Уходя, оставьте Свет: жизнь в доме на углу
09 сентября 2025
Мы не живем на показ, а показываем жизнь. Эти слова Елены Свижак стали основой проекта Глагола38 и сервисной компании «Колымская», посвященного исторической памяти.
На фото Эрхарда К.: Дом на углу Ударника и Каландаришвили, 1968
Краевед, руководитель музея средней школы №11 имени И.А. Дрица Анна Садовская с рождения живет в историческом центре Иркутска. Поэтому ее воспоминания особенно ценны тем, что они передают атмосферу послевоенного города.
Стечение обстоятельств: два дома, где прошло моё раннее детство (коммерческое подворье и Ударника, 1) первоначально были гостиницами. Частенько вспоминая соседей, с которыми мы жили, я долго не обращала внимания на облик домов. На адрес в летописи Романова я наткнулась случайно. Не раз делала пометки на разные темы, но в нужный момент не находится.
Внимательно рассматривая через много лет дом, обнаруживаешь некоторые особенности. Так, вход расположен со стороны двора, тогда как многие послепожарнные доходные дома, а тем более гостиницы, уже имели парадный вход с улицы и черный. По фасаду со стороны Грамматинской (Каландаришвили) идёт пропильный карниз с узором «груды», который закрывают наличники окон, по углам – пилястры, окна первого этажа – лучковые, а второго – прямоугольные. На первом этаже четыре наличника «домика» - просматривается закономерность в их расположении (сейчас почти утрачены), а на втором – сандрики; все лобани декорированы двойными ромбами. Со стороны улицы Ударника на первом этаже явно отсутствует окно, а для двери пространство мало.
На фото из личного архива Анны Садовской: дом на углу, 1950-е годы
Еще один вопрос о названии улицы Каландаришвили. Хорошо помню, что мама называла её Грамматинской, как Пролетарскую - Ивановской. А было это уже в пятидесятые годы.
Двенадцатиметровую комнатку в доме, принадлежащем радиокомитету, мои родители получили, когда в конце 1947 года поженились. Мама после училища с 1945 года работала в музыкальной редакции, отец после фронта устроился там техником.
Анекдот из жизни. Вахтёр пишет: «Задержан мужчина с женским пропуском». А это отец утром спешил на работу и схватил мамин пропуск с такой же корочкой.
Гостиничное происхождение дома, построенного на углу Грамматинской и Любарского переулка, объясняет его внутреннюю планировку. На нашем втором этаже, где первоначально были «номера», два больших перпендикулярных коридора с комнатами от девяти квадратных метров и больше. С обеих сторон коридора были топки печей и уже вделанными плитами – электроплиток в обиходе еще не было, ящики с картошкой, бачки с водой, керосинки, помойные вёдра. Проход оставался очень узкий.
Лестница на второй этаж была двумаршевая с гладкими перилами, слева от двери – большое окно с мелким стеклением, которое сейчас отваливается, освещавшее лестницу. На первом этаже, где я с мамой была раз или два, находилось просторное помещение бывшей кухни и большие, на мой тогдашний взгляд, комнаты в два или три окна.
До 1954 года был еще жилой цоколь – подвал, куда вел вход со двора. Помню просторное полутемное помещение с низким потолком. С уличной стороны были окна в приямках. Однажды вернувшись с детсадовской дачи обнаружила, что окна исчезли, на их месте появилась завалинка. Ее теперь нет, нет и знакомой двери, двор заасфальтирован. В дом вело крылечко ступенек в пять, мы на нём иногда играли.
Двор казался просторным, к нему вплотную примыкала стена соседнего дома и кусок полуразрушенного брандмауэра из желтых камней, через который детвора из третьей усадьбы легко проникала в первую и обратно - игры зачастую были общими. Возле этой стены, где сейчас сараи, были только невысокие угольные ящики, на которых тоже играли. Видимо, напротив ворот, вне моей тогдашней досягаемости, был нужник с помойкой – обязательные тогда, дровяные сарайчики и одноэтажная пристроечка в три окна. На фотографии за коляской можно увидеть кусочек стены с интересными одностворчатыми ставнями – возможно, это и был вход в подвал. Я не помню этих окон и ставень. На второй зимней фотографии за двумя подружками вырисовываются те самые необходимые принадлежности старых иркутских дворов. На снимке моя старшая сестра Наталья и Ванда Рештейн.
Рештейны (кроме Ванды и её отца никого не помню) были, кажется, музыканты, эвакуированные из Белоруссии. Туда они потом и уехали. Жили они на первом этаже. Вторую комнату рядом с ними занимали супруги Тополевы, жена была певицей.
Где-то на лестнице должно было быть место для зимних рам, которые вынимались на лето, и тогда появлялись просторные подоконники.
Уже описанная лестница вела на второй этаж. Двенадцатиметровую комнатку слева занимала наша семья. Печка была общая с соседом. Им был известный иркутский фотограф Василий Иванович Минеев. В художественном музее есть его портрет: меховые унты, меховая шапка, большой фотоаппарат.
На другой стороне коридора была комната Марты Ивановны. Со слов мамы знаю, что это была старая большевичка, отсидевшая в советских лагерях. Большие очки с толстыми стёклами указывали на плохое зрение. Но она очень любила читать. От неё мы слышали фамилии писателей не из нашего детского обихода, например, Есенин. Она работала на радио, улавливала в наушниках погрешности вещания. А потом её сократили, и пенсия оказалась такой маленькой, что она выбирала, что купить: хлеб или лапшу. Между ней и семейством Литвинцевых была явная неприязнь, которую нельзя было не заметить.
Дальше в углу коридора жили Петровы: дядя Женя, тетя Наташа - портниха и дочка Соня. От тёти Наташи я, видимо, к взрослому дню рождения, семь лет, перед школой, получила набор для вышивки, что и люблю с тех пор. С Софьей Евгеньевной, теперь Шемякиной, мы встретились в восьмидесятых годах в художественном музее, где она до сих пор работает.
На углу коридора жили, сменив друг друга, две семьи: Максимовы и Бормашевы. Лев Максимов потом много лет работал корреспондентом центрального радио в Волгограде. А Лолий Викторович (выпускник нашей школы 1944 года) был приятелем отца и, переехав в Москву, стал ведущим конструктором в КБ Королёва. Это он сам рассказывал отцу, когда появился у нас в гостях в 1980-х.
Замыкали второй коридор две сравнительно просторные комнаты, где жили семьи Гординых и Литвинцевых. У Литвинцевых был охотничий пёс Рекс с некупированным хвостом. Когда он, хрипя, проходил по коридору, все вжимались, потому что хвост мотался из стороны в сторону, как плеть. Было у них, кажется, три девочки, одна, явно, больная, играла на крыльце, перебирая мелкие камушки в коробочке из-под леденцов. Потом появился «алиментный щенок», которого назвали Мартой. Мама рассказывала, что Литвинцев был редактором и написал донос на талантливого коллегу. Поэтому и была вражда между ним и Мартой Ивановной и такая вот месть в виде собачьего имени.
В комнате Гординых было пианино. Когда нас стали учить музыке, ходили к ним заниматься. Ефим Яковлевич был скрипачом, у него брал первые уроки известный музыкант Виктор Третьяков. У девочек были редкие имена, переделанные из еврейских: Геня (?) и Фаня (Фейга).
Жизнь в доме была шумной и весёлой. Все было на виду: кто что купил, кто что готовит, кто стирает, кто белит, кто пошел «по воду». Колонка была на улице Желябова, а это три квартала. Несмотря на разные характеры, не помню соседских скандалов. Зато помню шумные праздники, когда в нашу комнату набивалось человек десять. Приходил и Лев Перминов. Помню какой-то Новый год, когда ёлка была прибита к потолку.
На фото из архива Анны Садовской: Аня с мамой, 1950-е годы
Мир раздвигался постепенно. Дорога в детский сад (рядом с домом Файнберга), дорога к бабе Мане в гостиницу (коммерческое подворье), походы в булочную (на углу Большой) и гастроном №14 (сейчас, кажется, кафе), кинофильмы в «Пионере», посещение папиной бабушки на Декабрьских Событий – всё недалеко. А уж в Курбатовскую баню или к другой бабушке на улицу Сурикова – настоящий поход с поездкой на автобусе («Два до Ивановской!» на автобусе №1).
Когда я пошла в первый класс не первой ленинской, где учились все с нашего двора, а одиннадцатой школы, где уже училась старшая сестра, и вечерние классы заканчивал отец, мы поменялись с бабушкой и переехали на улицу Сурикова, 9. Отец уже работал на Куйбышевском заводе - как тогда говорили, а в 1963 или 1964 году и мама ушла из радиокомитета.
Никогда не думала, что через 12 лет мы вернёмся, и будем жить совсем недалеко всю оставшуюся жизнь.
Партнер проекта – сервисная компания «Колымская».
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
