Лев Сидоровский: Лиля Юрьевна Брик
16 ноября 2022
Журналист Лев Сидоровский вспоминает о встрече с легендарной дамой, у которой 11 ноября был день рождения. 131 год.
Осенью 1954-го в Актовый зал ЛГУ, где я учился на журналиста, для разговора со студентами пришёл Николай Константинович Черкасов. В конце длинного монолога любимый артист известил, что наконец-то исполняется его давняя мечта – воплотить на сцене или экране образ Владимира Маяковского: через неделю в Александринке – премьера. Поскольку я присутствовал там ещё и в качестве спецкора университетской многотиражки, нагло заикнулся насчёт контрамарки. Самое удивительное, что он не только пообещал, но и слово сдержал. Таким образом, я оказался на спектакле «Они знали Маяковского».
Черкасов в главной роли был великолепен. А ещё будоражило меня то, что в этом же ряду, совсем неподалеку, расположились в креслах автор пьесы Василий Абгарович Катанян и его жена – немолодая рыженькая, совсем, на мой взгляд, не красивая особа, которую звали – Лиля Юрьевна Брик...
В антракте, когда Брик с Катаняном гуляли по фойе, я со словами благодарности – за верность Владимиру Владимировичу – осмелился нарушить их беседу. Лиля Юрьевна улыбнулась: «Начинающий журналист? Похвалите спектакль? Ну, спасибо!»
Так я впервые встретился с легендарной «гранд-дамой».
Второе наше общение случилось спустя ровно два десятилетия, но об этом – позже.
Что за колдовство в ней заключалось! Дочь присяжного поверенного при Московской судебной палате, посещающего литературно-художественный кружок, и выпускницы Консерватории, устраивающей у себя дома музыкальные вечера, Лиля Каган училась на математическом факультете Высших женских курсов при Архитектурном институте, а в Мюнхене занималась скульптурой. Но ещё до того, лет с тринадцати, вдруг обнаружила, что обладает безграничной властью над мужскими сердцами. Достаточно было Лиле бросить на выбранный ею объект горячий взор тёмно-карих глаз, как жертва от эротического угара начинала задыхаться. Да, с юности важнейшей составляющей её существования стали яркие любовные романы, череда которых не прервалась и в 1912-м, когда вышла замуж за юриста Осипа Брика.
О Владимире Маяковском впервые услышала спустя год после венчания: он был близким знакомым её младшей сестры Эльзы. И потом, в июле 1915-го, именно Эльза притащила своего высоченного ухажёра в петроградскую квартиру Бриков. Прочитав собравшимся только что написанное «Облако в штанах», поэт, словно сомнамбула, приблизился к Лиле: «Можно, я посвящу это вам?» И под перекрёстными взглядами сестёр (восхищённым – Лилиным, недоумённо-отчаянным – Эльзиным) вывел над заглавием поэмы: «Тебе, Лиля».
Именно с такими словами, тиражом в 1 050 экземпляров, на свои деньги, Осип издал поэму уже спустя месяц. А в феврале 1916-го – другую, «Флейту-позвоночник», где поэт воспел своё неистовое к Лиле чувство. А в мае – стихотворение «Лиличка!»: «Кроме любви твоей, мне нету солнца... Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг».
Впрочем, со дня их первой встречи Маяковский будет посвящать ей все свои произведения (кроме, пожалуй, поэмы «Владимир Ильич Ленин»), а позже, в 1928-м, публикуя первое собрание сочинений, начертает её имя и на всём, что написал еще до 1915-го.
А что же Осип? Мгновенно оценив талант Маяковского («Гений!»), он стал ежедневно приглашать поэта в дом, издавать за свой счёт его книжки. При этом Брика нисколько не смущало, что, приходя к ним, «гений» усаживался напротив его жены и, не сводя с неё страстного взора, повторял, что боготворит, обожает. С восторгом слушал, как Владимир обращался к Лиле: «Всё равно любовь моя – тяжкая гиря, ведь висит на тебе, куда ни бежала б».
С этой женщиной, которая уже давно потеряла супружескую добродетель, Осипа связывала её безумная жажда жизни, редкая способность превращать будни в праздники и общая их страсть – коллекционирование талантов.
Не зря же в их доме, который сразу же стал «салоном Лили Брик», бывали Пастернак, Шкловский, Хлебников, Бурлюк, Каменский, Асеев, до некоторого момента – Горький, многие художники, музыканты, кинематографисты. Кстати, в 1918-м Лиля и Владимир сами снялись в киноленте (по сценарию Маяковского) «Закованная фильмой», и по окончании съёмок он к Брикам переехал окончательно. Позже она напишет: «Все мы решили никогда не расставаться и прожили жизнь близкими друзьями. Я любила, люблю и буду любить Осю больше, чем брата, больше, чем мужа, больше, чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах. Эта любовь не мешала моей любви к Володе».
Скоро странное семейство перебралось в Москву, где на дверях их крохотного жилища в Полуэктовом переулке табличка извещала (как отныне будет значиться на дверях всех их квартир – и в Водопьяновом переулке, и в Гендриковом – до самой гибели поэта): «Брики. Маяковский». И за границей часто и подолгу проживали тоже вместе.
В конце 1922-го у Лили случился серьёзный роман с руководителем Промбанка Александром Краснощёковым. Но в 1923-м Краснощёков был арестован, и Лиля приняла его доченьку Луэллу под свою крышу. В 80-е годы мне посчастливилось не раз общаться с Луэллой Александровной, которая о Маяковском (они – несмотря на разницу в возрасте – дружили) поведала много интересного. Ну, а глядя на портрет Лили Юрьевны, не скрывала восхищения:
– Я её о-бо-жа-ю!!! В самом начале моего житья у них Лиля сказала: «Тебе будут говорить, что я целуюсь со всеми под любым забором, ничему не верь, а сама меня узнай». Я узнала её и утверждаю, что Лиля – самая замечательная женщина на свете!
Да, у Маяковского с Лилей всё было очень не просто, и однажды они даже приняли решение о двухмесячной разлуке. Он еле выдержал: прячась, часами караулил у парадной, присылал письма, записки, цветы, книги, птиц в клетке. Когда срок «моратория» наконец завершился, примчался на вокзал, где она его уже ждала, схватил в охапку, притащил в вагон, который вот-вот должен был отправиться в Петроград, и сквозь рыдание стал читать ей только что написанную поэму «Про это».
Всё чаще сбегал в Париж, Лондон, Берлин, Нью-Йорк, пытаясь за границей найти прибежище от оскорбительных для его «чувства-громады» Лилиных романов. В Париже жила её сестра Эльза (в первом замужестве – Триоле), которая была ниточкой, что связывала его с Лилей. Стараясь отвлечься от тоски, сам заводил «романы и романчики», и Эльза пунктуально сообщала о них Лиле с комментарием: «Пустое. Не беспокойся». Повода для волнений и впрямь не было, ведь с каждой новой подружкой он неизменно отправлялся за подарками... «Лиличке». Даже автомобиль «Рено» ей привёз – так его любимая стала второй в Москве женщиной за рулём.
Но однажды, вернувшись из Америки, сказал Лиле, что в Нью-Йорке русская эмигрантка Элли Джонс ждёт от него ребенка. Отреагировала Лиля спокойно: «Но ведь ты совершенно равнодушен к детям, Володечка!» И Маяковский написал Элли, что окончательно убедился – никого, кроме Лили, не любил и никогда полюбить не сможет.
Однако по поводу флирта Володи с хорошенькой библиотекаршей Наташей Брюханенко Лиля взволновалась, и в Ялту, где парочка отдыхала, заспешило письмо: «Ужасно крепко тебя люблю. Пожалуйста, не женись всерьёз!» Встретила его на вокзале: «Захотел стать мещанским мужем, да? И нарожать детей? И перестать писать? И отрастить брюхо? И меня бросить, да?» Внушала ему: любить её значит писать и оставаться поэтом. «Нарожай я ему детей, – скажет спустя годы, – на этом бы поэт Маяковский и закончился».
А потом он встретил в Париже Татьяну Яковлеву, и, прочитав посвященные ей стихи, Лиля нахмурилась: «Ты в первый раз меня предал». Однако новую визу в Париж ему не дали (не зря же в Лиличкином «салоне» постоянно бывал и зампред ОГПУ Яков Агранов), к тому же Маяковский узнал: Татьяна выходит замуж за какого-то виконта.
Вскоре Брики отправились в Берлин, где 14-го апреля получили от Агранова телеграмму: «Сегодня утром Володя покончил с собой». В Москве обезумевшая от горя Лиля прочитала его предсмертное письмо: «Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сёстры и Вероника Витольдовна Полонская».
Тут же позвонив актрисе МХАТа Норе Полонской, попросила не приходить на похороны, «чтобы не отравлять своим присутствием последние минуты прощания с Володей его родным». Всю свою последующую жизнь Лиля проклинала эту берлинскую поездку, повторяя: «Если бы я или Ося были в Москве, Володя остался бы жив».
После гибели поэта вышло правительственное постановление о наследниках Маяковского, которыми были признаны Лиля Брик, мать и две его сестры. Причём Лиля получила и пенсию, и половину авторских прав. Однако сочинения поэта выходили медленно и маленькими тиражами. Тогда в 1935-м она обратилась к самому Сталину с просьбой: «Не забывайте великого певца революции». Сталин откликнулся: «Маяковский был и остаётся лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи». Так началось посмертное признание Владимира Владимировича. К тому же Лиля организовала в Гендриковом переулке его музей, который позднее перевели в Лубянский проезд. До последних своих дней она будет носить на цепочке подаренное поэтом кольцо с гравировкой её инициалов «Л.Ю.Б.», которые складывались в бесконечное: «ЛЮБЛЮ».
Осипа не стало в 1945-м. Но ещё в начале 30-х Лиля вышла замуж за командира «червоного казачества» Виталия Примакова. Когда в 1937-м его репрессировали, Сталин сказал: «Жену Маяковского не трогайте». Позже она связала судьбу с литературоведом Василием Абгаровичем Катаняном. Её квартира на Кутузовском проспекте вновь стала центром неофициальной культурной жизни столицы. Здесь встречались Андрей Вознесенский, Майя Плисецкая, Родион Щедрин, Сергей Параджанов.
Когда в ноябре 1973-го редактор «Литературной газеты» Александр Чаковский предложил мне перебраться в Москву, чтобы работать в их редакции, я занялся обменом своей однокомнатной в Питере на такую же в столице. Наконец нашёл подходящий вариант – на улице Часовой, в ЖСК «Кинематографист». Известный кинооператор, бывший ленинградец, лауреат Сталинской премии, с которым я менялся, предупредил: «За стеной, на одной с нами площадке, пасынок Лили Брик, замечательный кинодокументалист Василий Васильевич Катанян». И вот однажды, в феврале 1974-го, направился я туда, чтобы подписать какие-то окончательные документы: вхожу в лифт, а за мной...Лиля Юрьевна и Василий Абгарович! Я обрадовался, напомнил про встречу на давней премьере в Александринке, заодно сообщил, что скоро стану соседом их сына.
Лиля Юрьевна воскликнула: «Великолепно! А Васеньке-маленькому сегодня стукнул "полтинник". Банкет – завтра, мы же ныне тихо, по-семейному. Так что до будущих встреч!»
Но «будущих встреч» не случилось. Потому что, во-первых, мой обмен не состоялся (и слава Богу!), а, во-вторых, спустя три года Лиля Юрьевна сломала шейку бедра и, приговорённая к неподвижности, дабы не обременять близких, приняла смертельную дозу снотворного. Согласно завещанию, её прах развеяли близ реки, на лесной опушке. И высится там теперь огромный валун, на котором выбиты три буквы – «Л.Ю.Б.».
Автор: Лев Сидоровский, Иркутск - Петербург
Возрастное ограничение: 16+
Все статьи автора
В наших соцсетях всё самое интересное!
