Лев Сидоровский: Про Жданова, чье имя носил Иркутский университет
31 августа 2020
31 августа 1948 года не стало главного кремлёвского идеолога-иезуита Андрея Жданова.
Сейчас это выглядит по меньшей мере дико, но так было: в 1946-м, 1 сентября, нас, пятиклассников иркутской школы (впрочем, так произошло, кажется, во всех классах, с пятого по десятый), едва поздравив с началом нового учебного года, на первом же уроке торжественно ознакомили с принятым двумя неделями раньше Постановлением ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград».
Потом читали выдержки из доклада Жданова. Помнится, даже нас, малышей, удивило, как грубо, по-базарному, поносили Михаила Зощенко, чьи смешные рассказы в исполнении знаменитого артиста Хенкина еще недавно мы так часто слышали по радио: «...Зощенко выворачивает наизнанку свою пошлую и низкую душонку, делая это с наслаждением, со смакованием, с желанием показать всем: смотрите, вот какой я хулиган...»
Позже, в седьмом классе, мы все это должны были «сдавать»: экзамен по литературе требовал знать назубок и постановление, и доклад, и мы послушно хаяли и любимого Михаила Зощенко, и неизвестного «пасквилянта», автора «новых приключений Евгения Онегина в Ленинграде» Александра Хазина (с которым судьба сведет меня на берегах Невы в пятидесятые годы и который окажется не только замечательным писателем-сатириком, но и милейшим человеком), и еще не познанную, не открытую тогда нами, сибирскими мальчишками (школа была «мужской»), Анну Ахматову...
А в 1948-м, точно в такой же день, нашу «общешкольную линейку», построенную в честь начала нового учебного года, из «торжественно-радостной» вдруг превратили в «траурную», ибо свою речь директор начал с того, что «вчера умер товарищ Жданов», а закончил тем, что «в память об этом великом человеке мы теперь должны учиться еще лучше».
Впрочем, и после школы от Жданова мне было никак не избавиться, поскольку оба университета, где я, как говорится, грыз гранит науки, – и Иркутский, и Ленинградский – носили его имя: прямо мистика какая-то! Почему этим именем «осчастливили» питерцев, еще как-то понять можно, но причем тут сибирская глухомань, куда Жданов и носа-то не казал?..
Впервые, очень еще смутно, что-то понимать насчет Жданова я вместе с другими нашими мальчишками начал в сорок шестом, на том, самом первом в новом учебном году уроке, когда учительница громко зачитывала нам его недавний доклад про «пошлую и низкую душонку хулигана Зощенко», который на самом деле, как мы знали, был «смешным и добрым».
Выступая в августе 1934-го на первом всесоюзном съезде советских писателей с речью, Жданов, в частности, восклицал: «Наша литература насыщена энтузиазмом и героикой! Она оптимистична, причем оптимистична не по какому-либо зоологическому "нутряному" ощущению. Она оптимистична по существу!..» А в декабре того же года этот «оптимист» с размахом обеспечил «кировский поток»: то есть, организовывал и подписывал те черные списки, по которым десятки тысяч ленинградцев после убийства Кирова «потекли» – кто в тюрьму, кто в ссылку, кто на казнь...А в 1935-м ВЦИК издал одобренный Ждановым указ, по которому смертную казнь распространили даже на двенадцатилетних ребятишек...
А в 1936-м, 25 сентября, из Сочи в Москву, в Политбюро, пришла такая телеграмма-молния: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на четыре года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД. Сталин, Жданов».
Так что бдительный Андрей Александрович заодно с Иосифом Виссарионовичем этой кровавой депешей дал сигнал к 1937-му! Есть сведения, что в 1939-м, и тоже из Сочи, оба они подтвердили телеграммой уже существовавшее прежде указание насчет пыток к подследственным...
О том, чего первый секретарь обкома добился тогда в Ленинграде, как «вольно» здесь дышалось, пронзительно поведали нам и Лидия Корнеевна Чуковская в повести «Софья Петровна», и Анна Андреевна Ахматова в «Реквиеме»:
Это было, когда улыбался
Только мёртвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осуждённых полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки.
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь...
В свое время допущенные к архивным документам мои добрые знакомые Виктор Демидов и Владислав Кутузов в своей документальной повести «Последний удар», в частности, сообщают: «Жданов не только призывал сделать Ленинградскую организацию "передовой" по выкорчевыванию так называемых "врагов народа", давал многочисленные необоснованные санкции на аресты людей, но и лично допрашивал поставлявшихся ему следователями НКВД свидетелей и обвиняемых». За первые четыре года ждановского руководства Ленинградской организацией ВКП(б) чистке и репрессиям в ней подверглись 128 350 человек. А сколько было расстреляно или сослано беспартийных – о том статистика умалчивает...
Совсем не случайно через десяток лет в посвященном ему некрологе, подписанном членами Политбюро, говорилось: «Выполняя волю парии, А.А.Жданов со свойственной ему большевистской страстностью воодушевляет и мобилизует ленинградскую партийную организацию на разгром и выкорчёвывание троцкистско-зиновьевских двурушников и предателей, ещё теснее сплачивает ленинградских большевиков вокруг ЦК ВКП(б) и товарища Сталина...». О том, что Жданов лично внес в сталинский «Краткий курс истории ВКП(б)», когда тот готовился к печати, 1 002 поправки, в некрологе не сообщалось.
Когда он умер (и его смерть позволила спровоцировать подлое «дело врачей-убийц»!), Молотов на траурном митинге сказал: «...Блестящие доклады товарища Жданова по вопросам литературы, искусства и философии являются важным вкладом в развитие марксистско-ленинской теории и во многом способствуют преодолению имеющихся здесь недостатков, раскрывая новые пути развития социалистической культуры в нашей стране».
В соболезновании от Союза советских писателей были такие слова: «Светлая память о товарище Жданове будет вечно жить в сердцах советских литераторов...». Ох, как «живет» о нем эта самая «светлая память» – и в сердцах литераторов, и музыкантов, и философов, и физиков, и химиков, и всех прочих, если только, конечно, они мыслят здраво...
Лежит в земле, под соснами Сестрорецка, Михаил Михайлович Зощенко, и каждый, кто приходит на кладбище, всегда спешит поклониться его праху... Свой последний приют под соснами Комарова обрела Анна Андреевна Ахматова, и у ее могилы – тоже всегда люди, всегда цветы. А вот место на Красной площади, где величественно покоится тело Жданова, всегда пустынно. Что ж, по заслугам...
Автор: Лев Сидоровский, Иркутск - Санкт-Петербург
Возрастное ограничение: 16+
Все статьи автора
В наших соцсетях всё самое интересное!
