Владимир Демчиков: Маршрутка живого великорусского языка

15 июня 2016

Автора всегда занимало: что заставляло декабриста С. Г. Волконского по воскресеньям, одевшись в простую одежду, отправляться на иркутский рынок и проводить там часы и дни в разговорах с мужиками из Иркутска и окрестных деревень?

Единственное, что приходит в голову – Волконскому, наверное, просто нравилось болтать с незнакомыми людьми. О погоде, о видах на урожай, о том, о сем.

Разговоры незнакомых людей – эта форма существования языка сейчас становится редкостью. Хотя разговор незнакомых, случайно оказавшихся в одном месте людей, не связанных друг с другом общностью занятий, живущих в разных социальных и культурных мирах и имеющих разный словарный запас – это очень полезно для развития и обогащения языка.

Именно из общего разговора малознакомых людей, когда люди говорят вроде бы по необходимости мягко («чтоб никого не задеть»), но при этом, как правило, очень выразительно («чтобы козырнуть мыслёй») – довольно часто выхватываешь какие-то слова и словечки, которыми начинаешь пользоваться, как своими. Одним из таких немногих мест, где разговаривают между собой незнакомые люди, еще остается, пожалуй, тот самый рынок, да еще автобусы, идущие в садоводство.

И то там это почти всегда диалоги каких-нибудь двух-трех начинающих старушек. Есть, конечно, и другие места, не столь отдаленные, где множество людей вынуждены находиться вместе, и где по необходимости возникают общие разговоры – но о них как-нибудь в другой раз.

Чуть ли не единственным местом, в котором пока еще сохраняется возможность послушать чужую речь или поучаствовать в общем стихийном разговоре, остаются городские маршрутные такси или маршрутные автобусы. Но и тут есть нюансы: в разных районах города маршрутные автобусы говорят или молчат по-разному.

Разговаривающая маршрутка (Ново-Ленино – Рынок)

Когда-то в незапамятные времена, в 60-70-е годы прошлого века, автобусы в Иркутске ходили жутко переполненные, особенно утром, когда все ехали к восьми на работу и в школу. На нашей остановке, первой в предместье Рабочем в сторону центра, где уже стояли многоэтажки – всегда была толпа. И в автобусы нужно было втискиваться. И естественно, при этом возникали постоянные разговорчики притиснутых друг к другу советских граждан. «Ишь ты, какой наглый мужчина!» – боевито кричала дама мужичку, первому вскочившему в автобус на остановке и захватившему сиденье у кабины водителя. «Не наглый мужчина, а шустрый мужчина!» - пытался обратить все в шутку «наглый мужчина».

Дальше, естественно, начинался общий разговор о том, «какие нынче пошли мужики и женсчины» – с примерами и обобщениями. Солировали, конечно, женщины, мужички отбивались, народ постепенно просыпался – и накренившийся на один бок переполненный «ЛиАЗ» довозил до завода Куйбышева уже вполне готовых к труду и обороне трудящихся в прекрасном настроении.

Сейчас что-то подобное можно, кажется, иногда услышать только в автобусах, ходящих Ново-Ленино, причем необязательно в утренний час пик. Как-то раз зимой я ехал из Ново-Ленино вечером, в половине седьмого – и автобус неожиданно набился битком (и это вечером из спального района в центр, куда они все ехали, интересно?). Как и полагается переполненному автобусу, он всю дорогу галдел, как базар:

– О! Теплый автобус, кака красота!
– Давайте, давайте, там ишо люди на морозе, всем ехать надо!
– Сумочку кладите на колени, я подержу!
– От спасибо, дай вам бог... мужа!
– Это есть уже! Давай чего-нить другого!
– Мам, он поооолный, я нихачуууу! – Прыгай давай, он там он, видишь, место освобождается!
– Передайте вперед – один билет с сотни!

– Сдачу надо, или сказать – без сдачи?
– Задню дверь открой, э!
– Людмила Иванна! (в телефон, громким пьяным голосом, на шее брякает значками болельщицкий шарфик) Я еду, через 20 минут буду на стадионе! Но! У меня 2 литра, надо пронести! Харашо, наберу вам, как доеду! С уважением! С уважееением, Людмилыванна! – (опустив трубку, победно) – Кто болеет за "Байкал", тот мужик и натурал, а кто болеет за "Кузбасс"...

– Главно – едем! И пусть все собаки сдохнут! (еще один нетрезвый вертикально стоящий пламенный мужичок)

– Зачем сдохнут – пусть живут! (наставительная сидящая дама средних лет)

– А зачем оне, нет, вот зачем оне? – мужичок негодует и надувается, видимо, когда-то пострадал от собаки.

Дело было в 2015 году – но у меня была абсолютная иллюзия, что я еду в переполненном автобусе №4 «Рынок-Рабочее» году этак в 1970-м. На сквере Кирова я вышел.

Маршрутка и монологи (Рынок – Юбилейный)

Если маршрутка в Юбилейный даже набивается под завязку. В ней редко когда говорят вслух, обращаясь к попутчикам. Можно даже сказать, что не говорят никогда: другой народ, другие привычки. Это уже не горожане в первом поколении, а дети горожан во втором-третьем. Но в маршрутке в Юбилейный вовсе не тихо-тихо: полчаса пути для многих просто невозможно промолчать. Люди говорят по телефону.

– (юная леди) Ты представляешь, она мне звонит и говорит: вы не могли бы подъехать и мне тут показать в программе?.. Не, ну вообще овца, сама села на мое место – и я теперь ей, чо, помогать должна забесплатно, что ли? Щас кто вообще что забесплатно делает? И такая, главное дело: «Я, говорит, тут не могу разобраться!» А я такая: «Мне, говорю, сейчас некогда!» – и все! Позвоните, говорю, через неделю! Или две! Совсем уже охренела, овца!

– (дама за тридцать) Да не говори… Машина в ремонте теперь, ага… Обещали сделать к концу недели… Езжу на маршрутке, представляешь?.. Не говори… Ну ничо, к концу недели отдадут вроде бы. Так что видишь, теперь как… Бежишь на маршрутку, и это… Как этот… Ага, не говори…

– (девушка трудной жизни) Его, короче, завтра в четыре подвезут к дому, я не знай, там тетя Нина пришла в сознание или нет... Хотели сразу на кладбище, а потом договорились, что подвезут в четыре к дому – и потом сразу на кладбище... Я не знаю, чо они все, блин, помирать-то пошли... Сначала Юрка, потом Колька...

Редко когда в этой маршрутке люди обращаются друг к другу. Кто-то говорит по телефону (связь неважная, поэтому говорят, как правило, забываясь, все громче и громче), кто-то вынужденно слушает. Когда-то, кажется, народ по дороге в Юбилейный тоже гомонил, как сейчас в Ново-Ленино, но уже много лет – только монологи.

Маршрутка и письменно-устная речь (Областная больница – Аэропорт)

В маршрутном автобусе №80 говорят еще меньше. Студентам, которые перемещаются от Помяловского до сквера Кирова (через пожарное училище и политех), пока не с кем обсуждать по телефону ни свои рабочие проблемы, ни автомобильные страсти, у них пока никто не умер, для них пока никто не «натурал» и не «пи….с» – а все просто собеседники. Поэтому большинство пассажиров относительно молодого возраста в «восьмидесятке» не разговаривает, а переписывается. Устная речь убежала в мессенждеры и в чаты соцсетей – и там живет своей уже безмолвной письменной жизнью. Вот девушка пытается набрать слово, подсказчик ей исправляет ошибку – но она упрямится, после нескольких попыток вырубает к черту подсказчик – и пишет с ошибкой…

Если представить себе автобус с разлетающимися из него во все стороны письменными сообщениями из мессенджеров, наполовину состоящими из смайликов – он будет похож на самолет, отбрасывающий теплозащиту. Лишь изредка какой-нибудь случайно попавший в «восьмидесятку» человек из другого мира неосторожно заговорит в телефон:

– Алё, братан, салям алейкум! Ты где? Да я еду щас на ИВАТУ, мне надо там в пенсионный, на пару минут... А ты будешь, это... а то мне одному неохота! Ну, давай тогда подъезжай, я щас на ИВАТУ еду... на ИВАТУ! Да не на е..оту - на ИВАТУ! Можешь меня там забрать? Ну, это где самолет там... Короче, где танк знаешь? Вооот! Проезжаешь "Европу", едешь, там слева будет танк! Вооот! А дальше едешь - там справа самолет! Короче, жди меня около самолета!

Маршрутки – единственное место в городе, где мы пока еще слышим чужую речь. И иногда даже можем поучаствовать в разговоре без приглашения. И это, черт побери, всегда очень приятно. Даже в мрачной «восьмидесятке», погрузившейся во тьму смартфонов, стоит кому-то нетрезвому громко заявить неважно что – все сразу начинают улыбаться. Человек, заговоривший в автобусе вслух, все равно что, уже почти Жванецкий, его все готовы слушать и радостно ждут продолжения.

Хотя продолжения, вполне возможно, уже не будет, и человек этот, громко высказавшись, уже задремал – но все некоторое время еще с надеждой ждут.

А было бы, кстати, забавно выводить на экран рекламного табло внутри салона какой-нибудь, допустим, «чат автобуса» (придумать, как это технически сделать через блютус). Пассажиры автобуса, переписывающиеся друг с другом в чате перед общим экраном – в этом что-то есть! И, между прочим, совершенно не исключено, что они после этого – заговорят друг с другом.

Возрастное ограничение: 16+