Курма и Огой - пешком по островам Малого моря

20 апреля 2023

В феврале на Байкале всегда аншлаг. Главной сценой ледовой феерии становится Малое море. Путешественник varandej на страницах своего журнала предлагает вам прогуляться по этим местам.

Формально это лишь пролив между островом Ольхон и западным берегом Байкала, а по ощущениям скорее отдельное озеро средних размеров (70 на 15 километров) и впечатляющей глубины (до 210 метров).

От соседней Курмы, деревеньки в полсотню жителей и примерно столько же турбаз, до Ольхона всего-то 7 километров, а пересечь их можно, как в Эгейском море, "прыгая с островка на островок".

Приольхонье - это не только самый обширный на западном побережье "балкон" Тажеранской степи, но и карниз у подножья Приморского хребта, не имеющий собственного названия. Просто узкая и ветреная полоса земли между водой и горами, тянущаяся ещё на полторы сотни километров на север. От развилки близ ирландского паба на Ольхонском тракте туда уходит разбитая грунтовка с бесконечными ухабами и непривычно крутыми подъёмами.

За три дня в Сарме нас подвозили по ней одни только туристы, и солнечным ветреным утром, когда сарма выбралась из своего логова и хлестала по Ольхонским воротам...Курма встречает целой бахромой мысов, на которых летом цветут редкие жёлтые маки. Ближайший к Сарме мыс Хадарта самый большой, но наименее живописный.

Вместе с соседним мысом Юган-Хушун, более известным как просто Уюга, он тянется к Огою, крупнейшему острову Малого моря и третьему по величине из 27 островов Байкала после Ольхона и Большого Ушканьего. Берег за Огоем - это и есть Ольхон, крупнейший пресноводный остров всей России (750 км²), почти равновеликий Малому морю.

Священный остров Ольхон

Левее, где сопки Ольхона становятся выше, лежит Замогой - третий по величине остров Ольхонского архипелага, отмеченный неразличимым издали православным крестом. В путеводителях обязательно пишут, что буряты обходят его стороной, ибо в прошлом там был лепрозорий. Последнее даже вполне вероятно - муибишен ("худая хворь"), как буряты называли проказу, была бичом Ольхона с давних времён, а десятилетняя эпидемия в начале ХХ века выкосила 2/3 населения острова, вскоре заместившегося привлечёнными байкальской рыбой русскими людьми.

Юрту-лепрозорий на Ольхоне держал едва ли не каждый улус, но возможно, Замогой использовался для самоизоляции в далёкие времена, когда муибишен пришла сюда впервые. Буряты держались подальше от Замогоя, поэтому остров облюбовали ещё более коренные жители Байкала - нерпы, лежбище которых возникают тут в первой половине лета. Но уже в июле ластоногим в Малом море становится жарко, и они уходят на Ушканьи острова, в свою "столицу".

А дальше Курма, где, кажется, нет ни одной чисто жилой усадьбы: сплошь дачи да гостиницы для тех, кто знает, как противно в высокий сезон на Ольхоне. Деревянная часовня Иннокентия Иркутского (2009) поставлена у спуска на Байкал.

Километрах в десяти отсюда близ дороги стоит загадочный памятник древней Курыкании, на поверку оказавшийся смолокурней XIX века. Ещё через семь километров в лесу бьёт святой источник Сурхайте-Нур с целебной серебряной водой, или вернее два источника почти из одной точки, но сильно отличающиеся по составу. Что километров через 40 дорога ненадолго уходит от Байкала и взбирается на священную белую гору Зундук, за которую лежит степь Зама, к морю выходящая мысом Арал с почти не известными туристам руинами курыканской крепости и самым крупным гротом всего Байкала (37 метров в длину и до 5 метров в высоту).

Зама открывает таинственный и глухой "берег бурых медведей", где коренные жители так обособились от соседей, что называют себя теперь просто "горные буряты" - фактически, новое племя, сложившееся из эхиритских и булагатских родов. Их "столица" в 80 километрах от Курмы - село Онгурён (400 жителей), название которого имеет красноречивый перевод Конец Дороги. Электричество там подаётся только от генератора, на улице и правда частый гость медведь, а среди изб стоит невесть как уцелевший локомобиль середины XIX века.

Последняя же точка, до которой можно доехать тем берегом ещё в 40 километрах дальше: в устье речки Рита высится мыс Хур-Хушун, в русском варианте прозаично ставший Рытым. На самом деле это два ли не самое святое и запретное место Байкала: женщинам запрещалось подходить к мысу ближе, чем на 7 километров (у Шаман-скалы на Ольхоне такой запрет был лишь на 2 километра), мужчинам - заходить в распадок Риты, и даже у шаманов был свой стоп-знак в виде одинокого кедра.

Долина Риты считалась домом Ухэр-нойона - повелителя всех байкальских ветров, самого доброго и самого страшного бога для тех, чья жизнь зависела от рыбного улова. Вероятно, с ним эхириты отождествляли Чингисхана - по крайней мере Рытый входит в число его мифических могил. За Онгурёном же на двести километров до округи Северобайкальска тянется безлюдный неприступный горный берег, над которым, но с другой стороны гор, у перевала Солнцепадь зарождается Лена...

Остров Огой вытянут на 3 километра, но самая живописная его часть - узкий поперечный фасад, обращённый в сторону Хужира. От сиреневого пляжа по Огою поднимается тропа среди сухой травы. И если человеку интереснее скалы, то всей остальной живой природе - именно эти тоскливые пологие холмы: тропа увешана плакатами, призывающими не топтать траву и не пугать её обитателей вроде монгольских чаек и эндемичных ольхонских полёвок.

Как и другие острова Малого моря, Огой никогда не был ни обитаемым. Более того, не был он, кажется, даже священным - по крайней мере тут не найдено ни курыканских выкладок, ни могил бурятских шаманов. Последнее, видать, и определило роль Безводного острова (именно так переводится его бурятское название Унгугой) в Приольхонье - не считая тригопункта с навигационным огоньком, люди добрались сюда уже в постсоветское время.

Полный текст автора читайте здесь.

Большое Голоустное как ключ от Байкала