Алефтина Агеева: она встречала в Иркутске Индиру Ганди и Валентину Терешкову
26 августа 2023
Алефтина Степановна Агеева известна в Иркутске и Братске тем, кто работал в 1950-70-е годы, а вот для более молодых читателей едва ли... Текст будет интересен и тем, кто изучает историю второй половины XX века.
Алефтина Степановна родилась 30 июля 1927 года в деревне Хомутово. Отец – Степан Филиппович Игнатьев, участник Первой мировой войны, Георгиевский кавалер, активный участник событий 1917-1920 годов в Иркутске, скрывал в своем доме Сергея Лазо, первый председатель сельсовета в Хомутово и Михалёво. Мама – Александра Фроловна Пылаева.
В 1935 году семья переезжает в Иркутск.
Из рассказа Алефтины Степановны: «Войну я встретила в Иркутске в тринадцать лет. Иркутск сразу превратился в военный город: все школы и техникумы были выселены в клубы разных предприятий и подготовлены для развертывания госпиталей, а вузы (например, горно-металлургический) были подготовлены для развертывания эвакуированных военных заводов.
Моя школа, 17-я, также была подготовлена для госпиталя, поэтому школьные занятия начались 1 сентября в клубе ТЭЦ-2. В тот же день нас собрали после уроков и сказали, что через два дня после школьных занятий девочки выходят на работу на швейную фабрику, а мальчики – на военные заводы.
И вот пришли мы первый раз в цех этой швейной фабрики на углу улиц Карла Маркса и Пролетарской. Там стояли огромные конвейеры. Инструкторами нам оставили мастеров швейного дела. Конвейер – это огромный длинный стол, у него внизу длинная ось, от которой каждая машина включается, нажимаешь ногой, и она работает. Посадили нас за конвейеры, а у нас ноги не достают до мотора. Ну что ж делать – нас отправили домой. На следующей неделе моторы уже подняли, под стулья сделали деревянные подставки. Мы пришли и сразу же смогли включить машинки.
Примерно месяца полтора нас учили шить на этих машинках простыни, наволочки, полотенца для госпиталей. Потом начали шить гимнастерки, бриджи, а еще позже – шинели. А мы же все маленькие, сил нет, да еще и полуголодные. Как учащиеся мы получали карточку на 350 граммов хлеба в день, на фабрике получали еще вдобавок 150 граммов. И вот мы практически всю зиму седьмого класса (1941/42) работали на швейной фабрике с трех часов дня до девяти часов вечера. Никакой оплаты, конечно, не было, потому что «Все для фронта, все для Победы».
В мае 42-го всех школьников готовили для работы на полях. Нашей школе достался совхоз имени Куйбышева в Акинино-Баклашах. 5 июня нас туда вывезли, разместили в школе, предоставив набитые сеном матрасы и подушки, а простыни и байковые одеяла мы привезли с собой. Заняли спортивный зал и классы, на каждые 30 детей был один учитель от школы, руководителем была наша учительница младших классов Елизавета Карловна.
Детей приехало много, все в школе не уместились, поэтому часть детей разместили в бывших свинарниках. Сделали там нары, также набили сеном матрасы и подушки. Самым страшным для нас были комары, которые ночью нас просто заедали. Работали мы так: где-то в шесть утра – подъем, в 06:30 – завтрак. На завтрак давалось поллитра молока и 300 граммов хлеба. Обедали прямо в поле, нам привозили горячий суп. К нему полагалось 100 граммов хлеба. Мяса, конечно же, не было.
Мы в поле окучивали картошку, пололи, но самым тяжелым было пропалывать осоты – сорняки пшеницы и ржи. Поле длинное, дадут тебе дорожку, и ты идешь – от начала и до конца. У нас были определенные нормы выработки. Руки все в мозолях, к вечеру их как перепонками затягивало. Тогда наша руководитель готовила для нас тазы с водой и содой, чтобы руки на ночь дезинфицировать. В девять часов вечера нас увозили с поля на машинах, а в 10 вечера мы ужинали. На ужин была какая-нибудь каша: овсяная, пшенная или другая и 100 граммов хлеба.
Мальчишки косили траву, запрягали лошадь и возили сено на санях, сделанных из березы, а мы его сушили, переволакивали и собирали в стога. Все, что тогда выращивалось, - дело рук детей. Из совхоза только звеньевые – женщины, потому что мужчины все ушли на фронт. Они умели все это делать, но их были единицы. Хочешь – не хочешь, кому-то страну кормить надо, значит, надо работать.
Я была маленькая, но шустрая, работала быстро. Мы работали в совхозе с 5 июня по 25 сентября, когда уже в наших краях холодно становится. И вдруг 15 сентября выпал снег и пшеница, которую мы своими детскими ручонками спасали от сорняков, рыхлили, ухаживали за ней, вся полегла! Вот именно тогда у меня появилась мысль поступить на биологический факультет университета и создать сорт неполегающей пшеницы. Какими именно путями этого достигну я тогда не знала, но я определила для себя профессию именно тогда, между 7 и 8 классами. Нам, конечно, было больно, снег шел, целые сутки и погубил все наши поля. Затем двое суток мы своими ручонками собирали, выцарапывали эту пшеницу, чтобы хоть что-то спасти и использовать хотя бы на корма. Картошку мы копали уже во второй половине сентября – с ней, конечно же, ничего не случилось.
В месяц нам давали два дня выходных: вечером в 10 кончается работа, а следующим вечером ты уже должен явиться обратно. Автобус на Акинино-Баклаши не шел, а туда около 30 километров через Синюшину гору. Обуви у нас было мало, мы ее берегли и шли босиком по этой дороге до дома. Это была обычная грунтовая дорога, она идет от Иркутска до самого Култука, асфальта тогда вообще не было. Через гору приходишь домой, мама ноги и руки парит с содой и йодом, вымоешься, выспишься эту ночь без комаров, а на следующий день пешком обратно – шли около трех часов, группами по 2-3 человека.
Родители все знали наши трудности, но никакого нытья ни у родителей, ни у детей не было, потому что мы знали: есть фронт, есть страна, и кому-то все это делать надо в любом случае. Был удивительный настрой и у родителей, и у детей. Родители ведь тоже работали: женщины трудились на военных заводах, все мужчины ушли воевать на фронт. Ушли воевать даже семнадцатилетние парни из девятых и десятых классов. Город стал военным, везде открылись пункты призыва, и парни шли туда, подчас прибавляя себе лишний год, но там особо и не проверяли – если до 18 лет не хватало двух-трех месяцев, то и разговора не было, если же не хватало полгода – задумывались, но крепких и здоровых парней тоже брали.
В восьмом классе мы встречали на вокзалах поезда с ранеными. Телефонов у нас тогда не было, создали цепочки по оповещению. Как только сообщали, что привезли раненых – днем или ночью, передавалось по цепочке, и сразу собиралась определенная группа учащихся встречать поезд.
Раненые ехали в Иркутск больше недели. Я смотрела фильм про поезд, который везет раненых не восток, так это только в фильме он был чистенький, а на самом деле в вагонах была грязь. На каждый вагон была всего одна медсестра и две нянечки, да еще 2-3 врача на весь поезд.
Мы встречали раненых, вытаскивали их из поезда. Мы, девчонки, только вчетвером могли нести носилки, вдвоем нам было тяжело – раненые были беспомощные и тяжелые, были и без рук, и без ног, и с внутренними повреждениями, кто-то приезжал на долечивание. В швах их одежды сплошь были гниды и вши, особенно много в валенках. У меня перед глазами до сих пор стоит этот ворох шевелящихся, как муравьи, вшей. Сейчас этого никто даже представить себе не сможет.
Когда мы встречали поезда, то с нами была машина – дезобаня. Всю одежду в предбаннике дезобани мы с раненых снимали, а затем сжигали. В дезобане мы их обмывали, вместе с дежурной медсестрой, надевали на них чистую одежду, а затем развозили по госпиталям, над которыми мы держали шефство. В госпиталях не хватало медсестер и врачей, и зачастую медицинскую работу вели студенты старших курсов мединститута, а также пожилые медсестры и врачи, которые не могли быть взяты на фронт. Одновременно в школах были организованы курсы медсестер: санинструкторы учили детей (в основном в госпиталях работали восьмиклассники) как перевязать, какие таблетки и как дать, как перевернуть, как подмыть и т.п. В общем, для девчонок был организован полноценный учебный курс по обслуживанию раненых.
Закончился 42-й год, подходит к концу мой 8-й класс. В школах не хватало учителей, поэтому восьмиклассников, показавших хорошие результаты в учебе, 1 сентября 43-го года мобилизовывали на семимесячные педагогические курсы. Так начался новый этап моего военного детства.
За семь месяцев подготовить учителя начальных классов – изучить и методику, и программу – очень непросто, но детей кому-то надо было учить. Не знаю почему, но в первых и вторых классах тогда было очень много детей (тогда начинали учиться с 8 лет). С утра у меня была учеба в 9 классе (с 8 утра до 2 дня), с 3 часов дня до 10 вечера – педагогические курсы. Ночью я делала уроки и туда, и сюда.
Иркутяне все испытывали недостаток питания, и поэтому все дворы, где был хоть маленький кусочек земли, были перекопаны и использовались для выращивания овощей. Выращивали лук, редиску, морковку, картошку, свеклу, в некоторых дворах были даже грядки с капустой, но получали с огородов зелень. С конца апреля в лесах появлялась черемша, и она нас спасала, а также рыба. Вылавливали в то время в десять раз больше, чем обычно, как из Ангары, так и из Байкала. По всем берегам были мальчишки с удочками, но сетями не ловили – жадности такой не было.
Нищенства и нищих детей не было, хотя к нам везли очень много детей, лишившихся родных. Многие семьи усыновляли детей, даже не дав им попасть в детский дом. Тогда рассуждали, что «раз у меня уже двое-трое детей, то я и четвертого прокормлю». Хоть и спали на полу, на телогрейках, но усыновлённый ребёнок был обласкан, за его учебой следили, через месяц-полтора он входил в семью, и у него были сестры и братья, с которыми он был на равных.
В домах в основном были коммунальные квартиры, и если кто-то из соседей не работал, например, какой-нибудь старичок, его просили: «Иван Васильевич, посмотрите за детьми». И старичок до прихода родителей следил за ребенком, он мог и почитать детям, и накормить. Ответственность всех взрослых за воспитание и надзор за детьми была.
Какая у нас была дружба, какое чувство локтя! Для нас тогда не было чужих детей, а в детских домах оставались те, кого по каким-то причинам нельзя было взять в семью (в основном, инвалиды), но и туда тоже ходили, приносили овощи – ведро картошки, моркови.
На курсах нам дали хорошую подготовку, лекции читали лучшие методисты старейшего Иркутского педагогического училища. Выпускниками курсов в первую очередь обеспечивали Иркутск и пригороды, хотя с жильем там было непросто, а вот выпускники педучилища все разъезжались только на периферию.
Я окончила курсы в апреле, а в мае сдала школьные экзамены за девятый класс и сдала их все на отлично. Мы тогда учились с жадностью, не просто ходили на уроки, а буквально поглощали все, что мог нам дать учитель, в школе мы получали хорошее образование. По окончании курсов меня определили в 17-ю школу учить второй класс. На первый класс выпускников курсов не направляли, так как первый класс считался тяжелым.
Пришла я учительницей с косичками учить второй класс. Ученики пришли домой веселые и сказали родителям, что у них учитель – девочка. И на следующий день треть родителей решила перевести своих детей к другой учительнице, пожилой. Однако уже через месяц они об этом пожалели, а я обратно к себе взяла уже не всех, а выборочно.
В моем классе был 31 ребенок, это, конечно, много, но классы не дробили – учителей не хватало. А мне ведь еще нужно было самой учиться в школе целый десятый класс! Учить второй класс и при этом учиться самой в десятом было непосильно, поэтому экзамены за 10-й класс я сдавала экстерном. Все на отлично, кроме физики, забыла ход лучей в микроскопе. После этого меня без экзаменов приняли в университет на биологический факультет, куда я и планировала. Это был 45-й год».
В самые тяжелые годы войны семья Алефтины Степановны, в которой было восемь детей, постоянно чувствовала заботу государства. В стране существовал фонд Всеобуча, за счет которого оказывалась помощь нуждающимся детям в приобретении одежды, зимней обуви, школьной формы. В каждом районе детские столовые, где Алефтина, ее сестры и братья получали ежедневно бесплатно хороший обед, во всех школах каждому школьнику выдавались пончики с мясом (100 г) (если школьник заболел, то одноклассники доставляли пончик домой). Работали детские санатории, где детей лечили круглогодично. Каждое предприятие имело пионерские лагеря, в которых детям было организовано хорошее питание, врачебное наблюдение за счет средств профсоюзов. Каждая школа была прикреплена к детским поликлиникам, которые ежегодно проводили диспансеризацию и лечение детей.
Не ослабевала и работа по эстетическому воспитанию и техническому творчеству детей. Во Дворцах и домах пионеров занимались тысячи детей в различных кружках. Во всех школах были детские хоровые коллективы, ежегодно проводились конкурсы на лучший школьный хор. Не прекращала работу ни одна музыкальная школа. Ежегодно устраивались выставки детского технического творчества, конкурсы художественной самодеятельности школ области.
Очень большую помощь оказывали школам артисты эвакуированного в Иркутск Киевского театра оперы и балета. В школе № 17 они поставили оперу «Снегурочка», где все исполняли школьники. На каждый спектакль они приглашали в театр бесплатно сотни учащихся и студентов. Алефтина Степановна считает, что именно Киевский театр привил ей любовь к классической музыке.
Учась в университете, Алефтина работала пионервожатой. Летом, после первого курса университета, она работала пионервожатой в лагере МВД, находившемся в тайге, на берегу Китоя, на месте будущего Ангарска. В лагерях было хорошее питание и врачи, поэтому дети за лето хорошо оздоравливались. Коллектив был очень дружным. Работали там вожатыми студенты после первого курса. Жили весело. Любовь к детям - лучшая методика работы. Дети очень любили вожатых, вожатые – детей. Это было лето 46-го года.
Когда Алефтина Степановна начала учиться на биофаке, в конце первого курса ее избрали секретарем комсомольской организации факультета. Так началась ее комсомольская деятельность.
От студентов вузов Иркутской области она была избрана делегатом на XI съезд комсомола, который проходил в 1949 году в Москве. Это первый комсомольский съезд после войны. В его работе принимали участие герои войны и партизанского подполья, герои – молодогвардейцы, герои Советского Союза, труженики тыла. Им предстояло восстанавливать страну после войны и разрухи.
Для делегатов Дальнего Востока и Сибири был сформирован спецпоезд, следовавший от Владивостока. Поезд останавливался на вокзалах в областных центрах, где проходили праздничные встречи с комсомольцами, и забирал делегатов области. В каждом вагоне звенели комсомольские и военные песни, проходили встречи делегатов. Когда поезд прибыл в Иркутск, в нем уже были делегации Забайкалья и Дальнего Востока. До Москвы ехали восемь дней.
Заседания съезда проходили в Большом Кремлевском дворце с 29 марта по 2 апреля с 9 до 14 часов, с 15 до 18 часов делегатов на автобусах возили на экскурсии и различные мероприятия, а к 19 часам развозили в театры, где для них ставились лучшие спектакли, оперы, балеты, в которых участвовали самые знаменитые артисты. Тогда им посчастливилось увидеть молодую Плисецкую, услышать Козловского, Михайлова, Архипову.
Делегаты съезда приняли участия в закладке фундамента главного здания МГУ на Ленинских горах и заложили капсулу для студенчества будущих веков. «Я тогда не могла представить, - вспоминает Алефтина Степановна, - что мои дети и внучка будут учиться в этом храме науки».
Вернувшись в Иркутск, Алефтина Степановна пошла учиться на пятый курс госуниверситета. По поручению обкома комсомола она объездила всю область, побывала в каждом вузе. Вскоре ее утвердили заведующей отделом по работе со студенческой молодежью. Летом она окончила университет с отличием, ей дали рекомендацию в аспирантуру, но продолжить учебу не пришлось. В октябре 1950 года Алефтину Степановну выбрали секретарем обкома комсомола по работе среди школьной молодежи и студентов.
Когда Алефтина Степановна была секретарем обкома комсомола, в Иркутск приезжал Сергей Михалков. В областном драматическом театре был устроен «пионерский костер», где он читал «Дядю Степу». Собрали пионеров со всей области, что они могли рассказать, что были на одном «костре» с писателем.
Работая в обкоме комсомола, Алефтина встретила свою любовь – Гения Евгеньевича Агеева, заведующего спортивным отделом. Комсомольская свадьба состоялась 7 февраля 1953 года. В январе 1954 года после рождения дочери Лены, Алефтина Степановна ушла преподавать биологию в школу №11, где директором работал Иосиф Александрович Дриц.
В школе Алефтина решила осуществить детскую мечту - вырастить гибрид пшеницы с каким-нибудь сорняком, не полегающим под снегом. Организовав юннатский кружок, она мобилизовала всех учеников на выращивание злаков и получила грамоту обкома ВЛКСМ за хорошую организацию юннатской работы.
Но в школе №11 проработала всего год. В Иркутск приехали Арон Маркович Гиндин, главный инженер Братской ГЭС, и будущий руководитель строительства ГЭС Иван Иванович Наймушин. Они собрали комсомольский актив города и призвали комсомольцев поддержать стройку.
Гений Агеев был включен в состав 500 коммунистов, которые первыми должны выехать на строительство Братской ГЭС. 2 ноября 1955 года в Братск приехали Алефтина с дочерью Леной. В 47-градусный мороз Агеевы втроем поселились на Заверняйке, что в 30 километрах от развертывания основного строительства. Их первым жильем стала палатка с железной печкой. Через три месяца Агеевым подобрали более теплое жилье в дощатом бараке с земляным полом, покрытом досками.
6 мая 1956 года в старом Братске возле башни протопопа Аввакума родилась вторая дочь Оля.
После переезда в новый дом в поселке Падун Алефтину Степановну переводят преподавать биологию в построенную школу № 1. В середине лета 1956 года, когда Оле исполнилось два месяца, ее вызвали в горком партии: «Принимайте школу!». Несмотря на отказ из-за маленьких детей, ее утвердили директором еще не существовавшей средней школы № 13 (тогда бульдозер расчищал для нее место).
За два месяца нужно было построить школу, набрать учителей и принять 1 сентября 2 тысячи учащихся. Учителя были молодые, из Ленинграда, Москвы, все с хорошими знаниями. Жилья для учителей катастрофически не хватало, и Агеевы вынуждены были размещать вновь прибывших учителей у себя дома, пока им не подыскали жилье. В новой школе было так хорошо всем, что в обиходе она получила название «Дом радости», стала лучшей в Братске, а ее директора в 1960 году избрали от учителей Братска на всероссийский съезд учителей.
В феврале 1961 года Алефтину Степановну вызвали в обком КПСС. Встал вопрос о переходе на работу в Иркутск. Ехать не хотелось, быт налажен. Лена с шести лет ходила в музыкальную школу напротив дома, собиралась пойти в первый класс, Оля подрастала и ходила в детский сад. Жалко было оставлять родной коллектив школы. Алефтина Степановна отказалась от предложения переезда, мотивируя, что некуда девать детей, и Гений Евгеньевич на ответственной работе – заместитель секретаря парткома стройки.
Через два дня еще один звонок. Алефтину Степановну встретил Борис Евдокимович Щербина, тогда второй секретарь обкома партии. Ее рекомендовали в заместители председателя облисполкома, курировать образование, культуру, здравоохранение, всего 15 отделов и управлений.
Сотрудники облисполкома приняли ее настороженно: простая учительница, маленькая, щупленькая, опыта, кроме директорства, никакого, но через месяц отношение изменилось. Все поняли, что главное для нее – это жизнь людей. Энергичная, решительная, ответственная, она объехала всю область, знала реальное состояние дел, общалась с людьми, помогала им. Под ее руководством были построены школы, учреждения культуры и здравоохранения, все вопросы решались оперативно и грамотно.
Алефтина Агеева занималась также приемом иностранных делегаций, которых было много. Область считалась «лицом Сибири». В числе почетных гостей в те годы были Иосиф Броз Тито и Вальтер Ульбрихт, Урхо Калева Кекконен и делегация палаты лордов Великобритании, делегации Индии во главе с Индирой Ганди, королева Дании, шах и шахиня Ирана, король Афганистана и многие другие. Часто приезжали правительственные и промышленные японские делегации, а также наши знаменитые соотечественники – Валентина Терешкова, министр культуры Екатерина Фурцева, Людмила Зыкина и многие другие.
Когда в 1963 году обком и облисполком разделили на промышленный и сельский, Агееву направили в промышленный облисполком руководить образованием. В 1964 году все снова объединилось и ее вернули на должность зампреда.
В 1966 году Алефтина Степановна была делегатом учредительного съезда Общества охраны памятников истории и культуры. И в этом направлении она внесла значительный вклад в спасение исторических и культурных памятников Приангарья.
В 1973 году Гения Агеева, который к тому времени стал начальником управления КГБ Иркутской области, перевели на работу в Москву, и семья переехала вместе с ним. Алефтину Степановну пригласил к себе на работу Михаил Алексеевич Яснов, председатель Президиума Верховного совета РСФСР, хорошо знавший ее по работе в Братске и Иркутске. До самого ухода на пенсию в 1985 году она работала консультантом секретариата председателя Президиума Верховного Совета РСФСР.
Алефтина Степановна - персональный пенсионер союзного значения, награждена орденами и медалями, кавалер трех орденов «Знак почета». Первый из них она получила за развитие народного образования в Братске, его вручили на всероссийском съезде учителей в 1960 году. Второй – за развитие народного образования в новых городах и поселках области. Третий – за развитие народного образования и культуры в городах цветной металлургии.
На фото: Алефтина Агеева с Валентиной Терешковой
По материалам книги «Поклонимся великим тем годам….» и Иркутского землячества «Байкал»
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
