Александр Солженицын в Братске
12 декабря 2018
"Глагол" продолжает вспоминать поездку Александра Солженицына по Иркутской области летом 1994 года.
Здесь уже выходили материалы о том, как Александр Исаевич выступал в Иркутске и Тайшете. Настала очередь северной столицы.
На станции Анзёба Солженицына встречала огромная толпа почитателей писателя, которого общество считало пророком, духовным наставником поколения 60-х. Ни митингов, ни речей на перроне скромного вокзала. Огромные букеты цветов над головами, которые протягивали писателю. Тот смущённо брал их в руки и тут же вздохнул:
- Куда же мне девать столько цветов! Рад вас видеть, братчане! Сердечно благодарю!
А в руках многих встречающих уже появились книги писателя, которые прямо на перроне просили автора подписать. И Солженицын охотно это делал, смущённо слушая слова восторга братчан. Порой останавливался и внимательно рассматривая книги, которые ему раньше даже видеть не доводилось. В числе первых, кто получил автограф знаменитого борца против советской власти, был Геннадий Лебедев - редактор газеты «Братский металлург».
Солженицыну по дороге с вокзала из окна автомобиля тогдашний заместитель мэра Людмила Рященко показала все малые и большие городские достопримечательности. Жаль, но наш Братск писатель увидел из окна машины, которая сделала остановку только перед воротами музея под открытым небом «Ангарская деревня», который стал главной точкой его пребывания.
Кстати, как мне потом сказали, он сам жаждал увидеть этот сибирский музей больше, чем промышленные достопримечательности социалистического Братска.
Александр Исаевич вместе с экскурсоводами торопко, без задержек, сразу прошёл по музейной деревенской улице, заглядывая по пути в избы. Мы шли за ним следом, прислушиваясь к вопросам писателя. Они были не праздными, всё, что рассказывали экскурсоводы, он старательно записывал в свой блокнот. Позже мы узнали, что ежедневно он вёл путевой дневник, который был опубликован впоследствии в газете «Труд». Не обошлось, конечно, без описок и смысловых ошибок, «уловленных на слух», но тогда для всех нас было важно, что Солженицын две страницы дневника посвятил Братску, который мы, несмотря ни на что, любили.
Вместе со мной сопровождал гостя знаменитый братский фотограф Альфонсас Уникаускас, поминутно делая снимки писателя в окружении сибиряков. После войны Олег Иванович (так его на русский манер звали друзья) был сослан из Прибалтики в Сибирь, пришлось хлебнуть гулаговского лиха, о чём на ходу успел поведать писателю. Тот пожал Уникаускасу руку как страдальцу по отсидке.
Тут и вспомнилось, что до сих пор в Братске живёт бывший начальник «Озерлага» Сергей Кузьмич Евстигнеев (умер в 2008 году), которого он коротенько в примечаниях помянул в своей самой знаменитой книге-исследовании «Архипелаг Гулаг». Но писатель отнёсся к этому сообщению равнодушно, и лагерную тему Александр Исаевич больше не поддержал, интереса к персоне отставного полковника НКВД не проявил, а тут же переключился на истории и судьбы старинных сибирских деревень, осколки которых было собраны в музее под открытым небом в Братске.
Тут же был дан обед (потом почему-то в СМИ его стыдливо называли скромным чаепитием на берегу Ангары, что не соответствовало действительности). За столом в постоялом дворе музея Александр Исаевич всё время говорил о будущем России всё то, что потом мы читали в его очерках, интервью и статьях. Но живое слово действовало на нас завораживающе. Солженицын словно не замечал, что за столом рядом с ним сидели в основном местные чиновники из компартийного призыва, на совести которых было немало подавленных за мелкие прегрешения местных «солженицыных» нашего города. Но поскольку была дана команда из Москвы встречать хлебом и солью, то встречали – икрой и балыком. И активно поддакивали словам писателя. И я там был, а дальше по пословице.
А я все ждал удобного момента задать ему заранее заготовленный вопрос, который обсуждал с друзьями накануне: а не боится ли он повторить судьбу Горького?
И задал, когда вышли из-за стола и остались один на один с писателем. На что получил гневную и острую отповедь мыслителя. Он сначала заклеймил великого пролетарского писателя, а потом сказал, глядя прямо мне в глаза, что сам никогда не пойдёт его путём, что уже доказал всей своей жизнью. И мне как-то даже стало неловко, что я, мелкий щелкопёр из областной газетёнки, так оскорбил его своим вопросом.
Тем более мы все вскоре узнали, что Солженицын отказался получать Госпремию из рук Ельцина, тем самым показав, что эту власть, хоть и избранную русским народом и вернувшую его в Россию, он не признаёт законной. Правда, для меня осталось загадкой, почему на склоне лет он принял премию из рук власти, которая вышла из недр госбезопасности и своё время присягнула Ельцину. Уж надо быть последовательным до конца. Но может быть, не всё знаю.
На память о той встрече 17 июня 1994 года у меня осталась книга пьес, которую Александр Исаевич подписал «Владимиру Васильевичу Монахову - Солженицын». Некоторые братские любители автографов просили расширить на своих томиках надпись, на что писатель резко сказал, что личные надписи впопыхах не делает. Такая надпись требует времени, её нужно обдумать, а главное иметь душевную сопричастность друг с другом. А это на ходу не делается.
Меня поразило, что даже к автографу Солженицын относился с большой серьёзностью. В знак признательности я подарил писателю свою маленькую книжечку верлибров «Второе пришествие бытия», которую он быстро полистал, поблагодарил за подарок и тут же передал своему сыну. Словно и не было между нами того неудобства с журналистским вопросом. Сын активно собирал подарки, которые дарили ему братчане, и складывал в машину мэра Усть-Илимска, который нетерпеливо ждал именитого гостя, чтобы увезти писателя дальше на север.
Приезд знаменитого писателя всколыхнул сибирскую общественность. Много об этом потом говорили, активно раскупили книги, которых к тому времени было много в местных магазинах. Мы, обученные на истории КПСС, медленно, но бесповоротно меняли свои взгляды, отравленные идеями большевизма.
Вернувшись триумфально в Россию, обустроившись в Москве, писатель не забывал сибиряков. Фонд его имени активно помогал бывшим узникам Гулага из нашего города - высылал одежду, книги, продовольствие, которые распространялись местным отделением «Мемориала». Тогда страна и её люди нуждались в такой помощи, ведь государство под руководством Ельцина вступило в тяжёлый социальный период, когда не платили не только зарплат молодым, но и пенсий старикам.
Как-то поэт Виктор Сербский, родившийся в тюрьме, похвалился мне новеньким свитером от Солженицына. Носил его с удовольствием, считая его лучшей наградой. И, конечно, книгами, которые поступили в его библиотеку. Сегодня в библиотеке Сербского есть отдельный фонд книг по истории Гулага, значительная часть из них поступила от фонда Солженицына. Несколько лет спустя книголюб и большой собиратель книжной миниатюры Евгений Полойко рассказывал мне, что в Братске когда-то жил известный библиофил Г. Раппопорт, который был в переписке с Солженицыным и стал одним из многочисленных героев «Архипелага». Е. Полойко сам видел письма и надеялся, что они сохранились в семье библиофила. Разыскать семью не удалось – уехали из Братска. И так история этих писем канула в лету. А жаль.
Владимир Монахов
В то время массово печатались авторы, прежде недоступные по политическим соображениям. Например, миллионными тиражами издавались собрания сочинений Солженицына. Более популярные произведения его по-прежнему расхватывались читающим народом. Но вот некоторые спросом не пользовались. Каким-то неведомым путем и осели в бразовских магазинах томики с пьесами Солженицына. Они одиноко пылились среди более удачливых собратьев – флакончиков одеколона, сувениров и прочей мелочи.
В один из июньских дней 1994-го по заводу прошел слух: через два часа на вокзал прибывает поезд, на котором совершает поездку сам Солженицын. Упустить случай встречи со знаменитым писателем было непростительно. Поехать на станцию захотела вся редакция заводской многотиражки. Тут-то и вспомнили о томящихся в магазине книжках с пьесами. К счастью, заводская пыль еще не въелась в серые корочки томов, они были почти новые и вполне годились для того, чтобы получить автограф.
Покупка оказалась как нельзя кстати. После встречи на вокзале Солженицына окружили читатели для получения заветной надписи. Кое-кто протягивал блокноты, тетрадки, а то и вовсе чистые листы. Писатель таким отказывал – считал непозволительным расписываться на всем, кроме собственных сочинений. Мы не прогадали. Однако можно легко представить, как менялось его лицо, когда один за одним в его руки подавали одно и то же издание. Удивление сменилось сомнением и растерянностью, хотя вслух писатель ничего не сказал. Возможно, у него сложилось впечатление, что среди братчан наибольшей любовью пользуются его пьесы.
Прошли годы. Заветный томик драматургии Солженицына с автографом мэтра по-прежнему находится на самом видном месте семейной библиотеки. Правда, пьесы так и остались непрочитанными. Зато какая дорогая память – для себя, детей и внуков. Значит, книга не такая уж бесполезная, и когда-нибудь все-таки будет осилена.
Александр Рябов
Фото 1994 года. Братск
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
