Лев Сидоровский: 350 лет назад родился Петр Великий

11 июня 2022

Петра Первого «живьём» я давным-давно увидел в одноимённом фильме.

Тогда, военной порой, наш 2-й «А» классная руководительница привела утром в один из всего-то трёх местных кинотеатров, который назывался «Гигант», причём сразу на две серии (сеанс был специально для школьников), и мы, малышня, узрели одержимого, вдохновенного героя, богатыря, исполина!

Как мы переживали вместе с ним, когда в начале кинокартины разгромленный войсками Карла XII наш уязвлённый кумир горько приказывал Меншикову: «Не моги смотреть на меня!»

И как радовались, когда он в финале так заразительно, победительно смеялся и, сверкая очами, обращался словно бы и к нам, мальчишкам: «Не напрасны были наши труды, и поколениям нашим надлежит славу и богатства Отечества беречь и множить!» Конечно, в том кинозале я не мог представить, что спустя почти три десятилетия за кулисами питерской Александринки, где встречусь с Николаем Константиновичем Симоновым для короткого интервью, поведаю замечательному артисту о том детском потрясении.

А в начале пятидесятых, переселившись из Сибири на невский берег, однажды пришёл я на самую первую по времени набережную Санкт-Петербурга, которая совсем не случайно названа Петровской, поскольку именно здесь с 1703-го сохранилось тоже самое первое гражданское сооружение. Из рукописи, опубликованной в 1863-м журналом «Русский архив», известно:

«24 мая на острове, который ныне именуется Санктпетербургским, царь приказал рубить лес и заложить дворец. Александр Данилович Меншиков говорил царю, что в Канецкой слободе остались после пожара многие дома, сделанные из брусового леса, – так не прикажет ли царь перевезти их и употребить на построение дворца? Царь отвечал, что он приказал рубить лес на именно этом месте и построить дворец из здешнего леса для того, чтобы в будущем знали, в какой пустоте был этот остров. 25 мая царь приказал вырубить лес и разровнять место около дворца – вверх и вниз по берегу Невы, чтобы поставить шатры и навесы для своих приближённых. 26 мая дворца строение работой окончилось, и около него поставлены были два больших шатра из шёлковой богатой материи персидской работы, а полы устланы коврами. Поставили и другие шатры».

Строительством занимались солдаты, хотя существует легенда о том, что сам Пётр тоже собственноручно трудился над своим приютом, крышу которого увенчали деревянные мортира и две бомбы с «горящим пламенем». Ведь царь был одновременно командиром почётной роты бомбардиров Преображенского полка. Стены выкрасили в красный цвет, под кирпич, поэтому дом называли «красными хоромами». Лишь с весны 1704-го приближённые стали рядышком возводить и для себя нечто подобное.

И вот разглядывал я этот «Домик Петра», который с 1844-го от дождя, снега, других причуд природы да и вообще времени оберегает кирпичный футляр, и всё пытался представить, как его хозяин себя здесь ощущал. Конечно, не случайно сени, от которых отгорожен небольшой чуланчик, служивший государю спальней, в стиле русской избы делят жилище на две части – кабинет и столовую, а двери украшены, что было присуще русской архитектуре XVII века, орнаментальными металлическими накладками. С другой стороны, увлечённый голландской экзотикой, он приказал столь ярко преобразить брёвна, крышу покрыть «под черепицу» гонтом, а непривычно большие окна сделать с мелкой расстекловкой да свинцовыми переплётами, наличники расписать узорами и ставни, расцвеченные сочной киноварью, подвесить на фигурных золочёных петлях. Поскольку высота крыши до конька аж 5,7 метра, то при всём своем огромном (204 сантиметра!) росте и немалой природной силе (постоянно обращаясь с топором и молотом, мог не только свернуть в трубку серебряную тарелку, но и кусок сукна на лету ножом перерезать) этот человек, вероятно, чувствовал себя здесь вполне комфортно.

Впрочем, представляю его в сих стенах совсем не таким, какой выглядит эрмитажная «Восковая Персона». Помнишь парадный голубой с серебристым отливом костюм, на шее пышный белый шарф, именной палаш на портупее. Нет, явственно вижу, как стремительно, при немалом размере такого шага всякий спутник с трудом за ним поспевал, входит Петр Алексеевич сюда, где стены и потолок обиты выбеленной холстиной, в треуголке и суконном плаще, под которым – тоже суконный камзол, белая рубашка, поколенные узкие кюлоты, чулки и башмаки с пряжками.

А что государь из этих окон, которые переливались радужным сиянием «лунного» стекла, различал? С одной стороны, «пустынные волны», с другой, деревоземляная крепость, чертёж которой, ведь превосходно знал фортификацию и устройство лучших европейских цитаделей, составил сам. Уже к концу сентября - менее чем за полгода - бастионы и куртины в основном были возведены. Потом, тоже скоро, появится кронверк, призванный защищать твердыню на ближайших подступах с суши. И небольшой церкви, заложенной во имя апостолов Петра и Павла, которая невысоко поднялась над Заячьим островом в том же 1703-м, государь наверняка радовался. Спустя три года на этом месте Доменико Трезини начнёт возводить каменные крепостные стены, а через десять лет – грандиозный собор, но узреть Ангела над золочёным шпилем Петру, увы, уже не доведётся.

Наверное, только-только отметивший свой тридцать первый год властелин Земли Русской так или иначе вспоминал здесь непростые пути-дороги, которые привели его на этот невский берег.

Когда 30 мая (9 июня по новому стилю) 1672 года Москва огласилась колокольными переливами да пушечными залпами с кремлёвских башен, поскольку у царя Алексея Михайловича и царицы Наталии Кирилловны, урождённой Нарышкиной, родился сын Пётр, бояре с опаской осмотрели младенца и вздохнули с облегчением: крупный ребенок выглядел великолепно. Это особенно бросалось в глаза после взгляда на его сводных братьев, Фёдора и Ивана, сыновей царя и первой жены Марии Милославской, которые с детства страдали тяжёлыми врождёнными недугами. Наконец-то династия Романовых могла рассчитывать на здорового и энергичного наследника престола. Однако маленький Пётр уже на четвёртом году жизни остался без родителя и скоро вместе с матушкой под нажимом Милославских оказался изгнанным в село Преображенское. Мальчик знал, что в Кремле – враги. А в апреле 1682-го скончался бездетный старший брат Фёдор Алексеевич. По обычаю, престол должен был занять царевич Иван, который, однако, ни физически, ни умственно к государственной деятельности не был пригоден.

Собравшиеся на площади у Кремлёвского дворца представители знати и высшего духовенства «выкрикнули» царём Петра. Таким образом, царица Наталья при несовершеннолетнем сыне становилась регентшей, что Милославских, естественно, не устраивало. Орудием их борьбы за власть стали стрелецкие полки, которые, подстрекаемые старшей сестрой Ивана, царевной Софьей, учинили против Нарышкиных в Кремле, на глазах маленького, навсегда потрясённого Петра, кровавую резню. В результате, по требованию стрельцов, царями провозгласили одновременно Петра и Ивана, а правительницей при них на семь лет стала Софья.

Всё это время Пётр с матерью жил в Преображенском. Его учитель по русской словесности, арифметике, истории, географии и закону Божьему подьячий Большого Прихода Никита Моисеевич Зотов на всю жизнь привил своему юному, весьма смышлёному и непоседливому подопечному привычку заполнять часы досуга разными «ремёслами». Спустя несколько лет он станет и плотником, и каменщиком, и кузнецом, и штукатуром, и кораблестроителем, и сапожником, но более всего полюбит работать на токарном станке, достигнув в этом деле такой виртуозности, что сможет соперничать с лучшими токарями Европы.

К тому же мальчик с огромной страстью и весьма необычно играл «в войну»: уже в три года отдававший команды Бутырскому рейтарскому полку «нового строя», он, когда подрос, из сверстников сформировал две потешные роты, которые потом, развернутые в Преображенский и Семёновские полки, станут ядром русской регулярной армии. А в селе Измайлове нашёл старый ботик, который тут же испытал на речке Яузе. После там же плавал на яхте, которую под наблюдением опытного корабела смастерил тоже сам.

Шло время: Иван всё больше чахнул, а Пётр, наоборот, набирал силу, женился на Евдокии Лопухиной, и тогда взбунтовавшаяся Софья решила стать самодержицей всея Руси. Однако со стрельцами, которые теперь не все оказались на её стороне, памятуя о резне 1682 года, Пётр жестоко расправился. Тысяча сто восемьдесят два мятежника были казнены, стрелецкие полки расформированы. А сестрицу заключил в Новодевичий монастырь. После этого Иван, который скончается в 1696-м, передал Петру всю полноту власти.

И случилось в ту пору у будущего царя-реформатора три важнейших события. Во-первых, побывал он в Архангельске, где впервые увидел море, настоящие корабли, восторженное отношение к которым сохранит на всю жизнь. Во-вторых, война с Турцией за выход к Азовскому морю стала его первой военной школой, в которой приобрёл опыт управления большой армией, осады и штурма сильной крепости. Именно здесь, под стенами Азова, к Петру пришло осознание своей роли в судьбе России, сформировалась главная идея и смысл жизни – служение Отечеству. В-третьих, длительное путешествие за границу в составе Великого Посольства, куда Пётр ехал инкогнито, как сопровождающее лицо – «урядник Пётр Михайлов», что давало ему значительную свободу действий и позволяло более подробно ознакомиться с жизнью разных европейских стран, открыло молодому государю западноевропейскую цивилизацию, её военное и культурное могущество.

Месяцы, проведённые в Европе, Пётр использовал с максимальной для себя пользой. В Пруссии обучался артиллерийскому делу и получил аттестат огнестрельного мастера. В Амстердаме поступил работником на Ост-Индийскую верфь. Потом изучал кораблестроение в Англии. Постигал фортификацию; посещал музеи, анатомические театры, обсерватории, монетные дворы; общался с государственными деятелями, учёными, дипломатами, ремесленниками, моряками и корабелами. Я слышал об этом под крышей «домика царя Петра», который расположен в городке Зандаме, близ Амстердама. А в знаменитой Круглой башне Копенгагена узнал, как позднее, в 1716-м, поднялся сюда Пётр аж верхом на коне, чтобы с почти сорокаметровой высоты глянуть на дальний шведский берег, который мечтал завоевать. В общем, из Европы домой привёз не только впечатления, знания, трудовые навыки и мозоли, но прежде всего убеждение: столь же сильною Россию можно сделать, лишь переняв у Запада всё необходимое. И стали по его приказу закупать за границей книги, приборы, оружие, а ещё приглашать сюда иностранных мастеров и учёных. Между прочим, Пётр встречался и с Лейбницем, и с Ньютоном, а в 1717-м был избран почётным членом Парижской Академии Наук.

Знакомство с Европой во многом предопределило всё мировоззрение дальнейших реформ: он будет обустраивать Россию как огромную Немецкую слободу, заимствуя что-то из Швеции, Англии, Голландии, Бранденбурга. Инженерные интересы давали возможность изобретать новые принципы вооружения и тактические новшества. К удивлению одного из его учителей и сподвижников, генерала Патрика Гордона, Пётр ещё в 1680-м, в восемь лет, открыл в Преображенском специальное «ракетное заведение», где изготовлял сначала «художественные огни», а позже осветительные снаряды, которые останутся в русской армии до 1874 года. Знание баллистики навело Петра на мысль о принципиально новом виде открытой артиллерийской позиции – редутах, блестяще потом опробованных в Полтавской битве.

Нарвская катастрофа заставила критически взглянуть на солдатское вооружение, и он нашёл простейшее решение для привинчивания трёхгранного штыка к стволу ружья, сделав атаку русской пехоты – задолго до Суворова – основным тактическим приёмом. Прибывших из Голландии морских офицеров сам экзаменовал в кораблевождении и управлении пушечным огнём.

Заложив новый город, скоро ставший российской столицей, который его создатель в честь своего святого патрона назвал Санкт-Петербургом, Пётр на невском бреге об этих реформах, призванных изменить Россию, постоянно думал и настойчиво проводил их в жизнь. Так, преобразуя госаппарат, неповоротливую Боярскую думу заменил Сенатом, которому стали подчиняться образованные по шведскому образцу и ведавшие всей хозяйственной жизнью России Коллегии. Утвердил Духовный регламент, полностью подчинивший церковь государству: место Патриаршества занял Святейший правительствующий Синод. И разделил Россию на восемь, затем десять, губерний во главе с губернаторами, «чтобы лучше присматриваться о денежных сборах и всяких делах». «Указом о единонаследии» закрепил дворянскую собственность на землю. «Табелем о рангах» установил порядок чинопроизводства военных и гражданских служащих не по знатности, но по личным способностям и заслугам. Чтобы во имя активной внешней и внутренней политики обеспечить рост государственного бюджета, Пётр преобразовал всю налоговую систему: появилась подушная подать, которая усилила крепостную зависимость крестьян от помещиков и оказалась куда тяжелее тех повинностей, которые они отбывали в пользу господина. Увы, народ на это ответил восстанием в Астрахани и другим, на Дону, под предводительством Булавина, а ещё волнением башкир, татар и мари, которые правительственные войска подавили весьма жестоко.

Кстати о войсках. Пётр создал регулярные русские вооружённые силы, основой устройства которых явилась рекрутская повинность и обязательная воинская служба дворян: после окончания военной школы; либо, побывав рядовыми или сержантами гвардии, они получали офицерский чин. Организацию, вооружение, тактику, права и обязанности всех чинов теперь определяли Воинский устав, Морской устав и Морской регламент, в разработке которых Пётр тоже участвовал. Вместе с формированием армии на Азовском и Балтийском морях создавался военно-морской флот. Правда, после начала Северной войны строительство азовского было приостановлено, а в результате неудачного Прутского похода и сам Азов, и всё прилегающее побережье Россия потеряла. Что ж, утроили усилия на Балтике, и спустя несколько лет здесь у нас уже была мощная армада: 32 линейных корабля, 16 фрегатов, 85 галер и много различных мелких судов.

И про культуру с просвещением Пётр, конечно, не позабыл: появились светская литература, открыты медико-хирургическая, инженерные и артиллерийские школы, Морская академия. Для учёбы и практического освоения наук молодых россиян стали посылать за границу. Издавались буквари, учебные карты, пособия. В Москве 23 декабря 1702 года возник первый русский общедоступный театр, а позже в Петербурге, на Невской набережной, первый русский музей-Кунсткамера с публичной библиотекой.

Новый 1700-й начался в России не, как прежде, 1 сентября, а 1 января, и с летоисчислением не от «Сотворения мира», а от «Рождества Христова». Был введён близкий к современному «гражданский» шрифт, стала выходить первая русская печатная газета «Ведомости».

Спустя годы Пётр основал Петербургскую Академию наук с гимназией и университетом. По его же распоряжению, с исследовательскими целями Александр Бекович-Черкасский отправился в Среднюю Азию, Иван Евреинов и Фёдор Лукин – на Дальний Восток, Даниил Мессершмидт – в Сибирь, была подготовлена экспедиция Витуса Беринга, положено начало систематическому изучению географии страны и картографированию.

И внешнеполитические деяния Петра I впечатляют. Ещё в конце XVII века два его похода на крепость Азов привели к Константинопольскому перемирию с Турцией, и Россия оказалась на азовском побережье. Однако главной проблемой было получить выход на Балтийский простор. Обращался к шведам с просьбой продать некогда принадлежавшие России земли у Финского залива, но те – ни в какую. Потом более двадцати лет продолжалась Северная война. В 1712-1714-х завоевали Финляндию, после Персидского похода – западное побережье Каспийского моря с Дербентом и Баку и, наконец, в 1721-м, по Ништадскому миру, – обрели земли на Неве, в Карелии и Прибалтике с Нарвой, Ревелем, Ригой, Выборгом. Так, утвердившись на берегах Балтики, Россия стала великой державой, которая была провозглашена Империей. А Пётр I обрёл титулы Императора Всероссийского, Отца Отечества и ещё – Великого. Петром Великим по праву в русской истории и остался.

По природе человек честный и искренний, к себе – строгий и взыскательный, к другим – справедливый и доброжелательный, он, увы, как царь был порой весьма груб и даже жесток. Вся преобразовательная его деятельность направлялась мыслью о необходимости и всемогуществе властного принуждения, когда недостающие народу блага можно и нужно навязать только силой. Не зря же мудрый Пушкин назвал его «Робеспьером на троне».

Но как же возвышенно в «Медном всаднике» Александр Сергеевич пишет о нём, «назло надменному соседу» заложившем «на берегу пустынных волн» город, который «полнощных стран краса и диво». И как же восторженно рисует его портрет в другой поэме, «Полтава»:

«Тогда-то свыше вдохновенный
Раздался звучный глас Петра:
"За дело, с богом!" Из шатра
Толпой любимцев окружённый
Выходит Пётр. Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как божия гроза!»

И мне именно такой Пётр – словно в том, любимом с детства фильме – очень дорог.

Забавная деталь. Когда весной 1949-го я в кружке художественного слова иркутского Дворца пионеров готовил этот отрывок про Полтавский бой, которому тогда исполнялось двести сорок лет, милая руководительница, Вера Александровна Измайлова, вдруг повелела строку: «Швед, русский – колет, рубит, режет…» читать так: «Швед (пауза). Русский колет, рубит, режет…». Я недоумевал: «Почему?» В ответ услышал: «Здесь у Пушкина слово «швед» – усечённая форма родительного падежа. То есть: «Шведа русский колет, рубит, режет…» Глупость? Несомненно. Но есть ей объяснение. В 1949-м, когда «партия и правительство» яро боролись с «безродными космополитами», против «преклонения перед Западом», за приоритет всего русского, публично высказанная мысль о том, что «колет, рубит, режет» не только русский, но и швед, была для моей затюканной наставницы абсолютно невозможной.

Снова я в «Домике Петра I» близ Петропавловки. А напротив, через Неву, его Летний дворец. Государь переселился туда, как только сооружение (поначалу – деревянное) возвели, поскольку в первой обители печей не было. Потом Трезини на этом месте создал дворец из камня, в котором я не раз обозревал и покои Петра на первом этаже, и спальню Екатерины – на втором. А деревянный «Зимний дом» Петру подняли против Петропавловки, на месте Преображенских казарм, где проходит нынешняя Миллионная.

Здесь в начале XVII века строительство разрешалось лишь флотским чиновникам, и Пётр воспользовался этим правом, ибо в составе Великого Посольства под именем «Петра Алексеева» являлся «корабельных дел мастером». Этот «Зимний дом» был небольшим, двухэтажным, с высоким крыльцом и черепичной крышей. Рядом прорыли «Зимневодный канал», который ныне называется Зимней канавкой. Ну и после, в 1718-м, архитектор Маттарнови рядом начал для Петра Великого сооружать (а Трезини в 1720-м закончил) новый Зимний дворец, по размеру – тоже невеликий, но каменный, со скромным декором в центре фасада и высокой покатой крышей. Здесь в 1725-м, 29 января, император скончался.

Тридцать пять лет назад я в «Смене» 1 апреля, решив разыграть коллегу, оставил на его столе записку: «Срочно по телефону 238-90-70 позвони Петру Алексеевичу. Там, дома, он тебя очень-очень ждёт». Коллега явился, прочитал и сразу же набрал нужный номер. Дальше последовал такой диалог: «Алло» – «Простите, это дом Петра Алексеевича?» – «Да» – «Можно его к телефону?» – «Нельзя» – «Почему?!» – «Его нет» – «Как так «нет»?! Он просил срочно позвонить!!» – «Едва ли. Пётр Алексеевич Романов двести шестьдесят пять лет назад сей бренный мир покинул». И только тогда мой доверчивый приятель понял, что к чему.

Автор: Лев Сидоровский, Иркутск - Петербург

Возрастное ограничение: 16+