О Леониде Гайдае можно говорить каждый день

30 января 2022

Сегодня, 30 января, знаменитому и любимому многими поколениями режиссеру Леониду Гайдаю исполняется 99 лет со дня рождения.

Иркутск не просто город Гайдая. Вокруг памятника ему и героям фильмов всегда бегают дети. В нашем городе несколько лет успешно работает Гайдай-центр, в котором команда Юрия Яшникова готовит большую серию мероприятий к 100-летию Леонида Иовича. И, конечно, мы все надеемся, что скоро в городе появится музей кинорежиссера. Пока же можно посмотреть интересный проект онлайн-музея, который был запущен в 2021 году под руководством Оксаны Цепиловой.

Сегодня "Глагол" решил вновь вспомнить истории биографии Леонида Гайдая.

В 1923 году Иов Гайдай с женой и тремя детьми - Александром, Августой и совсем маленьким Леонидом переехал в Читу, позже - в поселок Глазково, расположенный в предместье Иркутска, где Леонид начал учиться в железнодорожной школе №42.

В детстве Леонид очень любил кино, особенно фильмы Чаплина. В воскресенье, когда показывали Чаплина, Леня приходил на первый сеанс. В конце фильма он ложился на пол между рядами, заползал под сидения и, спрятавшись, пережидал перерыв между сеансами, чтобы снова посмотреть фильм. Иногда он проделывал этот номер несколько раз в день.

Его называли озорным и непредсказуемым ребенком. Он неплохо учился, много шалил, задирал в школе девчонок. Любит разыгрывать, конфликтовать, лихо бренчал на балалайке, участвовал в художественной самодеятельности, ездил с культурным десантом от клуба железнодорожников по Кругобайкальской дороге, с удовольствием декламировал Маяковского и Зощенко. Известно, что ему подарили книгу Антона Чехова "По Сибири" с надписью "Лучшему участнику художественной олимпиады Гайдаю Лене. 14.V.40".

18 июня 1941 года Леонид Гайдай окончил школу, а 23 июня 1941 года вместе со всеми одноклассниками он пошел записываться добровольцем в армию, но в военкомате им сказали, что они должны немного подождать. И тогда Гайдай устроился рабочим сцены в Иркутский театр, где в это время гастролировал Московский театр сатиры. Тогда Театр сатиры остался в Иркутске в эвакуации. Гайдай пересмотрел все спектакли, ездил с ним на гастроли и одновременно занимался в театральной студии при ДК железнодорожников, где играл в спектаклях "Свадьба" и "Медведь" по Чехову.

Позже в письме к брату Леонид Гайдай писал: «20 июня 1941 года в 42 ж. д. (школе) был выпускной бал. Нам вручили аттестаты об окончании школы. А 22 июня, как известно, война... Мы узнаем о ней в 17 часов по иркутскому времени. Как раз в это время я с папой сажал тополя перед домом (вдоль забора, который смотрит на улицу сбоку). Почему-то в это время нам (я имею в виду нашей школе) было очень весело, каждый хотел быстрее попасть в армию, отправиться на фронт воевать с фашистами. Многих постепенно призывали. Я, зная, что обязательно буду призван, в сентябре 1941 года поступил на работу в Иркутский облдрамтеатр рабочим сцены. Моя трудовая книжка, которая сейчас на "Мосфильме", датирована сентябрем 1941 г. Так что мой трудовой стаж - 2 года. Вскоре в Иркутск был эвакуирован московский Театр сатиры, а иркутский театр уехал работать в Черемхово. Я был оставлен в Т-ре сатиры. Работал - ставил декорации, открывал и закрывал занавес. Почти все спектакли выучил наизусть (я имею в виду текст). Познакомился с такими замечательными актерами, как В. Я. Хенкин, П. Н. Коль, Н. И. Слонова, А. И. Любезнов, Е. Я. Милютина и др. Некоторым из них бегал за водкой... 7-го февраля 1942 года, наконец, был призван в армию. Запомнился эпизод: нас уже погрузили в теплушки, вечер... и вдруг я слышу: "Леня!" Выглянул и увидел маму с узелочком. Как она меня нашла - уму непостижимо. Принесла свежеиспеченных пирожков".

Первоначально его служба проходила в Монголии, где он объезжал лошадей, предназначенных для фронта. Высокий и худой Гайдай на приземистых монгольских лошадях смотрелся комично, но со своей работой справлялся успешно. Новобранцев часто забывали накормить, и они сильно голодали.

Еще один отрывок из письма брату: "Я был на хорошем счету. Начальству нравилось, как я "поставленным голосом" подавал команды. Бывало, устраивался такой спектакль. В выходной день, когда все отдыхали в казарме (а казарма была огромная, вмещала два эскадрона - целый дивизион), а я был дежурным по дивизиону, мне один из дневальных сообщает, что идет командир полка. Я специально уходил подальше от входных дверей и ждал. Вскоре раздавался крик дневального: "Дежурный к выходу!"

Я, придерживая шашку (ее полагалось носить только дежурному), стремглав бросался к выходу. Увидев командира, я на всю казарму орал: "Дивизио-он, встать! Смирно!" Грохот встающих и... тишина. Строевым подхожу к командиру и четко докладываю. Командир не торопится отдавать команду "вольно", медленно идет по проходу, образованному двухэтажными нарами, вглядывается в стоящих по стойке смирно красноармейцев... Только наши шаги. Пройдет командир этак метров 30, а потом тихо скажет мне: "Вольно". Тут я благим матом (хотя тишина) орал: "Вольно-о-о!" Снова шум, говор. Начальству нравилось. Активно участвовал в самодеятельности".

Гайдай, как и другие его сверстники, хотел попасть на фронт. И когда приехал военком отбирать пополнение в действующую армию, на каждый вопрос офицера, Гайдай отвечал "Я".

"Кто в артиллерию?" "Я". "В кавалерию?" "Я". "Во флот?" "Я". "В разведку?" "Я".

Этим он вызвал недовольство начальника. "Да подождите вы, Гайдай. Дайте огласить весь список". Позднее данный эпизод вошел в комедию "Операция "Ы".

Гайдая направили на Калининский фронт: "Когда я услышал о Калининском фронте, я подумал, что нас обязательно провезут через Москву. Я думал, что в Москве живут только красивые люди, и очень хотел ее увидеть. Нас действительно провезли через Москву, но пересекли ее ночью под землей, в метро. Поезд с солдатами шел, не останавливаясь, ни на одной станции, и я Москвы так и не увидел".

Гайдай попал во взвод пешей разведки, неоднократно ходил во вражеский тыл, брал языка, и был награжден несколькими медалями. В 1943 году, возвращаясь с задания, Леонид Гайдай подорвался на противопехотной мине, и был тяжело ранен в ногу. Он провел в госпитале около года и перенес пять операций. Врачи хотели ему ампутировать ногу, но он от категорически отказался, ссылаясь на то, что "одноногих актеров не бывает". Последствия ранения преследовали его всю жизнь. Время от времени рана открывалась, из нее выходили осколки, воспалялась кость и начинались сильные боли. Он был инвалидом, хотя никогда не говорил об этом. Посторонние об этом не только не знали, но и не догадывались. Гайдай не мог показывать свои болезни или недомогания.

Выписавшись из госпиталя, Леонид Гайдай пришел в Иркутский областной драмтеатр, и поступил при нем в студию, которую окончил в 1947 году, несмотря на то, что с детства не выговаривал буквы "р" и "л". В течение двух лет он играл в спектаклях, был хорошим актером и пользовался успехом у публики. О его работе в спектакле по роману Александра Фадеева "Молодая гвардия" написали в газете. Но Леонид достаточно трезво оценивал потенциал своей специфической внешности. И он начал присматриваться к работе режиссеров.

Вопрос об отъезде младшего члена семьи в Москву решался на семейном совете. Иов Исидорович пообещал сыну регулярную материальную помощь от себя. Александр Гайдай также заверил младшего брата, что будет выделять денег из своего офицерского жалованья.

В 1949 году Леонид поступил на режиссерский факультет ВГИКа в мастерскую Григория Александрова. На экзамене он сдавал стихотворение Ярослава Смелякова "Про девочку Лиду", которое позднее Демьяненко читал Селезневой. Пырьев и Барнет на просмотрах его студенческих работ смеялись от смеха.

Однажды Гайдай с приятелем выходили из института, и молодая сотрудница ВГИКа, боясь идти по темным улицам, пошла с ними. Через несколько минут Леонид, стараясь говорить как можно развязнее, обратился к девушке: "А ну, снимай шубу!.. Я что, непонятно сказал? Или тебе помочь?".

Когда та, растерявшись, начала раздеваться, студенты рассмеялись. Но начинающий режиссер был отчислен за профнепригодность, и Гайдаю стоило немалых усилий восстановиться во ВГИКе с испытательным сроком.

Будучи студентом, Гайдай поработал режиссером-практикантом и снялся как актер в комедии Барнета "Ляна". В 1958 году Гайдай сыграл в оптимистической драме "Ветер". Это была его последняя работа в качестве актера в чужих фильмах. С середины 50-х Леонид Иович обратился к режиссуре и с тех пор на экране появлялся в эпизодах, но только в собственных фильмах.

Во ВГИКе Леонид Гайдай познакомился с Ниной Гребешковой, с которой прожил всю жизнь. У супругов родилась дочь Оксана. Ухаживая за будущей женой, как и много позже Шурик в его фильме, Гайдай много рассказывал о фронте и Иркутске. Гребешкова и Гайдай ходили пешком из института до Гагаринского переулка, где жила Нина (так зовут и героиню комедии), он неизменно опаздывал на последнюю электричку, а когда спустя несколько дней Гребешкова высказала ему по поводу несвежей рубашки, Гайдаю ничего не оставалось, как сделать ей предложение.

Сама Нина Гребешкова вспоминала: "Мы учились во ВГИКе на одном курсе. Он пришел после фронта - раненый, длинный, худой. Не могу сказать, что сразу в него влюбилась. Вот репетируем. Сижу спиной к двери. Ребята заходят (у нас учились и Кулиджанов, и Ордынский) - один, второй. Вроде ничего не происходит. А входит Гайдай - я чувствую его просто кожей. Вообще я его стеснялась. Боялась сказать глупость. Он ведь старше на восемь лет, прошел фронт. А мне было 17 лет. Свадьба была скромная, дома, у нас в коммунальной квартире. Пришли родственники, знакомые, студенты. Мы сняли комнату. Леня был сталинский стипендиат, получал 800 рублей. А я уже снималась, у меня были свои деньги. Как актриса уже была востребована. Кстати, Леня очень обиделся, когда я отказалась взять его фамилию. Потому что стать Гайдай - не то мужчина, не то женщина".

С 1955 года Гайдай - режиссер киностудии "Мосфильм". Первый фильм "Долгий путь" он поставил в пятьдесят шестом с Валентином Невзоровым (кстати, он уроженец Иркутской губернии, с Ленских приисков, начинал свою творческую биографию в иркутском театре, воевал на фронте). Каким-то образом Михаил Ромм разглядел в молодом режиссере талант комедиографа и посоветовал ему работать в этом направлении. Именно в мастерской Ромма в 1958 году появилась первая комедия Гайдая "Жених с того света" с Георгием Вициным и Ростиславом Пляттом в главных ролях. Картина была встречена чиновниками в штыки, фильм обругали, сократили и пустили вторым экраном.

Гайдай переживал. Его второй фильм "Трижды воскресший" вышел через два года. Картина с треском провалилась, и Леонид решил вернутьмся в Иркутск, где проживали родители.

На чердаке деревянного дома он обнаружил номер "Правды" с фельетоном в стихах "Пес Барбос" Степана Олейника. Фельетон необычайно увлек его. Он тут же рассказал сюжет жене: "Нинок, ты послушай, как это смешно! Бежит Пес - два метра пленки, за ним Бывалый - 3триметра, оглядывается - 1,5 метра. Общий план - бегут все". Родные только плечами пожали: "Три дурака бегают от собаки со взрывчаткой, которую сами же и бросили. Что ж тут смешного?". Гребешкова, знающая характер мужа, вздохнув, сказала: "Потрясающе!"

На роль Балбеса в фильме "Пес Барбос и необычайный кросс" поначалу был утвержден Сергей Филиппов, но к началу съемок он находился на гастролях, а потому ассистенты стали подыскивать других претендентов. Когда на студию пришел Юрий Никулин, Гайдай сказал: "Все, Балбес у нас есть. Не надо никаких проб".

Что касается грима, то Гайдай сказал: "Гримироваться вам ни к чему. У вас лицо и так глупое, моргайте только почаще".

Многие придумки Гайдая были выброшены в корзину по цензурным соображениям. Так, "Пес Барбос и необычайный кросс" должен был начинаться, как к высокому сплошному забору подбегает Балбес, пишет мелом громадную букву "X", затем к нему присоединяется Бывалый, выхватывает из рук Балбеса мел и пишет следующую букву "У" и передает мел Трусу. В этот миг слышится трель милицейского свистка. Трус быстренько дописывает мелкими буквами "дожественный фильм", и тройка срывается с места. Но, посовещавшись, решили, что такое начало сочтут пошлым, и благоразумно отказались от него.

Был также выброшен эпизод, когда, убегая от собаки с динамитом, тройка несется мимо бабушки, которая сидит на опушке и держит корзину яиц. Все трое перескакивают через эту корзину, а затем Никулин, как бы одумавшись, возвращается и, подпрыгнув, попадает точнехонько в корзину. Сцена в общем-то соответствовала стилистике фильма, но было непонятно, что делала старушка с корзиной яиц на опушке леса.

В фильме "Деловые люди" по новеллам О’Генри также было много режиссерских находок. Гайдай чуть ли не помешался на звуках: ходил, стучал по всяким предметам и прислушивался. Когда похищенного парня трясут за ноги, раздается металлический звон. На вопрос, зачем он это сделал, Гайдай пожимал плечами:

- Не знаю. Нравится, и все... А зачем - критики что-нибудь придумают...

Тем временем девятиминутный фильм "Пес Барбос и необычайный кросс" имел огромный успех. Незатейливая короткометражка породила уникальный феномен трех суперпопулярных героев-масок советского кинематографа - Балбеса, Труса и Бывалого, которые потом были задействованы в короткометражке "Самогонщики", снятой в 1962 году, в третьей новелле комедии "Операция "Ы" и другие приключения Шурика" (1965) и "Кавказской пленнице" в 1966-м.

В фильм "Операция "Ы" и другие приключения Шурика" Леонид Гайдай пригласил юную актрису Наталью Селезневу. Нужно было как-то добиться того, чтобы в новелле "Наваждение", где они с Шуриком готовятся к экзамену по физике, она естественно и без стеснения разделась перед камерой до купальника. Нужно отметить, что в то время подобные сцены для режиссеров и актрис были весьма проблематичны. Леонид Гайдай нашел ловкий ход. Он сказал, что в кадре актрисе нужно будет раздеться...

- Но у вас, возможно, не очень хорошая фигура, - как бы засомневавшись, добавил он.

- Как это не очень хорошая! - возмутилась Селезнева и одним движением скинула с себя платье.

После этого актрисе было уже гораздо проще и легче сниматься в этом эпизоде.

"Операция "Ы", "Кавказская пленница" и удостоенная Государственной премии в 1970 году "Бриллиантовая рука" создали топ советских комедий. Фильмы за 15 месяцев проката посмотрели 222 млн зрителей, то есть практически все население страны.

Во избежание критики Гайдай часто шел на разнообразные ухищрения. В фильме "Бриллиантовая рука" Нонна Мордюкова, обращаясь к жене Семена Семеновича Горбункова, произносила, что "Я не удивлюсь, если узнаю, что ваш муж ходит в синагогу", но в фильме этой фразы нет, чтобы Гайдая не обвинили в антисемитизме.

В 1971 году на экраны вышла комедия "12 стульев". Гайдай не раз признавался, что это одна из его самых любимых картин. Самой большой трудностью стали поиски актера на роль Остапа. Гайдай перепробовал 22 артиста, среди которых были Владимир Басов, Владимир Высоцкий, Алексей Баталов, Олег Борисов, Евгений Евстигнеев, Андрей Миронов, пока не остановился на ни кому неизвестном Арчиле Гомиашвили. Сам Гайдай сыграл в этом фильме эпизодическую роль Коробейникова.

В семидесятые годы Гайдай поставил еще две комедии, вошедшие в золотой фонд отечественного кино – "Иван Васильевич меняет профессию" (1973) и "Не может быть!" (1975). Песня "Вдруг, как в сказке, скрипнула дверь" стала визитной карточкой всех ресторанов страны 70-80-х годов, а "Иван Васильевич" одним из лидеров проката.

"В кинокомедии должно быть как можно меньше слов, а те, которые есть, обязаны быть лаконичными, отточенными, бьющими точно в цель", - говорил Гайдай. Он был верен своим пристрастиям.

У Гайдая был дар работы со словом. Он выбирал выражения и интонации, пока не добивался такого звучания фразы, что она становилась заразительной и ее подхватывали все, кто слышал. "Сядем усе", "Клиент готов", "Наши люди на такси в булочную не ездят", "Не виноватая я..."... Таких фраз десяток в каждом фильме.

- Если рабочие смеются, значит, будет смеяться вся страна! - говорил Гайдай и был абсолютно прав.

В начале 80-х на экраны вышли комедии "За спичками" и "Спортлото-82". Эти картины были последними, которые имели большой успех у зрителей. Поздние работы "Опасно для жизни!", "Частный детектив, или Операция "Кооперация" и "На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди" пользовались меньшей популярностью у зрителей.

Прожив с Ниной Гребешковой сорок лет, Гайдай признался: "Мне с тобой очень повезло. Что бы я ни делал, тебе все нравится". Секрет семейного счастья был прост - Нину Павловну отличала необыкновенная женская мудрость. Она никогда не просила мужа, чтобы он снимал ее в своих фильмах. Но если предлагал, не отказывалась. Был случай, на Киевской киностудии предложили главную роль, а Гайдай в это время начал съемки "Кавказской пленницы", где Нине Павловне предстояло сыграть эпизодическую роль врача-психиатра. Гребешкова выбрала работу у мужа.

Как-то она рассказала один случай, который очень точно характеризует режиссера. Однажды в Москве пропал из магазинов лук. И вот она видит, что на улице торгуют луком с машины, но стоит огромная очередь. А Гайдай имел книжку инвалида войны. Жена бегом домой:

- Леня, там гигантская очередь! Пожалуйста, сходи, купи хотя бы килограмм.

Гайдай отправился за луком и пропал на несколько часов. Вернулся с килограммом лука. Оказывается, он все это время отстоял в очереди, поскольку стеснялся воспользоваться удостоверением.

- Почему всего один килограмм, ведь давали по три? - спросила Гребешкова.

- Но ты же велела один килограмм! - ответил Гайдай.

Он был равнодушен к званиям и как-то говорил жене: "Слушай, меня опять записали на какую-то цацку", не понимая, зачем артисту вообще звания. Как рассказывала Нина Гребешкова, "последние годы ему тяжело работалось. Он не был лежачим больным, но страдал - на ноге открылась рана плюс эмфизема легких. Причем он курил. Но он был счастливый человек - жил только тем, что его интересовало. Например, любил играть в карты или на "одноруких бандитах", проигрывал огромное количество денег. Бороться было бесполезно. К тому же я всегда работала сама, и у меня водились свои деньги. В 1993-м году Волович и Инин написали для него комедийный сценарий о подводной лодке. Но вдруг он сказал: "Ребята, я, наверное, не смогу..."

В семьдесят лет у него началось воспаление легких. Сначала было плохо - в легких накапливалась жидкость. Потом он уже лучше стал себя чувствовать. Я бывала у него в больнице каждый день, даже ночевала. И вот 19 ноября 1993 года. Стемнело. Я с ним. Он вздохнул - и все. Прибежали врачи, надели маску. Все бесполезно. Он ушел. Тромбоэмболия легочной артерии - оторвался тромб. Произошла закупорка. К тому же он страдал сердечной аритмией. Спасти его было невозможно".

По материалам социальных сетей и интернета