Как сохраняли сибирское историко-культурное наследие до революции
29 января 2022
Мы все чаще говорим о сохранении исторических и археологических памятников прошлого. В 2022 году региональные власти проведут экспертизу почти 600 деревянных домов-памятников, о чем мы неоднократно сообщали. Доктор исторических наук, профессор кафедры истории России Иркутского госуниверситета Вадим Шахеров анализирует, как сохраняли историко-культурное наследие до революции 1917 года. "Глагол" публикует отрывки из его научной работы.
Продвижение русских в Сибирь способствовало не только ее инкорпорации в состав будущей империи и колонизационным процессам, но и знакомству с огромным и самобытным культурным наследием Северной Азии. В ходе открытия новых территорий шел процесс их географического и хозяйственного изучения, постижения представлений и традиций повседневной жизни коренного населения, взаимовлияния культур.
В различных уголках Сибири русским землепроходцам встречались материальные остатки неведомых народностей в виде курганов и других захоронений, развалины городищ и каменных сооружений. О находках древних артефактов и развалин сообщалось во многих донесениях и отписках руководителей казачьих отрядов. Еще в 1617 году русские послы к монгольскому Алтын-хану Василий Тюменец и Иван Петров встретили в верховьях Енисея развалины древних сооружений, где "бывали полаты, а ныне де то место пусто".
Материальные свидетельства исчезнувших народов находили и в других сибирских землях. Один из первых иркутских краеведов Антон Лосев отмечал, что якутские казаки в 1678 году обнаружили в Забайкалье развалины древнего происхождения – "каменные курганы, грудами сделанные". При их разборке было найдено "множество человеческих костяков, между коими и действительно попадались небольшие слитки золота и серебра". В то время даже представители сибирской администрации не могли оценить подлинную ценность тех объектов, да и в России еще мало заботились о своем историческом прошлом.
Скифские курганы и другие захоронения прежних времен раскапывались еще до прихода русских. Но с XVII века "бугрование", или расхищение древних могил с целью поиска золотых и серебряных вещей, приобрело промысловый характер. Преспевали в этом казаки и крестьяне из сибирских острогов и деревень. Артели "бугровщиков" в 200–300 человек вели настоящий сезонный промысел, раскапывая могилы с весны до осени. В некоторых районах эти занятия становились своего рода профессией для нескольких поколений отдельных семей. Все найденное переплавлялось в слитки и перепродавалось. Крупнейшими центрами торговли "курганными ценностями" в конце XVII – начале XVIII веках были Красноярск и Тобольск.
Немногие могли тогда оценить художественную и историческую ценность сибирских древностей. Так, голландский ученый Николаас Витсен, с 1660-х годов собирая материал для своего труда "Северная и Восточная Тартария", отметил, что найденные в курганах вещи не могли быть сделаны живущими в то время в Сибири племенами: "Отделка золотых предметов так искусна и толкова, что я сомневаюсь, чтобы в Европе можно было исполнить ее лучше".
Начало деятельности по сохранению историко-культурного наследия в России положили указы Петра I о выявлении "курьезных и старых вещей". Особую роль сыграл указ Сената от 16 февраля 1721 года "О покупке в Сибири куриозных вещей", согласно которому предписывалось все найденные артефакты из серебра и золота "покупать сибирскому губернатору настоящею ценою и, не переплавливая, присылать в Берг и Мануфактур-коллегию". Тогда же предписали жестко наказывать "гробокопателей" и сохранять найденные в захоронениях предметы.
Собранные у населения предметы и вещи из золота и серебра сибирский губернатор должен был отправлять в Петербург в первый российский музей Кунсткамеру для пополнения "сибирской коллекции". Многое туда попадало и из экспедиций Академии наук. Например, одной из задач научных исследований Мессершмидта были поиски "могильных всяких древних вещей, шайтаны медные и железные и литые образцы человеческие и звериные и калмыцкие глухие зеркала под письмом, и… древние вещи".
В первой половине XVIII века научные обследования сибирских древностей проводили Иоганн Страленберг, Иоганн Гмелин, Иван Георги, а академик Герард Миллер даже разработал первую инструкцию по работе над археологическими памятниками Сибири. Он же одним из первых познакомился с Шишкинскими писаницами, но тогда посчитал, что в них "нет никакого признака древности".
Первые указы, направленные на становление государственной охраны памятников старины в Сибири, появились с большим опозданием. К тому времени многие сибирские захоронения и клады были разграблены. Варварское разграбление древних могил прекратилось только в середине XVIII века, когда в годы правления Екатерины II был издан сенатский указ от 5 июля 1764 года, касающийся деятельности "бугровщиков".
Власти серьезно интересовались не только природными особенностями сибирской земли, но и историей ее присоединения и освоения. Огромную роль сыграло изучение архивов сибирских городов участниками Второй Камчатской экспедиции Герардом Миллером и Иоганном Фишером. Особое внимание уделялось истории основания русских поселений в крае и сохранившимся первым оборонительным сооружениям и храмам. В связи с отсутствием и плохой изученностью документальных источников удачным методом изучения Сибири стали различные запросы и анкеты.
Одним из первых подробные сведения из городов об их возникновении, истории и настоящем положении затребовал Яков Брюс, работавший над составлением полной географии России. В 1739 году Василием Татищевым были сформулированы 198 вопросов "для истории и географии Российской", где были и вопросы о сохранившихся объектах культурного наследия. В 1759 году Михаил Ломоносов представил Сенату проект анкеты. Большее значение для сохранения памятников, прежде всего археологических, имел сенатский указ от 9 апреля 1771 года, который предусматривал при составлении топографических планов и описаний включать сведения "о древних курганах и о древних же развалинах, также о пещерах".
Как известно, первые сибирские остроги и города имели оборонительные сооружения в виде деревянных стен и башен, которые строились для закрепления вновь присоединенных территорий и сбора ясашной казны. Да и геополитическая обстановка вдоль южных рубежей Сибири оставалась напряженной. Так, последний этап крепостного строительства в Сибири был связан с уточнением и укреплением южной пограничной линии в первой половине ХVIII века в связи с обострением отношений с Китаем. В Иркутске и Верхнеудинске были перестроены острожные сооружения. Они были обнесены с суши деревянными палисадами и рвами. Изыскивались возможности для переноса крепостных построек Нерчинска и Селенгинска, местоположение которых было крайне неудачно.
В середине ХVIII века необходимость в острожных и крепостных сооружениях в сибирских городах отпала. Без постоянного подновления и ремонта они быстро стали деградировать и пришли в полную негодность. Деревянный палисад Иркутска уже к 1760-м годам сгнил, местами развалился, ров осыпался. Последние остатки укрепления уничтожил пожар 1775 года. Летом 1790 года, во время сильного наводнения береговую стену и башни подмыло, и они были разобраны. По словам иркутского военного губернатора Бориса Леццано, острог в это время представлял №ветхое деревянное крепостное строение, которое было подвержено совершенной гнилости и время от времени разваливалось и безобразило собою все окружающее место". Он распорядился расчистить место острога. Не намного дольше простояли стены Верхнеудинской крепости. В некоторых городах острожные сооружения в разное время были уничтожены пожарами (Баргузин, Селенгинск) либо разрушены наводнениями (Петропавловская крепость, Нерчинск).
В первой половине ХIХ века они оставались только в северных регионах (Якутский острог) и небольших заштатных городках и селах, таких как Илимск, Балаганск, Братск, Бельск. Поэтому отношение местной администрации и простых жителей к первым строениям как к наследию периода сибирской истории было весьма прагматично. Николай Щукин пророчески замечал: "Корыстолюбивое невежество не уважает остатков старины! Островки и городки в Сибири постепенно уничтожаются. Вероятно, придет время, когда мы тщетно будем искать следов военной архитектуры наших казаков – завоевателей". В 1830 году он в Якутске застал еще четыре острожные башни, брошенные и разрушающиеся: "Если бы поправили оставшиеся стену и башни, то крепость простояла бы еще целое столетие". Но его никто не услышал.
Продолжение следует.
Фото Иркутского острога из открытых источников
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
