 200 лет вообще ничего не происходило. Поэтому памятник этот, конечно, прежде всего бесконечно скучный – но, впрочем, в Иркутске большинство памятников последних лет такие же бесконечно скучные, так что Сперанский отлично вписался в эту чугунную компанию.
Довольно забавный момент связан с местом установки памятника. Сперанский, вопреки ожиданиям, стоит вовсе не на том кусочке площади Кирова, который после недавнего памятного постановления мэра назван в его честь и примыкает к зданию областной администрации.
Местом установки стал небольшой скверик рядом с гостиницей «Ангара» и корпусом ИГУ. То есть Сперанский смотрит теперь на «площадь своего имени» через дорогу – и, видимо, все-таки слегка недоумевает – а почему я тут, собственно? Ведь площадь имени меня – вон там? Но вообще хаотичную и нелогичную установку памятников я одобряю, скучные памятники так и надо устанавливать – где не ожидали, это придает им какую-то пикантность.
Но самое забавное – это, конечно, геральдические нюансы, об которые в нашем городе спотыкаются практически все попытки объять нашими современными ладошками необъятную российскую историю и не сильно при этом облажаться.
Перед художниками стояла интересная задача: поместить на памятник и герб Иркутска, и герб Российской империи. С гербом Иркутска разобрались просто: на нем бабр выглядит не вполне канонично по нынешним временам. В соответствии с гербом 1790 г., поджав извивающийся хвост, куда-то тикает с умыкнутым соболем. Именно так выглядел герб Иркутска во время недолгого губернаторства Сперанского. Однако гораздо интереснее авторы разобрались с гербом Российской империи.
За основу авторы взяли оригинальный малый герб 1832 года, украшенный другими малыми гербами на щитах. В первом варианте этой статьи, размещенном накануне, я писал, что на гербе империи должно было быть девять малых гербов, а на памятнике Сперанскому их семь, и приписал уменьшение количества гербов волюнтарному желанию авторов просто упростить этот графический элемент.
Однако меня тут же поправил в письме один из иркутских читателей, указав на фактическую ошибку. И тут, в поисках исторической справедливости, обнаружилось нечто даже более интересное, чем отсутствие двух гербов. Дело в том, что в гербе империи 1832 года малых гербов действительно семь (девять их стало в 1856 году, при Александре II). Это герб царства Казанского, герб царства Астраханского, герб царства Сибирского, Московский герб, герб Великого княжества Финляндского, герб царства Херсонеса Таврического, герб царства Польского (он как раз появился в 1932 году).
Однако в гербе николаевского времени отсутствовали (а на памятнике Сперанского появились) те элементы, которые возникли в гербе Российской империи только в 1956 году, после того как при Александре II была начата реформа российской геральдики, разработанная бароном Б.В.Кёне. Именно после этого и в соответствии с реформой Кёне в гербе Иркутска, кстати, тоже появились известные декоративные элементы в виде листьев дуба, лент и так далее.
Однако лент, обвитых сверху вокруг корон, а также декоративных элементов и украшений в нижней части герба, которые есть на памятнике Сперанскому, герб Российской империи во времена Николая I, то есть во время деятельности Сперанского, не имел. Во времена Николая I, насколько можно судить по доступным источникам, герб представлял собой строгое изображение орла с воинственно поднятыми крыльями и не содержал никаких украшений.
Таким образом, авторы памятника Сперанскому, судя по всему, решили соединить в гербе Российской империи на самом деле гербы двух эпох. От герба времен Сперанского в нем остались семь малых гербов на щитах, а от герба империи Александра II были взяты внесенные Кёне в герб дополнительные графические элементы и украшения (от добавления которых Николай I в свое время отказался).
С одной стороны, некоторые скажут: да кому какое дело? Герб и герб, кто там будет вглядываться, двуглавый орел есть – и ладно. Но с другой стороны – вы это Сперанскому скажите-покажите. Та империя, которой служил он, была уж точно не местом для геральдических вольностей.
С символами империи шутки шутить – такого Михаил Михайлович терпеть бы точно не стал. Так что слава богу, что помер и не увидит.
Возрастное ограничение: 16+
Все статьи автора
В наших соцсетях всё самое интересное!
