Лев Сидоровский: В июне 1969 года вышел первый мультфильм легендарной серии «Ну, погоди!»
26 сентября 2024
Лев Сидоровский рассказывает, как встречался со всеми его создателями.
Сшибая урны, развязной походочкой вышел на экран пройдоха Волк с наглым чёрным носом. Узрев на балконе Зайца, полез вверх за добычей, как заправский альпинист, по канату под мелодию популярной песенки: «Парня в горы возьми, рискни...», – и мы потеряли покой. С тех пор бегает Волк за маленьким зверьком, произнося сакраментальную фразу: «Ну, Заяц, погоди!..» – сколько поколений мальчишек и девчонок выросли на этом...
А мне, тогда специальному корреспонденту ленинградской «Смены», в конце 1972-го, перед самым Новым годом, посчастливилось встретиться со всеми теми, кто к нашей, без сомнения, самой популярной мультяшке имел непосредственное отношение.
Прежде всего пришлось выявить, кто же автор сценария. Вообще-то, сценаристы почему-то люди почти засекреченные. Ну, к примеру: то, что «Волгу-Волгу» поставил Григорий Александров, знают все. А кто написал сценарий? Тем приятнее мне было широко обнародовать, что «Ну, погоди!» придумали и написали трое молодых московских сатириков: Феликс Камов, Александр Курляндский и Аркадий Хайт.
В ходе интервью на вопросы они отвечали весьма темпераментно, и разобраться в этом весёлом шуме, кому какая фраза принадлежит, оказалось свыше моих сил. Слава богу, старенький магнитофон тот очень давний наш разговор сохранил.
– Кому же первому пришла в голову эта идея – чтобы Волк бегал за Зайцем?
– Волку! Кому же ещё?!
– Что при сочинении этих историй оказалось самым трудным?
– Самое трудное собраться вместе, ведь мы живём в разных концах города…
– Всё – самое трудное, такая уж у нас профессия. Есть две области, в которых каждый почему-то считает себя специалистом: это медицина и юмор. Поэтому писать смешное трудно, особенно, если вещь на первый взгляд кажется простой. Каждый считает, что если бы уж он собрался с друзьями, как вот мы, втроём, то сообразил бы ещё лучше... Мол, когда собираются трое, они всегда «соображают»...
– Литература знает много случаев, когда писали вдвоём. А как пишут втроём?
– Втроём мы придумываем, а записать вполне может и один...
– Просто весёлое веселей делать в компании…
– Но, с другой стороны, есть и трудность. Потому что, когда пишешь один, знаешь: если я не напишу, то и никто не напишет. А когда в компании, каждый про себя думает: «А почему именно я должен ломать голову?»…
– Если же вдруг застопорит, и ничего не получается, сидим час, два, молчим, и каждый в раздражении начинает думать: «А зачем, собственно, мне эти двое? Помолчать-то я могу и один...»
– И всё-таки есть ли у вас при сочинении сценария хоть какое-нибудь разделение ответственности?
– Конечно. Хайт с Курляндским имеют дипломы инженеров-строителей, и поэтому, если по сюжету необходимы какие-то строительные конструкции или дорожные машины, то за это отвечают они. А вот если Волк откуда-то летит, куда-то падает, то за это уже отвечает Камов, ибо по профессии он авиационный инженер.
– Произошли ли после выхода фильма какие-либо изменения в вашем привычном жизненном укладе?
– Обычно после выхода фильма жизненный уклад сценаристов не меняется, это удел актёров. Вот, например, Папанова недавно в одном концерте объявили так: «Выступает исполнитель роли Волка в фильме «Ну, погоди!» Анатолий Папанов!» Он вышел под овации, но обиженный. «Что ж, – говорит, – я в искусстве больше ничего и не сделал, кроме как за кадром пять раз прорычал?..»
– Хайт раньше жил в одном доме с Евгением Самойловым и очень завидовал популярности артиста.
– Да, все стены в подъезде у нас были исписаны объяснениями в любви к Евгению Валерьяновичу. Писали девчонки. А вот недавно вижу в подъезде огромное: «Ну, погоди!» Обрадовался – мол, популярность, признательность автору!.. Но потом выяснил, что это мальчишки адресовали лифтёру, который не даёт им здесь собираться. А про то, что я тут живу, они и понятия не имеют.
– Как же всё-таки родилась фраза: «Ну, погоди!»?
– Всё началось с того, что мы придумали маленькие сюжеты – на минутку-полторы. Поскольку они были связаны едиными персонажами, возникла необходимость объединить их в один большой фильм. А значит нужна фраза, которая, с одной стороны, показывает, что сюжет закончился, а с другой – даёт возможность рассказать следующую историю. Так и возникло – «Ну, погоди!» Это не точка, а многоточие...
– И сказал «Ну, погоди!» первым, кстати, не Волк, а Заяц. Знаете, обычно, когда один мальчишка обидит другого, этому другому ничего не остаётся как пригрозить: «Ну, погоди! Только приди в наш двор!..» Чисто заячья фраза.
– Были ли у вас, когда вы создавали своих героев, какие-то конкретные прототипы? Подсказывает ли сюжеты жизнь?
– Поначалу прототипов не было, но потом они сами заявили о своём существовании, потому что любимый герой в очереди у пивных ларьков – это наш Волк. Вероятно, как социальный тип он обитает где-то именно там.
– А если бы, по сценарию, потребовалось сегодня Волка трудоустроить, пожалуй, направили бы его куда-нибудь в сферу обслуживания. Например, в такси.
– Мы сначала придумываем сюжеты, а когда такое же происходит в жизни, говорим: «Это у нас уже было». Правда, иногда случается и наоборот. Однажды, например, женщина на эскалаторе выронила корыто. Оно помчалось по ступенькам, сделало подсечку какому-то солидному товарищу, и он в корыте спустился вниз. Мы вспомнили этот случай – и появился эпизод: Волк в метро бегает за Зайцем, на эскалаторе вышибает у кого-то из рук таз, летит в тазу по ступеням, сбивает с ног бегемота. И потом, уже из-под бегемота, хрипит: «Ну, Заяц, погоди!..» Так заканчивается пятая серия.
– А что будет в остальных сериях?
– То же самое – будут бегать друг за другом. В шестой серии вслед за Зайцем-курсантом Волк прыгает с самолёта. Причём Заяц – с парашютом, а Волк, естественно, – без. Заяц дёргает за кольцо – и купол раскрывается, а Волк, подражая Зайцу, начинает дёргать на себе все пуговицы – и никакого эффекта.
Придётся обоим спускаться на одном парашюте – и начнутся их деревенские приключения.
– А в седьмой серии – приключения морские. Происходит кораблекрушение, и наши герои впервые действуют совместно. Волк затыкает пробоину. Причём спереди в него упирается Заяц, а сзади кусает рыба. Нототения.
– В кораблекрушение они попадают, естественно, по волчьей дурости. Волк вообще постоянно создаёт трудности, которые потом сам же мужественно преодолевает.
– Как вы думаете, что произошло бы с Волком и Зайцем, если бы они встретились в новогоднюю ночь?
– Всё зависит от того, где бы они были.
– Если, допустим, Волк – за столом, а Заяц – на столе, с гарниром, то ясно, что бы произошло.
– Ваш фильм с интересом смотрят и взрослые, и дети. На кого же вы всё-таки рассчитывали, когда писали?
– Только на детей, от пяти до двенадцати лет. Если картина нравится ещё и взрослым, то это их личное дело.
– Но взрослые почему-то предъявляют к шутливой мультипликации свои, особые требования. Например, на одной зрительской конференции какой-то студент заявил, что лично его Волк ничему не учит, не заставляет думать... Если, судя по этому заявлению, студента не научил думать весь профессорско-преподавательский коллектив, то почему столь сложную задачу должен решать неграмотный Волк?
– И нам сразу стало понятно, почему члены Академии наук прислали заявку на все серии. Очевидно, они всё уже знают и поэтому смотрят картину просто с удовольствием.
– На другой конференции кто-то даже воскликнул, что «Волк не отражает современность!»
– Подсказывают ли новые сюжеты собственные дети?
– Дети, конечно, подсказывают, но вообще-то нам и так хватает соавторов.
– Подсказывают и взрослые. Как только фильм вышел на экраны, зрители стали писать новые сценарии. Причём первыми почему-то свои услуги предложили не дети, а их папы. И сразу наш Волк стал пить «на троих», бегать за легкомысленной Лисой, хотя, как нам кажется, детям до двенадцати лет это ещё не интересно.
– Апофеозом было письмо, которое прислал бухгалтер из Кзыл-Орды. По его сценарию, действие фильма происходит в тюрьме. Волк – в камере, поёт: «Сижу на нарах, как король на именинах». Наконец его повели на работу, и далее в сценарии сказано дословно так: «Заяц улизнул от Волка, и Волк стал падать по строительным лесам, сшибая по пути лисиц, енотов, хорьков и прочих мелких уголовников».
Часть 2:
Режиссера фильма Вячеслава Михайловича Котёночкина я застал в тот момент, когда он только-только переступил порог своей квартиры и снял тюбетейку, потому что вернулся из поездки по Узбекистану. Целую неделю солнечный Узбекистан смотрел «Ну, погоди!».
– Давно мечтал я о фильме остро гротескового характера. В 1968 году у нас на студии появилась «Весёлая карусель», там в одном из сюжетов Волк тоже бегал за Зайцем, но типажи были совсем иные. Режиссёр к своей работе почему-то сразу охладел, а я, наоборот, этими героями увлёкся и, когда авторы принесли сценарий «Ну, погоди!», понял, что за картину стоит драться. Когда вышла первая серия, кто-то в нашей группе сказал: «Мы выпустили джинна из бутылки». И правда, Волк и Заяц стали уже нам неподвластны. Они сами уже диктуют нам ситуации. Год назад, 2 января, по поводу приключений Волка и Зайца я выступил по телевидению. Выступление записали на пленку заранее, время передачи значилось в телепрограмме. У нас, на Звёздном бульваре, – ледяные горки. В то каникулярное утро они были сплошь усыпаны ребятишками. Когда за пять минут до начала передачи я выглянул в окно, на горках не было ни души. Рассказав о работе над фильмом, я показал несколько картинок, которыми начинается 5-я серия: Волк увидел, как Заяц съезжает по перилам лестничной клетки, подставил мешок – и Зайчишка туда попался. Я предложил ребятам придумать способ, как Зайцу освободиться. Через несколько дней мы получили 30 тысяч сценариев.
– Вас не огорчает, что некоторые зрители откровенно сочувствуют Волку?
– Не огорчает. Волку сочувствуют потому, что ему слишком достаётся. Но мы, в общем-то, делаем условную клоунаду – с Белым и Рыжим клоунами. Белый клоун – Заяц, Рыжий – Волк. А Рыжему в цирке всегда достаётся, и зрители ему всегда сочувствуют.
– Случались ли в работе над фильмом курьёзы?
– Случались. Например, буквально на первой же репетиции Папанов вдруг произнёс слово «заяц» через «е»: «ЗаЕц». И сразу вспомнились печальные дебаты восьмилетней давности, когда некоторые люди предлагали «усовершенствовать» русскую орфографию. Почему бы и нашему Волку не быть сторонником этой, к счастью, не состоявшейся реформы? Так в картине закрепилось произношение: «Ну, За-Ец, по-го-ди!»
– Кажется, Волк и Заяц начинают уже получать международные награды?
– Начинают. Недавно в Кортина д'Ампеццо проходил фестиваль спортивных фильмов, и наш 4-й выпуск получил высший приз как лучший детский фильм о спорте.
– А ведь когда-то придётся расстаться и с Волком, и с Зайцем.
Жалко?
– Да, однажды у нас с авторами уже заходил разговор, что, мол, пора ставить точку, – и все сразу загрустили.
Художник-постановщик Святозар Кузьмич РУСАКОВ, когда я к нему заявился, как раз работал над эскизами к будущей серии.
– Святозар Кузьмич, сколько же таких рисунков потребуется для десятиминутной картины?
– Каждый выпуск — 14 400 рисунков. Это чистовых, а если с поправками, то раз в десять больше. В общем, десять минут на экране – полгода напряжённого труда.
– Кто впервые изобразил ваших героев такими, какими их теперь знают все?
– Мы с Котёночкиным. Потом их оживили художники-мультипликаторы Виктор Арсеньев, Олег Комаров и другие.
Потом я попросил Русакова изобразить встречу своих знаменитых героев в первое утро Нового года. И художник мгновенно нарисовал Зайца – продавца в газетном киоске и Волка, который его спрашивает:
– «Смена» есть?
А в ответ:
– Вся распродана. Надо было подписаться.
И разъяренный Волк, естественно, вскидывает кулачище:
– Ну, заяц, погоди!..»
Покидал я Святозара Кузьмича очень довольный ещё и потому, что уносил с собой драгоценный подарок – оригиналы двух кинокадров с Волком и Зайцем (которые с той поры красуются у меня дома, на стене, в рамке).
Часть 3:
Народный артист РСФСР Анатолий Дмитриевич Папанов спешил на репетицию в свой Театр Сатиры, поэтому на вопросы был вынужден отвечать на ходу, почти скороговоркой.
– Анатолий Дмитриевич, как вы думаете, почему роль Волка предложили именно вам?
– Наверное, под руками никого больше не было.
– В вашей судьбе этот волк первый?
– Увы, нет. Я «многоволчец».
– Какова основная творческая сложность при решении данного образа?
– Большая конкуренция на эту роль со стороны актёров, играющих зайцев.
– А вы, часом, не охотник?
– Часом, охотник. Но не за зайцами, а до охотничьих колбасок.
– Не отражается ли подобная роль на собственном характере?
– Н-нда... С одной стороны, действительно есть поговорка: «С волками жить – по-волчьи выть». С другой, мы в Театре Сатиры играем в основном отрицательные характеры, но от этого сами вроде бы не очень портимся. Видно, положительный заряд в нас всё-таки силён.
– Работая над фильмом, в своего героя перевоплощаетесь полностью, или всё-таки Зайчишку жалко?
– Если бы перевоплощался полностью, то, наверное, киностудии уже бы не существовало. Несколько серий подряд в волчьей шкуре – это, знаете ли, чревато...
– Какое место эта работа занимает в вашей актёрской биографии?
– Я ещё не расставил свои роли по полкам, но уже чувствую, что Волк – это не так-то просто... Например, на днях получил письмо, в котором ребята обещают моему Волку учиться только на «хорошо» и «отлично».
– Кстати, не переменилось ли к Вам теперь отношение детей?
– Как ни странно, теперь дети меня уважают больше. Наверное, потому, что до этого я сыграл Змея Горыныча.
Часть 4:
Родилась Клара Румянова на берегах Невы, а училась в Москве, в Институте кинематографии. Там, во ВГИКе, играла очень серьёзные роли, например, Кармен. И в то же время умела имитировать детей, даже грудных. Мультипликаторы про это разузнали – и Кларе уже было не отвертеться. Так мы услышали голоса и Чебурашки, и Козлика, «который считал до десяти», и Паровозика из Ромашкова, и Мышонка-Белая шкурка, и Малыша, который дружит с Карлсоном.
Первым делом я поинтересовался:
– Клара, вы не догадываетесь, почему на роль Зайца режиссёр безоговорочно выбрал вас?
– Наверное, потому, что в жизни я ужасная трусиха. Боюсь темноты, грозы и пьяных.
– А Папанова тоже боитесь? Ведь на экране ваш Заяц от его Волка всё время бегает!
– Ну что вы! Папанова – ни капельки! Бывает, что я опаздываю на озвучивание картины, а Анатолий Дмитриевич терпеливо ждёт и ещё даже улыбается. Его герой в этом случае поступил бы наверняка иначе.
– Я слышал, что ваш Заяц уже перекочевал на сцену.
– Да, участвую в празднике «Товарищ кино». В фильме Зайчишке поговорить некогда, он ведь всё время убегает, а высказаться-то хочется. Поэтому на сцене мой герой наконец-то произносит целый монолог:
«Волк обижал нас. Пусть обидчик
(Таков наш заячий обычай)
Прощенье выпросит у нас
Иль сатисфакцию мне даст!
И ты, мой зритель, не прими
Смысл этих слов за опечатку:
Бросаю Волку я перчатку!
У старой мельницы
К семи!..
Я жду...
Но Волка нет в помине...
Он – трус!
Он – явный ренегат!
Какой он с виду?
Макси? Мини?
Ну где он?
С чем
его едят?»
– Как к вам относятся ребятишки?
– Дразнятся... Представьте: выходит из подъезда вполне солидная женщина, а вслед несётся: «Ну, Заяц, погоди!..»
Завершая тогда этот материал, я позволил себе «пошутить»: мол, дорогой читатель, закончил писать в последний день 1972-го и перед тем, как отнести текст в редакцию, решил принять душ. Только намылился – исчезла вода. Позвонил водопроводчику – тот обещал починить «в момент». Намыленный, прождал воду весь вечер. Вместе с праздничным боем часов раздался телефонный звонок: «Ну как, помылись?» – «Кто говорит?!!» – "Сантехник Зайцев». Короткие гудки оборвали жизнерадостный смех на том конце провода. Я взревел: «Ну, Зайцев, погоди!»
Назавтра сей текст в газете всё же появился. Но с такой припиской:
«От редакции: Этот материал был передан автором по телефону непозволительно поздно, когда номер уже верстался. Ну, Лев, погоди!..»
P.S. Всего герои моего повествования успели до «перестройки» выдать шестнадцать серий. В 1988-м создателям фильма присудили Государственную премию СССР. В 1993-м вышли 17-я и 18-я. Камов ещё в 1973-м переехал в Израиль (я в течение недели был свидетелем тому, как он, жена и сыновья трогательно прощались с Ленинградом), поэтому его фамилию из титров убрали. Уже многие годы Феликс Кандель – это его подлинная фамилия – там, на Святой земле, – популярнейший писатель. И нет уже с нами Анатолия Папанова, Клары Румяновой, Святозара Русакова, Аркадия Хайта, Александра Курляндского. В ноябре 2000-го скончался народный артист России Вячеслав Михайлович Котёночкин.
А в 2005-м его сын Алексей Котёночкин снял 19-ю и 20-ю серии, после чего заявил:
- Наши герои имеют свою социальную привязку, а социальная привязка Волка (такой хулиган, увлекающийся Высоцким и битлами) устарела ещё в 70-е годы. Кроме того, уже нет в живых людей, которые работали над предыдущими сериями. Пришлось брать молодых – Игоря Христенко и Ольгу Звереву, у которых совсем другая школа. Они работают в ином жанре. Я вижу все недостатки, но сделал, как мог. Если продолжение всё-таки последует, то это уже будет совсем новый сюжет.
Таков грустный финал у блистательного многосерийного фильма, который впервые мы увидели пятьдесят пять лет тому назад.
Автор: Лев Сидоровский, Иркутск - Петербург
Вот такими автор всех тогда запечатлел (слева направо и сверху вниз): Вячеслав Котёночкин, Святозар Русаков, Анатолий Папанов, Клара Румянова, Александр Курляндский, Аркадий Хайт и Феликс Камов.
Возрастное ограничение: 16+
Все статьи автора
В наших соцсетях всё самое интересное!
