Лев Сидоровский: Как я встречал Новый год в разные годы
02 января 2023
Журналист Лев Сидоровский вспоминает несколько незабываемых моментов из своей жизни, причем первая из них 31 декабря 1947 года случилась с ним в Иркутске.
Хочется мне вспомнить, как по-разному доводилось встречать разные прежние Новые года.
Ну, например, ещё на ангарском берегу, в 1947-м, вечером 31 декабря, заявился я в местный ТЮЗ, на новогодний молодёжный бал-маскарад, в костюме Маленького Мука из сказки Гауфа, которого играл в спектакле на сцене Дворца пионеров. И вот брожу среди вальсирующих пар в маске, белых чалме и рубашке, голубых жилетке и шароварах, да ещё в красных туфлях-«скороходах» с загнутыми «носами». Никто на странного малолетку внимания не обращает. Скучно.
Вдруг объявили «конкурс чтецов-декламаторов». Я – в чалме и шароварах – выскочил на сцену и выдал из любимого Пушкина: «И грянул бой! Полтавский бой!» Потом посидел, послушал «конкурентов». Однако время уж близко к полуночи, пора домой. Тихо выбрался в гардероб, сменил чалму на шапку с опущенными «ушами», а туфли-скороходы на валенки (за окном привычный морозец под сорок) и с набитой сумкой почти бегом – к выходу. Но тут из чуть приоткрытых дверей зрительного зала слышу: «Первое место присуждается Маленькому Муку».
Ошалелый – в телогрейке, шапке со спущенными «ушами» и валенках – повернул обратно, промчал вдоль зрительских рядов, взобрался на сцену, где ведущий громко удивился: «Маленький Мук, да разве это ты?!» Кто-то из зала крикнул: «Это Маленький Мук в сибирском варианте!» И мне вручили статуэтку бронзового оленя. Вот так, в обнимку с оленем, и встретил 1948-й, Год Крысы. Впрочем, тогда про «восточный календарь» мы ещё понятия не имели.
Спустя шесть лет, в 1953-м, 31 декабря, играли мы, филфаковцы ЛГУ (я учился там на отделении журналистики), новогодний «капустный» спектакль под названием «Вот эта улица, вот этот дом…». В забавном музыкальном (за фортепиано – Володя Фейертаг, будущий «король джаза», лучший до сих пор его знаток и пропагандист) представлении каждый из нас изображал по нескольку персонажей, я – тоже. В частности, в миниатюре «Литобъединение», исполнял роль местного стихотворца (он поздне стал отличным поэтом и журналистом), тогда второкурсника, Ильи Фонякова. Обрядившись в такую же, как у него, в ту пору модную рубашку-«москвичку» и весьма похоже загримировавшись, читал, как и Илюша, чуть нараспев:
«Я в семье народился культурной,
Но, по злому веленью судьбы,
Меня часто поили микстурой,
Хоть я жаждал стихов и борьбы...
……………………………………………..
Пусть сейчас за незрелость ругают,
Но поймут через пару веков,
Что не боги горшки обжигают –
Обжигаю их я и Горшков!»
Валька Горшков, тоже наш поэт, ставший потом классным радиожурналистом, который учился с Илюшей в одной группе, услышав это заявление, вскочил со своего места и под общий хохот завопил: «Ур-р-ра!».
Ну а мы, поимев успех, потом в общежитии, которое во дворе филфака, устроили «банкет» с винегретом, а часа в три ночи, разгорячённые алкоголем, засунули в чемодан приблудного кота и всей «труппой» вывалились на набережную Невы. Миновали Дворцовый мост, двинулись по Невскому, как раз по оси безлюдного в ту новогоднюю ночь, тогда на улицах ночью вообще ничего не праздновали, проспекта: впереди – в шляпе, с развевающимся шарфом, – наш режиссёр, импозантный Саша Кравцов, за ним – я с чемоданом, «прикрываемый» сыном солнечного Узбекистана Умидом Аджимоллаевым, следом – остальные.
В районе Садовой раздался милицейский свисток, и мы, не оглядываясь, убыстрили шаг. Когда же услышали, что не только свистят, но уже и нагоняют, тоже перешли на рысь. Наконец близ кинотеатра «Аврора» меня сзади за плечо хватает запыхавшийся милиционер: «Стоять! Открыть чемодан!»
Я: «На каком основании?»
Он: «Приказываю немедленно открыть чемодан!»
Мы все хором: «Почему? Не имеете права!»
Он вырывает чемодан, долго мучается с замком, наконец, справляется, откидывает крышку и ошалевший от сумасшедшей (как на море в пятибалльный шторм) качки кот с воплем вылетает из чёрного нутра, делает в воздухе кульбит, смачно шмякается на снег и пулей в подворотню.
Мы набрасываемся на милиционера: «А-а! Что натворил!! Упустил университетского кота! В общежитии на Охте мыши, студенты от них страдают, нам поручили из общежития на филфаке срочно передать туда кота, чтоб студенты смогли сдать сессию, которая начинается послезавтра, а ты кота упустил! Лови немедленно!»
И ошарашенный блюститель порядка семенит в тёмную подворотню и так жалобно: «Кыс-кыс-кыс... Где ты? Иди сюда... Кыс-кыс-кыс». Мы валимся от хохота, поздравляем вконец обалдевшего стража нашего благополучия с Новым, 1954-м, и мчимся назад, догуливать.
А новый 1955-й я наивно вознамерился встретить в какой-то коммуналке у Калинкина моста, с курсантами «Дзержинки», среди которых был один и мой недавний знакомый. В общем, припёрся туда и растерялся. Ребята – все, как на подбор: высокие, красивые (воротник-гюйс, тельняшка), и у каждого своя девица. А я-то, один, тут причём? В общем, примерно в 23-45 тихо в прихожей оделся, вышел на Садовую, запрыгнул в вагон трамвая № 3, где, кроме кондукторши, никого не оказалось. И в районе Сенной площади (которую, впрочем, тогда уже на целых сорок лет умудрились переименовать в площадь Мира) мы поздравили друг друга с Новым, 1955-м.
А вечером 31 декабря 1958-го я вовсю наяривал на аккордеоне в компании коллег из редакции «Новгородского комсомольца» и разных деятелей Новгородского комсомольского обкома. В перерывах между музыкой читал хулиганистые эпиграммы, адресованные каждому участнику вечеринки. Было весело, каждый клялся в «вечной дружбе».
Наутро, посмотрев свежий номер «молодёжки», где было опубликовано моё с Борисом Вахрамеевым забавное, в прозе и стихах, обозрение «Новые похождения Василия Буслаева в Новгороде», я уехал в командировку в Боровичи. И там спустя два дня прочёл в «Новгородской правде» разгромную статью «Глазами Иванов, не помнящих родства», которая утверждала, что наш с Борей материал – это «клевета на родной социалистический город, восставший из руин и пепла», а сами авторы – агенты «Голоса Америки». Тотчас вернулся в Новгород, где обнаружил, что все обкомовцы и почти все коллеги, которые три дня назад клялись в «вечной дружбе», глаза при встрече прячут, потому что «с мнением партийной газеты согласны». Так для меня начался проклятый 1959-й.
Теперь перенесу тебя в декабрь 1974-го, когда я, специальный корреспондент «Смены», одновременно подрабатывал и в Ленинградском бюро путешествий, в качестве так называемого «сопровождающего», то есть должностного лица, ответственного за туристскую группу.
31 декабря доставил авиалайнером в столицу сто земляков на Новогодье. Приняла нас гостиница «Мир», примыкавшая к многоэтажному «трёхлистнику» СЭВа. Учреждение – международное, и поэтому режим в отеле был «особым».
Вечером, расселив своих по номерам и договорившись с администрацией о том, что ленинградцы могут вместе (подумать только!) с иностранцами встретить Новый год в ресторане, сам отправился к московским друзьям, а потом вместе с ними – на дачу в Шереметьево. Так – в первый и в последний раз за все свои пока 88 лет – я отпраздновал Новый год за городом, под настоящей елью. Там же, под аккордеон, выдал в честь всех присутствующих, новогодний «капустник». И в первый и в последний раз отведал только что приготовленное барбекю.
В отель вернулся в пятом часу утра, весь благоухающий только-только испечёнными батонами, потому что после электрички, не поймав такси, был вынужден за трёшку залезть в фургон под названием «Хлеб», с которым мне было как раз по пути. Едва вошёл в вестибюль, навстречу возник некто в сером декроновом костюме:
– Вы руководитель тургруппы из Ленинграда?
– Я.
– Есть в группе молодой человек, лет двадцати пяти, с рыжеватой шевелюрой?
– Не помню, в группе – сто туристов. А что случилось?
– Ночью в ресторане у англичанки пропала сумочка. Есть подозрение, что украл некто из ваших. Его приметы я назвал. Сейчас будем вместе прочёсывать все номера.
– Как так «прочёсывать»? А презумпция невиновности? И вообще как можно из-за одного подозревать всех! К тому же люди спят, они нам не откроют и правильно сделают.
– Мы сами откроем. Идёмте!
– Не пойду.
– Хорошо, обойдёмся без вас.
Они вламывались в номера, светили в заспанные, ошалевшие глаза фонариком: «А ну – не моргать, смотреть прямо!»
Однако парень с рыжеватой шевелюрой никак не обнаруживался. Назавтра англичанка извинится перед администрацией отеля за то, что, крепко перепив накануне, наделала столько паники: оказывается, сумочку она после гульбы обнаружила у себя под подушкой. В общем, сыщики «в декроне» решительно «прочёсывали» номер за номером, а за окном пробуждалось хмурое, самое первое утро 1975-го.
Автор: Лев Сидоровский, Иркутск - Петербург. На фото автор с супругой Татьяной, декабрь 2022.
Возрастное ограничение: 16+
Все статьи автора
В наших соцсетях всё самое интересное!
