Владимир Демчиков: Школа для одиночек

01 сентября 2016

Завтра, первого сентября, в школу отправляется мой первый внук. Поэтому в последние дни августа сами собой лезли в голову, перемешиваясь, и собственные школьные годы (я учился в 1967-1977 годах), и учеба моих детей на излете СССР, и годы, когда я сам восемь лет работал учителем. Из всего этого времени как-то выпали в отдельный «островок памяти» годы учебы в университете, и поэтому иногда мне даже кажется, что я сначала десять лет учился в школе, а потом без перерыва почти столько же там работал. И когда моя школьная учительница, а позже коллега спрашивала меня перед моим увольнением из школы, зачем же мне увольняться, я ей так и отвечал: «Нельзя же всю жизнь ходить в одну и ту же школу!»

И вот теперь в «ту же школу» (на самом деле фактически в другую, но – все равно в ту же, у нас любая школа – «та же самая») начинают ходить внуки. С одной стороны, это вещь неизбежная, а с другой – поневоле возникает какое-то опасение. Которое основано не только на собственном не забытом школьном опыте и опыте моих детей, но и, главным образом, на опыте учительском.

Школа – это ведь по идее не просто одна из важнейших, а самая важная государственная институция, важнее армии и всех наших многочисленных хитровыдуманных полиций, важнее всех институтов и университетов. Именно в школе – причем совершенно независимо от наполнения учебных программ и организации воспитательного процесса – ребенок получает все базовые знания о том, как устроен мир, в котором он живет и который с каждым годом узнает все больше. Конечно, его личность формируется под громадным влиянием родителей, которых он бессознательно копирует и на которых все равно вырастет похожим, как бы он ни сопротивлялся. Но именно пространство школы, коллектив сверстников, армия учителей – это для ребенка и есть, по большей части, тот ближний внешний мир, в силовом поле которого он растет. Школа – это такой универсальный дисциплинариум, обучающий всему: свободе и подчинению, жестокости и милосердию, бесконечному одиночеству и тесному сосуществованию, осознанию своих границ и даже проникновению в чужое сознание.

В школу иногда специально отдают, чтобы ребенку «было трудно»: чтобы знал, что такое жить в коллективе, чтобы учился себя поставить, и так далее. И на самом деле, в общем, оно так по большей части и получается: за десять лет почти все дети «правильно воспитуются», научаются премудростям жизни в коллективе, выпускаясь, трогательно благодарят учителей. И выходят в жизнь подготовленными. И – растворяются в общей массе.

Единственные ученики, которым в школе обычно бывает трудновато – это одиночки. Ученики, которые по каким-то признакам не умеют, не могут или не хотят «сливаться с коллективом». Такие были и в пору моего ученичества, и в пору учения моих детей, и когда я работал учителем. Во времена моего детства все было довольно просто: тогда даже левшей переучивали писать правой рукой, левша зачастую скрывал, что он – левша. Отличаться от всех даже по такому невинному признаку было крайне нежелательно, вообще отличаться от других было не положено, даже позорно. Отличавшихся одиночек так или иначе третировали и учителя, и соученики – называлось это, правда, почему-то «мы же тебе говорили – жизнь накажет». Позже, когда я стал работать в школе, с этим было немного проще, но совсем немного.

И чем дальше отдаляется то время, когда я работал в школе, тем лучше я, мне кажется, понимаю, что такой на самом деле хорошая школа, и чем она отличается от школы, скажем так, не очень хорошей. Дело тут не столько в подборе кадров, в содержании школьной программы и так далее. Дело в том, что как-то редко упоминается один из важнейших, на мой личный вкус, критериев работы школы - отношение к одиночкам. К тем, кто не слишком вписывается в коллективные формы воспитания и обучения, показывает не слишком стандартные результаты, пишет работы не совсем на заданную тему, интересуется не совсем тем, что проходили на уроке. К тем, кто выпадает из строя.

Понятно, что в условиях коллективного формата обучения ученик, отклоняющийся от выполнения общих заданий и не следующий общим указаниям, всегда будет проблемой. Речь не о злостном сознательном сопротивлении, не о «войне» против учителя, а именно о тех «гадких утятах», которые думают не так, как хочется учителю. Иногда даже задают дурацкие вопросы. В общем, как-то отличаются. Но мне кажется, что по-настоящему хорошая школа – это школа, где есть место одиночкам, где ученика, который чем-то отличается от других, не стремятся любой ценой привести к общему знаменателю. Послушные ученики, отличники-хорошисты – они, конечно, большие молодцы, и из них вырастут хорошие специалисты, настоящие профессионалы, опора страны и так далее.

Но по-настоящему крупные люди, способные действительно на многое, вырастут все-таки именно из одиночек. Одиночек невозможно воспитывать целенаправленно, ставить на поток. Но без одиночек, индивидуалистов – невозможно никакое развитие вообще. Подозреваю, что в нынешние времена «единого учебника истории», спускаемого сверху «патриотического воспитания» и прочей до боли знакомой нам по советскому времени коллективистской мути – одиночкам в школе придется не слишком просто. Тем важнее сегодня для учителей и директоров – дать им шанс.

Возрастное ограничение: 16+