Алексей Зверев: писатель из «своих», которого нельзя забыть
29 июля 2024
У каждого города или села есть человек-символ, который ассоциативно помогает создавать бренд территории своими личными высказываниями, делами или культурным наследием.
В Иркутске это, без преувеличения, Денис Мацуев, а в деревне Усть-Куда, а может и во всём Иркутском районе, им может стать писатель, учитель Алексей Зверев.
Алексей Васильевич родился в Усть-Куде в феврале 1913 года, причем здесь жили несколько поколений Зверевых. Дед будущего писателя Василий Романович Зверев - из крестьян, руководил в Усть-Куде сельскохозяйственным товариществом, а двоюродный брат деда Кирилл строил дачу князю Сергею Волконскому в Камчатнике – так называют место у деревни, где любили отдыхать декабристы.
- Детство мое было счастливым потому, что вырос при отце и матери. Нас было у родителей восемь человек. Я предпоследний - все обноски были мои. Но жили мы все-таки лучше соседей: был свой кусок хлеба, был организатор нашей «орды» - наша матушка. Особое счастье мое - я был работник с шести лет. В ту пору я успел побыть боронягой и копновозом, пахарем и косцом, рыболовом и пастухом, жнецом и огородником, испытал множество других занятий и забот. Все это в дружной и работящей семье среди радостей и печалей, утрат и обретений, ласки и суровостей. И я счастлив, что очень рано приобщился к труду, это помогло мне жить.
Во время Гражданской войны деревню заняли каппелевцы, и семья была вынуждена бежать. Алеша решил остаться, чтобы охранять корову. Завел ее в дом, по ночам кормил и поил. Белые, видя, что изба не топилась, а на дверях висел замок, внутрь не зашли, и корова осталась живой.
Окончив сельскую школу, Алексей уехал учиться в Иркутск. После семилетки поступил на зоотехника в Иркутский сельхозинститут, был направлен на работу в село Рождественское Красноярского края, но там стал учить людей грамоте. Уже тогда он решил стать учителем. Поэтому уехал к брату на Волгу, где работал пионервожатым и поступил в Горьковский учительский институт.
В 1940 году дипломированный учитель Зверев вернулся в Сибирь. И тут война. Алексей окончил военно-минометное училище и ушел на фронт. В составе 1-го Украинского фронта сражался на Курской дуге. В декабре 1943 года вступил в партию. За боевые заслуги был награжден орденом Красной Звезды и боевыми медалями.
- Война - штука отвратительная и тяжкая, но она порождает великое братство и товарищество, и от этого до боли щемит сердце и бросает в тоску и в слезу, когда уходит из жизни твой военный друг. Дикость войны, подавление там всего человеческого меня угнетало. Я пришел на нее учителем, и оттого хватался за единственное, что там осталось от души, - за воинское товарищество. Наблюдал, как в счастливые минуты отдыха оттаивал в солдате умерший человек, как он хватался, радуясь, за пилу и топор, за долото и рубанок, строя себе землянку или какую-то дыру-времянку.
Еще с подростковых лет Зверев пробовал писать стихи. На фронте все читали «Василия Тёркина» Твардовского, он печатался тогда во всех газетах в журналах, и Алексей знал его наизусть. А еще он читал свои стихи.
Война мне миг дала, в который
Казалось, что я снова жил.
И ноющий металл моторов
Всю душу мне разворошил.
Не ведали леса и пашни
Разбоя на цветном лугу,
И сразу грудь свою бесстрашно
Земля подставила врагу.
Земля! Ты телом исполинским
Покрыла все, чтоб устоять,
И грудью белой, материнской
Принять удар! Удар опять!
И дым, и чад стеной сплошною,
И, трепетом напоена,
Над развороченной землею
Повисла грозно тишина.
И кажется, что не был страшен
Тот миг безумства и тоски –
И снова в синем небе нашем,
Летают наши ястребки.
1942
Или вот К. Зв-ой (Катерине Зверевой, тогда уже жене)
Хорошо, что не вижу угла,
Где, прощаясь, пожал твою руку.
Мне, как тяжкий недуг, помогла
В прожитом разобраться разлука.
Все изжито, все горечи дней,
И в кругу позабытых такими ж...
Как твою фотографию вынешь,
Да как голову думную вскинешь,
Так в землянке вдруг станет светлей.
1943
В 1944 году Зверев был тяжело ранен, несколько месяцев находился в госпитале. Демобилизовался, вернулся домой. Поступил в Иркутский педагогический институт и параллельно работал в железнодорожной школе №38 (сейчас №67). Общий педагогический стаж Алексея Зверева составил 36 лет.
Недавно ушедший от нас краевед, писатель Иван Козлов вспоминал: «В школу я поступил в 1944 году. Первоклассников в тот год набралось немного, всего один класс. Нас построили в шеренгу во дворе школы, учительница (а это была Екатерина Степановна Зверева) познакомилась с нами, зачитала списки, пошутила. Она была в белом и теплом - то ли свитер, то ли кофта, волосы темные, кудрявые, выговор смешливый, ласковый. Я помнил это не как детали, а как впечатление. Я оказался самым первым в шеренге, она взяла меня за руку и сказала всем «Идите за мной» и повела нас в класс.
Зимними вечерами, когда рано темнело, не всегда включали свет, и тогда наша учительница зажигала у себя на столе керосиновую лампу с большим семилинейным стеклом и читала нам книгу. Лампу она приносила из своего дома, а жила она со своей семьей прямо во дворе школы в старом высоком доме. Когда мы засиживались, приходил сын учительницы, наш ровесник, и тоже сидел с нами в классе, слушал или готовил уроки.
Весело было, когда мы готовили школьные или классные вечера, - сами клеили, красили, вырезали, учили стихи, проигрывали какие-то сценки. Праздников было много - Седьмое ноября, День Конституции, день рождения Сталина, Новый год. О войне говорили мало - мы просто жили в атмосфере войны. Мужчин в школе почти не было, а потому мы сразу заметили, что где-то сразу после Нового года стал у нас появляться мужчина-учитель, с тростью, худой, светловолосый - муж нашей учительницы (А. В. Зверев).
Иногда он вел уроки у нас вместо учительницы, то ли стажировался, то ли подменял ее. Его уроки запоминались больше - он рассказывал о войне, впервые читал нам наизусть отрывки из «Василия Теркина», о котором тогда говорили почти всюду. Для нас он был герой, оттуда, с фронта. Один или два вечера он готовил вместе с нами, и мы, конечно, учили наизусть «Теркина». Это уже не «Мороз-Красный Нос» и даже не «Бородино», это была настоящая военная поэзия».
Учительская профессия помогла раскрыться Алексею Звереву как поэту и писателю.
- А я обалдел от своих первых стихов. Накупил газет кучу и в каждой читаю - мои ли стихи, есть ли, не спутали где чего? Нет, все в порядке, мои были стихи. Мог бы уже до войны сборник выпустить - не успел. Война подкатила, а на фронте не до стихов…
За прозу Алексей Зверев взялся очень поздно, ему уже было под пятьдесят. Как-то один из коллег бросил в качестве упрека, что писатель вы молодой, но уже седой. На что Зверев ответил: «Мне жалеть не о чем. Я воспитал огромную армию читателей и теперь по мере сил буду творить для них».
На фото Д. Чернова, Сов.молодежь: Алексей Зверев в гостях в родном колхозе в Усть-Куде, 1964.
В 1962 году в альманахе «Ангара» вышел роман «Далеко в стране Иркутской».
- Если вам придется плыть по Ангаре, то сквозь заросли лозняка, чахлых березок и прочего разнолесья обязательно увидите белую церковь и темную сосновую рощу вокруг нее, а по взгорью рассыпанные избы с белыми наличниками и колодезные журавли - это село Подкаменное. Укрылось Подкаменное от ветров в долине между горами. Разбрелись кривые улицы, переулки вдоль речки, подле рытвин и ухабов. У каждой улицы села есть своя история».
Это начало романа, где Подкаменное – это и есть деревня детства Усть-Куда. Любовь к простым людям, нравам и обычаям сибиряков, их языку, рекам, лесам и горам побудила автора написать роман о деревенской жизни, которая на стыке смены эпох разделилась пополам. Бедняк Ефим Ярин и его дочь Устя, вечный батрак Алешка Чуб и безлошадный Гриха Бучиков, большевики Иван Ветлов и Федор Шульга - один мир деревни; кулак Сопов, Яшка Чак, Филоновы и Донские - другой.
Жизнь кудинской молодежи 1920-х описана колоритно. Самым любимым видом сельхозработ была уборка сена. Косили на островах, добираясь к ним по реке в лодках. Праздник дополняли таежные цветы. Парни прикладывали их к козырькам своих кепок, а девушки без жарков, придерживаемых сбоку гребенкой, не брали грабель в руки. И были удивительные, сибирские песни, которые тайга слушала зачарованно…
Или создание красной коммуны, ее председателем выбрали старшего брата Зверева. Однако вскоре его призвали в Красную Армию, коммуну возглавил средний из братьев Зверевых, который поставил вопрос об учебе сельских парней.
- Это пошто парнишки без пути растут? Самое время пришло в техникумы посылать.
- А на что жить?
- Ничо. От коммуны стипендию выделим. Полтора пуда чистого хлеба на месяц.
- Кто за? Теперь давайте выбирать, кого пошлем. Да побашковитей, посообразительней. Чтобы не позорил усть-кудинцев.
Учиться послали Алексея.
В рассказе «Манины частушки» Зверев вновь возвращается в родную деревню и добавляет местных частушек:
Только взвизгнула гармонь, Маня была уже на кругу. Глаза ее обострились и неспокойно бегали. Она притопнула, лихо развернулась и все поняли, что не скоро она сойдет с круга.
Тараторок знаю сорок,
Я их все перепою.
И во каждой тараторке
Сахаранку вспомяну...
А еще, конечно, река Ангара:
- Я сибиряк, всю жизнь прожил на Ангаре. И думы мои о ней. Чистые, светлые воды вырвались из Байкала и понеслись к Енисею, протянувшись на две тысячи километров. Что с ними? Как они живут?
В детстве нас, детишек, катал на лодке один крестьянин. Тогда он заставил поверить, что ангарская вода в цистернах возится в Москву и продается там по три копейки за бутылку. И как же было не поверить: на глубине пяти метров виднелись розовые, фиолетовые, синие камешки, - так зеркально прозрачна была вода в реке.
В автобиографии Зверев написал, что Ангара с детства виновница многих радостей и утех. Поэтому хорошо понятны и принимаются его поздние публицистические работы, посвященные реке, как «Сколько стоит Ангара» 1989 года.
Размашистым подчерком утверждают планы солидные должностные лица, ихтиологи, землеустроители, геологи. В общей сложности будет за три пятилетки сняты с лика реки две тысячи гектаров первоклассных заливных сенокосных угодий, с которых в былое время и более поздние времена десятки селений добывали главное свое сено, нагуливали тысячи голов скота…Озабочены лишь одним – в какие миллионы обойдется строительство новых и новых речных карьеров.
В конце 60-х вышло продолжение романа «Далеко в стране Иркутской» - «Дом и поле» о деревне НЭПовского времени, а в 1972 году была издана книга «На Ангаре» про быт и нравы современной сибирской деревни и ее жителей.
Писатель тепло вспоминал своих односельчан. Например, Константин Миронович Часовитин, с которым он воевал в одном танковом батальоне. Или когда в 1930 году в Урике открылась школа крестьянской молодежи, Зверев там вел астрономию. О том времени рассказ «Пантелей» - деревня, крестьянская семья, в которой старшие глумятся над младшими. Ядовитые насмешки, издевки, жестокость присутствуют в жизни главного героя Саньки: «Старший женатый брат Нефед подзывал меня к себе и, гипнотически впиваясь взглядом, кричал: «Беги живо! Скажи, чтоб ждали!». - Куда, братька? - спрашивал рыдающим голосом. - То-то куда! С реки горсть воды принеси».
Как-то Зверев проговорился, что прототипом героя был его друг Ванька Бурлев. В 1935-м Иван сделал первую борозду на «Фордзоне», на который все сбегались смотреть как на диковинку. Потом он окончил курсы бригадиров трактористов в Кимильтее: «С Ваней мы вместе росли, удили на речке рыбу, катались на салазках». Однажды Алексей Васильевич открылся другу: «Иван, когда я сел писать жизнь деревенского парнишки, перед глазами стоял именно ты. Твое трудное сиротское детство. А помнишь, историю с маком? Очень пригодился этот эпизод в моем «Пантелее».
И старый учитель тоже списан с реально существующего человека. Это Савва Тихонович Попов, усть-кудинский.
Военные повести «Выздоровление», «Раны», «Гарусный платок» (Минька – это сам Зверев) были опубликованы в альманахе «Сибирь», получили высокую оценку экспертов-критиков и вошли в первую книгу Зверева «Гарусный платок», которая вышла в Москве, а потом еще и Иркутске хорошим тиражом, в сборнике повестей «Последняя огневая». Это сейчас тираж в 500 экземпляров называют праздником, а полвека назад он достигал десятки, а то и добрая сотня тысяч экземпляров.
Валентин Распутин написал тогда:
«Когда есть правда - не нужно других, надстроенных, вымученных зачастую проблем, она есть главная и единственная проблема. Но и писать правду не просто, она требует не только решимости и таланта, но вместе с ними и правильной, не склонной к конъюнктурным соблазнам, духовной ориентации. Всем этим Алексей Зверев, мне кажется, наделен щедро и распоряжается точно.
Какие только ипостаси не принимал русский характер в нашей литературе за последнее десятилетие. Но прочел я «Раны» и подумал: да вот же он, здесь. Не буду говорить настоящий, лучше сказать - живой, подлинный».
И еще направил письмо автору: «Очень понравилась мне ваша новая вещь с ее мудрой и доброй философией».
В повести «Лыковцы и лыковские гости» (1978) автор вновь вернулся к сибирской тематике. Надежда Тендитник писала, что «проза Зверева - надолго. Она сохранится в сознании многих поколений как честное свидетельство автора о времени и о себе».
В конце жизни Алексей Васильевич получил свою порцию признания. В 1971 году Алексей Зверев был избран депутатом Иркутского областного совета депутатов. В 1973 году в Доме писателей состоялся юбилейный вечер писателя, на котором ему была вручена почетная грамота Президиума Верховного совета РСФСР. На 75-летие в 1988 году его наградили орденом Дружбы народов. Художник Анатолий Костовский написал портрет Алексея Васильевича, который находится в фондах Иркутского художественного музея имени В. П. Сукачева.
В 1998 году журнал «Сибирь» учредил премию имени Алексея Зверева, лауреатами которой в разные годы стали Валентин Распутин, Александр Семенов, Надежда Тендитник, Анатолий Гурулев, Анатолий Горбунов и другие авторы. В 2013 году Иркутский театр народной драмы показали спектакль «Гневышев» по повести «Раны».
Почетный гражданин Усть-Куды Юлия Астафьева рассказывает, что хорошо помнит одну из последних встреч с Алексеем Васильевичем. Он тогда приехал в школу на встречу со старшеклассниками, и они заказали торт с изображением обложки книги «Далеко в стране Иркутской»: «Зверев попросил у нас разрешения не резать торт, а увезти в Иркутск, чтобы показать его писателям. Очень красивым торт был».
О семейной жизни напишем немного. Екатерина Степановна, первая жена, не дожила два месяца до майской победы 1945-го. Сын Валерий родился в Горьком в 1937 году, окончил Иркутское училище искусств. В 1970-е переехал в Утулик, стал первым, кто делал лодки, смастерил первый катер, на котором обошел все бухты. Один из основателей горнолыжного курорта «Гора Соболиная», работал художником-декоратором ДК «Юбилейный», БЦБК и Института экологической токсикологии. Скончался в 2005 году. У Валерия дочери Жанна (дети Екатерина и Евгений) и Римма (дети Александр и Антон).
Вторая жена Алексея Васильевича – Лидия Ивановна – была с ним до последнего дня. Похоронив мужа на Ново-ленинском кладбище рядом с первой женой (такова была воля писателя), уехала в Беларусь.
Он ушел в марте 1992 года. Мучили старые боли, еще с войны. В некрологе от членов иркутского отделения союза писателей России говорилось, что «высокое достоинство писателя, гражданина, прекрасного отца семейства, свидетеля многих трагических поворотов нашей многострадальной истории, всё, что издавна считалось достойным служением государству и Отечеству, соединяется в этом одном имени». Гроб с телом писателя несли актеры театра народной драмы, а солдаты иркутского гарнизона салютовали над могилой. Племянница Вера Семеновна Слиток тогда переживала, что лучше похоронили бы писателя в Усть-Куде, в деревне кто-нибудь присмотрит, а то в Иркутске он будет брошенным…
Поминальный обед был в квартире писателя, столы накрывали несколько раз. Все литературное наследие писателя было сложено в три плетеных пластиковых мешка.
7 октября 2008 года к 95-летию Алексея Зверева на фасаде иркутской школы №67 была установлена мемориальная доска, а в образовательном учреждении стали проводить «Зверевские чтения». Однако произведения иркутского автора уже давно не переиздавались, и выросло целое поколение молодежи, которое просто не знает этой фамилии, не читало его книг.
- В Усть-Куде, конечно, нужен музей Алексея Зверева, - уверена Юлия Астафьева, – тогда память о человеке и писателе будет сохраняться лучше.
Мэр Иркутского района Леонид Фролов уверен, что память о писателе будет сохранена. В межпоселенческой библиотеке действует передвижная выставка о писателях Иркутского района «Край родимый сердцу милый», где есть и Алексей Зверев. В сентябре выставка поедет на родину писателя в Усть-Куду. Библиотекари будут дополнять ее новыми фактами из биографии писателя, собирать книги, изданные в разные годы. В библиотеках проводятся мероприятия по произведениям писателя, чтобы познакомить юных читателей с местными, своими, авторами. В Иркутске, Хомутово, Урике и Усть-Куде есть улицы, названные в честь писателя.
Здесь стоит добавить слова известного литературоведа Василия Трушкина: «Поколение, к которому принадлежит Алексей Васильевич Зверев, много вынесло на своих плечах, много пережило и передумало. На его долю выпало великое множество больших и малых испытаний, физических и нравственных, когда душа и совесть человека проверяются на излом и прочность». Ну чем не судьба человека, которой стоит гордиться?!
Иван Алексеев, Глагол38
На верхнем фото Бориса Шепелева, Ангарские огни: встреча с писателем, Алексей Зверев в центре, 1984.
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
