Владимир Демчиков: Иркутскабад

02 декабря 2016

Недавно мы с товарищем, живущим сейчас по прихоти безжалостной судьбы на берегу Средиземного моря в одной воинственной и периодически дружественной стране, обсуждали родной Иркутск. Сам он уехал из города уже давненько, а я, наоборот, в последние годы покидаю его все реже.

Само собой разумеется, товарищу моему, покинувшему Иркутск давно и относительно молодым человеком, сейчас, во время редких наездов в родные пенаты, бросается в глаза «все хорошее». Прежде всего хорошее в визуальном смысле: всякое новое строительство, многочисленные офисные стекляшки, редкие отреставрированные старые домики, симпатичные девушки на улицах и прочий радующий глаз экстерьер. Я, естественно, в ответ, обзывая его «туристом», назойливо проклинаю невидимый ему нарастающий коматоз иркутской культурной и общественной жизни. Сую ему в нос колхозные высказывания и речи наших нынешних местных начальников (и такие же их деяния, дай бог им здоровья), убожество всех этим «проектов городского благоустройства» и особенно «новых памятников» и прочие незаметные ему издалека маленькие радости. Однако не так давно мы неожиданно с ним совпали в оценке относительно одного явления в жизни города, ставшего в последнее время заметным. Речь шла о выросшей на наших глазах инфраструктуре, рассчитанной на людей, приехавших в Иркутск на заработки (а иногда и насовсем) из соседних южных стран.

Есть в этой инфраструктуре, конечно, сектора и зоны, которые мне вряд ли когда-нибудь понадобятся. Финансовый, например, или транспортный (не думаю, что я когда-нибудь соберусь рвануть на маршрутке в славный город Ош, например, а ведь есть такая маршрутка из Иркутска). Как-то не тянет пока и побриться-постричься у мужичков, работающих в «этнических парикмахерских» - все-таки привыкли мы, советские люди, к женским рукам. В обычной парикмахерской тебя, может, и пристукнут нечаянно машинкой по кумполу, но всё равно оно как-то привычнее. Но есть один сектор, созданный «для своих», который уже сегодня стал для многих иркутян вполне своим. И который незаметно, мне кажется, формирует не только новое лицо города, но и отчасти будущую модель его. Это – общепит.

Именно восточные кафешки, в которых еще недавно почти все посетители говорили как угодно, но не по-русски, делают Иркутск сегодня интересным городом. В них совсем другое отношение к еде, и к ее приготовлению, и к ее, так сказать, потреблению: еда должна быть недорогой и вкусной, вот и все. Местечко с огромными порциями плова и лагмана, с отличным люля-кебабом, с хлебом, изготовленным тут же в тандыре – это вам не ресторан европейской или японской кухни, не кафе или иное хипсторское заведение с маленькими порциями и оттопыренными мизинцами. Это – просто место, где едят. И за этим целая цивилизация, другой мир с другими приоритетами.

И очевидно, что многочисленным посетителям этих многочисленных заведений как-то совершенно по барабану наша исконная иркутская «культурная жизнь», наша местная власть и так далее. Они воспринимают власть как погоду, а «культурную жизнь» не воспринимают вовсе никак. Мой товарищ из воинственной страны сравнил этот «новый Иркутск» с Нью-Йорком - и мне вдруг захотелось с ним согласиться. В этой отдельности разных сред обитания, в этой культурной пестроте есть какая-то красота и привлекательность. Не случайно некоторые европейцы так и воспринимают Иркутск – как постоянно действующий фестиваль еды, город множества национальных кухонь, где можно попробовать и бурятские, и китайские, и таджикские блюда, причем в аутентичном виде.

В этом отношении Иркутск действительно напоминает мини-мегаполис. И если бы в нем было больше такого вроде бы приземленного, а на самом деле вполне возвышенного гастрономического (а значит, и культурного) разнообразия – он бы дальше только выигрывал.

Как сказал однажды Вуди Аллен: «Нью-Йорк это город ханжей. Впрочем, это их проблема». Да, Иркутск, кажется, когда-нибудь перестанет быть тем «русским городом», к вратам которого мы привыкли символически прислонять его отфильтрованную официальную историю, но он, строго говоря, таким никогда до советской власти и не был. Это был пестрый и сложный город. И кажется, он на наших глазах вновь становится таким. Наверное, кому-то это не нравится.

Впрочем, это их проблема.

Возрастное ограничение: 16+