Скончалась старейший журналист Братска Эмма Зачиняева

09 мая 2021

1 мая на 83 году жизни скончалась легенда братской журналистики Эмма Петровна Зачиняева.

Более полвека она отдала журналистике. После окончания филологического факультета Казанского госуниверситета работала на северном телевидении спецкором. В Братске более 30 лет трудилась в любимых читателями «Огнях Ангары». Вузовской газете БрГУ она посвятила более десяти лет. Приняли её в штат с условием, что будет освещать научные аспекты жизнедеятельности университета. И опытный журналист прекрасно справлялась со своими обязанностями. Перу мэтра принадлежат также более сорока высокохудожественных очерков о ветеранах Великой Отечественной войны, подготовленные ею для сборников «Братчане на фронте и в тылу». Занималась она и богатым архивом своего мужа, основателя музея «Ангарская деревня» Октября Леонова, подготовив книгу его прозы о Чукотке «1500 километров раздумий», где некогда он работал журналистом. В феврале 2016 года вместе с Маргаритой Исаковой и Виктором Ведерниковым выпустила книгу очерков «Афганистан: дорога в вечность».

В память о члене Союза журналистов СССР Эмме Зачиняевой публикуем её воспоминания, подготовленные Сергеем Маслаковым.

Есть у меня любимая записная книжка в голубой обложке, которую я беру в руки, когда хочется записать нечто интересное из того, что видела, слышала, самой пришло на ум. Первые записи сделаны в 1996 году. Вот некоторые из них: «Номенклатурные работники не злопамятны хотя бы потому, что ленивы. Им не хватает сил для мстительного рвения. За многие годы благополучия их силы притупились до снисходительности. Их мысли так безжизненны, что напоминают доброту…»; «Гласность есть, а вот слышимость – плохая». Так воспринимал действительность и ее обитателей Сергей Довлатов, мой до сих пор любимый писатель. Он явно актуален до сих пор.

А вот записи, сделанные в последние два года: «Скоро при помощи нанотехнологий можно будет читать мысли»; «Уже изобретены очки, сквозь которые кино можно будет смотреть даже в автобусе, метро»; «От мобильника уже и прикурить можно». И еще (это уже моё): идя в ногу с техническим прогрессом, то есть, сидя безвылазно в Интернете или беседуя на улице по мобильнику, остановись на миг на перекрестке времен и оглянись назад… Все ли так плохо было там и все ли хорошо теперь? Такие мысли пришли мне в голову, когда, получив на руки «Трудовую книжку», я подсчитала, сколько лет отдала журналистике и… можно сказать, прослезилась: получилось – более 50 лет. Мне есть, что вспомнить…

Родилась я в Воронеже. В начале Великой Отечественной войны авиационный завод, где работал мой отец (слесарь-инструментальщик 6 разряда), был эвакуирован в Казань. В 1946 году, когда наша семья впервые после войны посетила Воронеж, родственники жили в землянке, а город представлял собой сплошные руины. Через три года Воронеж было уже не узнать, он быстро восстанавливался, родичи жили уже в подвале дома, а еще через некоторое время им дали квартиру в пятиэтажке...

В 60-е годы еще не было ни мобильников, ни интернета. Люди просто читали книги, газеты, журналы. Я была типичным человеческим продуктом того времени, то есть много читала и, наверное, поэтому поступила в конце концов на филологический факультет Казанского государственного университета (факультета журналистики тогда еще там не было). Правда, поступила со второго захода, с интервалом в два года, которые я проработала на номерном заводе – распределителем в сборочном цехе. Миссия моя заключалась в том, что я подносила рабочим гайки, болты, шурупы и т.д., а они из всего этого собирали моторы для ТУ-104. На заводе я увлеклась туризмом, который носил тогда массовый характер. Помню, к вечеру выходного дня с пригородных электричек столицы Татарии сходили сотни парней и девчат, ездивших на природу, и пели песни. Вот куплет одной из них:

Люди идут по свету,
Им вроде немного надо:
Была бы прочна палатка
Да был бы не скучен путь.
Но с дымом сливается песня,
Ребята отводят взгляды,
И шепчет во сне бродяга
Кому-то: не позабудь…»

Вот этот «бродяжий» дух и сорвал меня однажды с тихого места в заводской многотиражке и унес на север, в республику Коми, искать свою дорогу. А ведь могла бы заняться наукой, поступив в аспирантуру, на что недвусмысленно намекала мне профессор кафедры филологии Савельева, ознакомившись с моей дипломной работой по роману Р. Роллана «Очарованная душа». Или стать среднестатистическим партийным функционером после того, как на заводе «Авиаприбор», где я начала работать в газете, мне предложили должность зам. секретаря комсомольской организации. Я было согласилась и просидела в этом кресле ровно… 10 дней. Мне стало невыносимо скучно отвечать на вопросы райкомовских, горкомовских работников: что сделано по или иной директиве, указу, приказу; сколько собрано комсомольских взносов, сколько прогульщиков, что по этим статьям предпринято… Отказавшись от этой должности, я отделалась «выговором с занесением». Потом некие личные дела заставили меня отправиться на север, аж в город Салехард, а на обратном пути что-то толкнуло остановиться в Ухте и зайти на местную студию телевидения. На голубом экране мне случалось появляться еще в Казани, поэтому на ухтинскую студию телевидения меня взяли без лишних вопросов, и там я работала три года – самых интересных и насыщенных в смысле обретения профессии.

В пределах Ухты расположены три нефтяные шахты, освоенные еще при Петре Первом – Нижний Доманик, Ярега и Октябрьская (при них построены поселки с одноименными названиями), и по долгу журналистской службы я как-то спустилась в одну из этих шахт на глубину 100 метров в так называемый «шахтный двор». Никакого страха я почему-то не испытала. Скорее, любопытно.

В 360 километрах от Ухты, в глухой тайге разрабатывалось Вуктыльское газоконденсатное месторождение, прокладывался трубопровод Ухта-Торжок, который должен был достигнуть границ Чехословакии. Зимой туда можно было добраться только по зимнику, последние 40 км – по лежневке (местность сплошь заболоченная), летом – только вертолетом. Самыми значительными и ответственными событиями в тех глухих таежных местах были: открытие зимника весной и его закрытие поздней осенью. Зимой, помнится, на дорогу в одну сторону на ГАЗ-69 уходило от 9 (только однажды) до 18 часов. Трасса была очень опасная, КрАЗы, МАЗы, УРАГАНы крутило на льду вдоль и поперек. Своеобразным пунктом отдыха для водителей — за 40 километров до конца пути – был вагончик (балок), куда путники добирались обычно под вечер (зимой световой день в тех краях три часа) и валились без сил прямо на пол.

Что и говорить, трудные были дороги, но именно они вспоминаются чаще всего. Наверное, потому, что я любила и до сих пор люблю жизнь в движении; к тому же с такими профессионалами и прекрасными товарищами, как операторы УСТ Жора Лисецкий и Валентин Лебедченко, работать было одно удовольствие. В год у меня выходило по 14 командировок и не только, разумеется, на Вуктыл. Ездила в столицу Коми Сыктывкар на различные официальные мероприятия; снимала начало навигации на реке Печора; в 55-градусный мороз добиралась до реки Уса, где было обнаружено нефтяное месторождение и где довелось снимать знаменитую скважину № 5, из которой забил первый фонтан нефти. На 100-летие Северной железной дороги ездила в Ярославль, где отмечался этот юбилей, и подготовила 10-минутный фильм для Москвы «Покорители титана» о разработке титанового месторождения, на котором стоит Ухта. В основном же делала информационные и расширенные сюжеты.

После закрытия ухтинской студии телевидения я отправилась в город Караганду, куда меня пригласили по переписке. В Казахстане в то время было девять студий телевидения, из них карагандинская считалась самой сильной. Там я работала чуть меньше года. Делала материалы с Темир-Тау – «казахстанской магнитки», что в 40 км от Караганды. Бывала в местных колхозах, где воочию видела насаждения хрущевской кукурузы – жалкое зрелище. Как-то раз я попала в беду. Договорившись предварительно по телефону об интервью в военном гарнизоне и никого об этом не предупредив, я не обратила внимания на легкую утреннюю поземку и в полной мере испытала на себе, что такое буран в степи… Автобус остановился в 25-30 метрах от ограды гарнизона, а видимость была на расстоянии вытянутой руки. Чудом добралась до проходной — и застряла там на двое суток. С телестудией удалось связаться только по рации…

В другой раз, напротив, мне довелось хорошо отдохнуть — на курсах повышения квалификации в Алма-Ате. Очутилась я там потому, что никто из студийцев ехать в этот город не рискнул: Алма-Ата расположена высоко в горах, и смену давления выдерживали далеко не все. К сожалению, из-за занятости не удалось выбраться в г. Байконур (150 км южнее Караганды), где в то лето должен был приземлиться очередной космический корабль. И он приземлился - с тремя мертвыми космонавтами на борту…

Все бы ничего, но угнетала меня местная природа: я привыкла к средней полосе России, где прекрасные леса, чудная золотая осень, когда по лесу ходишь, как по храму, а здесь листочки на деревьях, едва успев распуститься, тут же превращаются в серые, обугленные солнцем лохмотья. Золотой осени здесь не знают. Стала я потихоньку искать другое место для работы, и меня пригласили в Ханты-Мансийск и Братск. Я выбрала Братск. И до сих пор об этом не жалею…

В Братске в едва ли не в первый же год работы мне пришлось столкнуться с непредвиденной ситуацией. Не буду описывать её подробно, но на БСТ пришлось выбирать между предательством и позорной 33-ей статьей, п. 2 (профнепригодность). Если первый вариант означал полную потерю самоуважения, то второй всё же подлежал реабилитации. Статья 33-я, п.2 до сих пор красуется в моей трудовой книжке, но я отношусь к ней, как к медали: ведь я не предала близкого человека (речь идёт о Леонове Октябре Михайловиче, который был не по нраву одному из партийных бонз).

После БСТ журналистская судьба связала меня с газетой «Огни Ангары» Братскгэсстроя - самой мощной в свое время строительной организации страны. С 1973 по 2004 годы я заведовала строительно-промышленным отделом газеты, а это означало, что я курировала возведение как крупнейших в масштабах страны промышленных объектов (БЛПК, БрАЗа, завода отопительного оборудования), так и всех микрорайонов города, начиная от фундамента жилых зданий до сдачи их в эксплуатацию. К сожалению, время Братскгэсстроя ушло. Его руководство трижды предлагало мне возглавить газету, но я каждый раз отказывалась. По моему разумению, лучше делать то, что по-настоящему твое.

Последние 10 лет я работала спецкором в студенческой газете «Братский университет». В БрГУ достаточно много достойных ученых, которые замаются научными изысканиями в самых различных областях народного хозяйства, и я по мере своих сил старалась содействовать внедрению науки в жизнь, превращать слово в дело. Участвовала в написании книг: одна из них была посвящена 20-летию УС БЛПК (это подразделение, возводившее Братский лесопромышленный комплекс), друга - «Свет Ангары» - 40-летию БГС, третья - «О времени, товарищах и о себе» - 50-летию Братскгэсстроя. В трехтомнике «Братчане на фронте и в тылу» помещено 38 моих очерков. Так что вопреки 33-й статьи (пункт 2) свою профессиональную пригодность я доказала.

Подготовил Сергей Маслаков. Опубликована на портале Имена Братска.

На фото: Эмма Петровна Зачиняева и Спартак Михайлович Арбатский на могиле Октября Михайловича Леонова

Возрастное ограничение: 16+

В наших соцсетях всё самое интересное!
Ссылка на telegram Ссылка на vk
Читайте также