Памяти Дениса Книжника

03 апреля 2019

Вчера похоронили Дениса Книжника, менеджера, блогера, поэта, большого любителя слова и чтения, участника городских слэмов и просто хорошего человека.

Друзья Дениса собрали лучшие его стихи и прислали их в редакцию "Глагола".

Но для начала они скажут слова в память о друге. 

Константин Корнеев, поэт, лауреат регионального конкурса "Молодость. Творчество. Современность":  Сегодня проводили в последний путь Дениса Книжника. Много слов уже сказано по этому безумно печальному поводу, много прекрасных воспоминаний и сюжетов из жизни выложено в сеть. С каждым из этих эпизодов невозможно не согласиться. Но сделаю акцент...Денис - настоящий миротворец. Не шаблонный пацифист, не сеятель мудрого-вечного, а именно миротворец. Он не умел воевать и конфликтовать, он всегда поглощал негатив и переводил стрелки любого разгорающегося противостояния в конструктивное русло. Мы все - родственники, друзья, коллеги, - осиротели, просто потому, что вот так искренне понимать и уважать мнение любого человека не умеем. А ещё будет очень не хватать его доброй иронии, которая находила отражение в стихах и мировосприятии вообще...

Анна Асеева, поэт: В моей жизни это был единственный настолько большой и добрый человек. С больших букв Б, Д и Ч. 

Когда он приходил на слэм, мы нежно обнимались:

- Анечка, как я рад тебя видеть!

- Денис, как я соскучилась, ты бывай почаще!

И так было уютно обнять его и припасть к - нет, не груди, до нее я не доставала, нет, не к животу, потому что он не был толстым, он был плюшевым и уютным, - к душе, родственной и понятной. Я думаю, главное определение характера Дениса - добрый. Всё лучшее - от доброты.

Юрий Якобсон, поэт: с Денисом всегда было интересно, надёжно и уютно. И он обладал ценнейшим качеством - никогда и ни про кого ничего, кроме хорошего. Помню, однажды перемывали косточки шефу-индусу, причем по негативному поводу. Денис послушал и сказал - а все-таки какой он солидный и представительный! А через много лет я узнал, что Денис пишет отличные стихи с грустным юмором, и пригласил его в литературную тусовку. И здесь он стал душой компании, хотя это и не всегда замечали. И его "Манагеры" вошли в классику слэмов, и всегда так было приятно, когда эта гигантская улыбающаяся фигура появлялась на горизонте... Не договорили... Последний... Никогда... Дениска, дружище, нам так тебя не хватает!

Павел Синицев, менеджер: Я до сих пор не могу понять, что я тогда мог нового поведать ТЕБЕ, ТЕБЕ - Человеку, который и так все знал. Ты был большим и добрым настолько, насколько быстро тебя от нас забрали в страну Вечных снов. Прощай, Денис, - этот мир был слишком мал для тебя.

Берт Корк, журналист: я знаю множество добрых и мудрых людей. Но Денис был самым бесконфликтным из них. Любая агрессия разбивалась о его огромное тело, и он, защитно отражая свет большими очками, обязательно рассказывал какую-нибудь историю, настолько смешную и поучительную, что все просто забывали про причину конфликта. Мы встречались не часто и эпизодически. Я не могу назвать его своим другом. Но его внезапная смерть была для нас с Аёкой ещё одним сокрушительным ударом по убеждению, что мир - хорошее, справедливое и прекрасное место.

- Ну почему он-то, Берт? - Беспомощно спрашивала меня Аёка. - Ведь есть столько людей, без которых мир бы ничего не потерял.

Что я мог ответить? Только процитировать того, кого мы оба цитируем в безвыходных ситуациях:

- Как пел сама знаешь кто, "мне больше не нужны твои тайны бытия, просто посмотри мне в глаза и скажи, что это воля Твоя"...

А теперь стихи

СТРАШИЛКИ

Знаешь, в этом мире неясного еще дохрена,
такого, что философии нашей во все времена
не снилось. С таким столкнёшься – считай хана,
потом вспоминай, как звали, ищи ветра в поле.

Всё может случиться и ночью, и в ясный день.
Иногда ни с того ни с сего набегает тень,
вдруг становится тихо и страшно – тут ясен пень,
надо драпать, глядишь – избежишь злой доли.

Если тихо бредёшь со слэма под полной луной,
видишь чьи-то следы на асфальте перед собой
и внезапно следы обрываются – знай, домой
лучше какой-то другой дорогой направиться.

То, во что превратился прошедший сейчас по пути,
могло ведь и недалеко отсюда уйти,
и знакомство с ним, мою прямоту прости,
может очень сильно тебе не понравиться.

Если в командировке в отеле тебя разбудил звонок,
а в трубке, гудок, писк, шипение, снова гудок,
или сам в темноте телевизор включиться смог
и, мерцая, тебе показывает странные полосы.

Не жди, пока эти полосы сложатся в чьё-то лицо,
уходи их номера, выйди перекурить на крыльцо,
в бар зайди, закажи себе бутерброд по винцо -
это лучше, чем знать, как от страха седеют волосы

Если в твоей голове происходит внутренний диалог,
не встревай, не думай ни слова, рот закрой на замок,
постарайся отвлечься, считай ворон там или сорок,
прочитай считалочку – всякое «шышел-мышел».

Потому что иначе те двое, а может быть две,
ну те, чьи голоса ты слышишь в своей голове,
мимоходом, как муху, как шелест ветра в траве -
они запомнят тебя, поймут, что ты их услышал.

В общем, будь осторожен на работе, дома, в пути,
вернулся – в зеркало глянь, перед тем как снова уйти,
не смотри много ужасов на ночь – не больше фильмов пяти
и всегда обернись, если сзади скрипит половица.

Не спеши идти, когда непонятно кто позовёт,
не ступай на порог, на монету, на тонкий лёд,
и вообще не лезь на реку, если забыл где брод,
не ложись спать голодным – иначе цыган приснится.

ДЕТСКОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Асфальт к полудню нагрет от зноя,
жжёт через кеды как будто перцем.
- Айда играть, пацаны, в ковбоев!
- Точняк, айда, только я индейцем!

Блещет фанерный топор на солнце.
Многие пали, но многие выжили.
Высокомерно с балкона смеётся
Глупая скво с косичками рыжими.

Воинам прерий плевать на погоду.
Нам ли бежать от жары в вигвамы?!
Павшие выжившим вынесут воду,
Если домой не загонят мамы.

Всё! Бледнолицые побеждают!
Плен для вождя гибели хуже.
От поражения меня спасая,
Тут из окна позовут на ужин.

И засыпаю я с лёгким сердцем,
Ужин доев и умяв добавку – 
Как и хотел я – побыл индейцем.
Ковбои тряслись моего томагавка.

МОНОЛОГ ОХРАННИКА

Я скажу про себя, про тёртого пряника,
расскажу всю правду, что душу измучила.
Я тружусь как слон, и тружусь охранником
в магазине, блин, чтобы его раскорючило.

Я себя не жалел и пахал, как мерин,
водку честно глушил, с пацанами в мире.
На учебу забил, потому что нехрен,
тлей очкастых и так, как говна в сортире.

Вот сижу такой целый день с кроссвордами,
интеллект качаю, как бицепс двуглавый,
а кругом покупатели с мерзкими мордами
ходят так, как будто имеют право.

Нахрена это стадо отбросов топчется?
Вот буржуй прошёл, весь в рубашке с галстучком,
навернуть с ноги эту падлу хочется,
да нельзя, с работы вылечу ласточкой.

Хипстирюги ходят в джинсе мажорской,
неприлично зияют в ушах тоннели.
Вот спросить бы с них по-простому, жёстко,
пусть ответят, с чего они так охренели.

Но недолго осталось страдать культуре,
всем креаклам, евреям и просто пидорам
мы покажем им Кузькину мать, в натуре,
пусть подумают, твари, над жизненным выбором.

Скоро я сорвусь к растакой-то матери,
в академию пойду, или где их там учат
и на самой высокой профессорской кафедре
наложу во-от такую огромную кучу.

ДИАЛОГ НА КУХНЕ

А давай заведём кота
ярко рыжего, огневого.
Вот и будет нам красота,
нам понравится, честное слово!

Завести кота нет труда,
но подумай сам хоть немножко –
заведём, а денем куда
нашу скучную серую кошку?

А давай ты мне дочку родишь,
ярко-рыжую, как лисичка.
Буду звать её Солнечный Стриж,
заплетать по утрам косички.

Я тебе родила сыновей,
так чего тебе надобно, старче?
Ты бы был к ним чуть-чуть добрей,
пожалеешь потом иначе.

А давай ты не будешь грустить,
будешь светлой, как рыжее солнце.
Вот и станет нам весело жить
и на тучи глядеть из оконца.

Как с тобою мне быть веселей?
В чём тут повод для радости ищешь?
С каждым годом мы всё старей,
ты же нищий и хлещешь винище.

А давай мы чайку попьём
с облепиховым рыжим вареньем,
посидим за столом вдвоём,
может, выправим настроение.

Ну давай хоть заварим чай…
А давай.

РАБОТА НАД ДИКЦИЕЙ

Ну давай - говорили они.
Будет весело – говорили они.
Вот сижу, жду веселья, считаю дни,
Зеваю, курю с балкона, смотрю на огни.

Над балконом плывут облака, под ними река.
Там птицы, сям рыбы следуют издалека,
ни начала не видно, ни конца не видать пока –
и птиц, и огней, и дней как махорки у дурака.

Под балконом двор, на дворе очевидно трава,
такая как в детстве, а потрогать уже не хочется.
Там когда дрова, когда снег, а когда листва.
Вот и всё, блин, веселье, кому расскажи – обхохочется.

В темноте тихонько крадётся коварный Карл,
кружит дворами в злодейской своей полумаске.
Знает, чьё сало съел, чьи кораллы, сука, украл.
А беспечная Клара с кларнетом всё слушает сказки.

Через реку мост, по мосту не спеша едет Грека.
В темноте ничего не видно, и Греку берёт досада.
Только рак на горе свистит, пристаёт к человеку,
раздражает своим поведением героя Эллады.

Нет, ну правда обидно – и так повсюду тьма тьмущая,
так еще эта членистоногая сволочь дразнится.
А где-то Шива идёт по шоссе сокрушая сущее…
или там Саша с сушкой? Пофиг, какая разница.

Докурил. Вечер кончился, скоро двенадцать.
Рак отловлен и сварен, Карл обезврежен полицией.
Ночь. На боковую пора собираться,
слишком поздно, чтобы работать над дикцией.

*   *   *

Когда родился мой первый ребёнок,
я в общем-то был как сейчас, но лучше.
И в талии был я довольно тонок,
и меньше надумывал всякой чуши.

А думал, что вот подрастёт немножко,
и замок из кубиков выстроим вместе.
К воротам проложим витую дорожку, 
на шпиль мы повесим флюгер из жести.

Над стенами грозные башни встанут,
свет заслоняя мощными торсами,
а ров будет ряской зелёной затянут,
и стены войдут в него контрфорсами.

И будут глубоки и мрачны подвалы…
А время катилось как мяч полосатый,
всё время мне времени недоставало,
построим-построим. Когда-то, когда-то…

Когда-то, сейчас есть дела поважнее.
Да, мне, дураку, так и правда казалось,
а время катилось быстрее, быстрее,
полосками в общую массу сливалось.

Возможно, что так и задумано с нами,
чтоб лучшему в нас не дано было сбыться,
чтоб к нам приходило стихами и снами
и билось, как мелкая нервная птица.

А время всё катится. Что от него вы хотите,
раз кем-то в природе всё так интересно устроено?
Мой сын поступил, уезжает учиться в Питер,
а замку из кубиков вечно стоять не построенным.

*   *   *

Почему Вас встретить так сложно,
а без Вас мне не жить на свете?
Почему каждый день тревожно
Вас ищу с утра на рассвете?

И супруга всё знает о нас,
но не выплеснется упрёк.
И не спит она в ранний час.
О, на что я жену обрёк!

Без истерик и женского психа
Вас сама для меня найдёт.

шкаф откроет и скажет тихо:
- Вот твои носки, идиот.

*   *   *

Болеть с похмелья следует зимой,
в другое время года - бесполезно.
А так проснёшься с головой болезной
и рано-рано топаешь… домой.

И хорошо, чтоб ночью выпал снег,
а поутру морозцем придавило.
И так бредёшь, трясёшься со всей силы,
дрожишь в пути, беспутный человек

И чтоб заря со светом фонарей
покрасила сугробы и тропинки,
где серо-розовым, как свиристелей спинки, 
а кое-где – как грудки снегирей.

И чтобы тихо это всё бледнело - 
и свет зари, и снег, и фонари.
Прозрачно всё и сверху, и внутри.
Плывёшь как призрак, будто бы без тела.

А дома ждёт густой бульон куриный,
упрёки справедливые жены,
чистосердечное признание вины
и крепкий чай с вареньем из малины,

диван скрипучий, лампы абажур,
потёртая обложки позолота
(пусть будет «Антиквар» Вальтера Скотта)
и на коленях кошки мур-мур-мур.

На миг Земля свой остановит бег.
Я словно в ванне растворюсь в нирване,
растаю льдинкой в Тихом океане,
когда за окнами густой повалит снег.

СТИХОТВОРЕНИЕ, НАПИСАННОЕ ПОД ВПЕЧАТЛЕНИЕМ ВЫСТУПЛЕНИЯ МАРИНЫ ВЛАДИМИРОВНЫ КУДИМОВОЙ НА ОТКРЫТИИ 15-ого МЕЖДУНАРОДНОГО ФЕСТИВАЛЯ ПОЭЗИИ НА БАЙКАЛЕ ИМЕНИ АНАТОЛИЯ КОБЕНКОВА.

Осьминожьими пальцами гадкими
расползлись по России офисы,
там манагеры с мордами гладкими
угнездились и глыкают кофе, псы.

Им полёта души не дадено,
всё бы им торговать да проматывать.
До чего же додумались гадины –
аж трудом на жизнь зарабатывать.

Нет, ну граждане, в самом-то деле,
да за что же нам адовы муки,
ладно просто бы тихо сидели,
так они ж там работают, суки.

Мониторы гудят мониторингом,
гулко булькают кулеры чайником,
занимаются, падлы, факторингом,
ну а самые злые – франчайзингом.

Всё-то лизингом коммерсачат,
всё клюют маркетинга крошево.
Я не знаю, что это значит,
ничего, очевидно, хорошего.

Мерзкословие лезет нахраписто,
всё-то «-инги» у племени злого.
Этот текст я сложил анапестом –
вот исконно русское слово.

Поутру себя в офисы тащат,
нет - проснуться ближе к полудню
и пройтись по листве опавшей
тихим сквером немноголюдным.

Мимоходом сорвать ромашку,
побродить по тёмным аллеям,
приобнять на листе букашку
и потом поплакать над нею.

Всех судить по профессии – запросто,
будь вас хоть миллион, хоть тыщща.
Я бородку побрил – пожалуйста.
А куда мне девать умище?

Денис, мы будем тебя помнить. 

Возрастное ограничение: 16+

В наших соцсетях всё самое интересное!