В Новосибирске вспомнили генерала Романа фон Унгерн-Штернберга
17 сентября 2021
15 сентября 2021 года в Новосибирске, около дома купца Маштакова на Свердлова, 15 возложили цветы к столетию со дня смерти генерала Белой армии барона Романа Федоровича фон Унгерн-Штернберга.
Он был расстрелян в 1921 году в Новосибирске. В 1998 году Новосибирский областной суд отказался его реабилитировать.
Он был одним из самых необычных деятелей Гражданской войны. Его жизнь окружало множество легенд и домыслов. Одни говорят, что он хотел реставрировать империю Чингисхана, другие утверждают, что монголы считали его живым воплощением бога войны, и он готовил великий поход Азии на Европу.
Его служба началась в 1908 году в 1-м Аргунском полку Забайкальского войска. Скоро стало понятно, что блестящей карьеры Унгерну не видать. Отваги ему было не занимать, что подтверждали все современники, в том числе и недоброжелатели, но с дисциплиной у барона были проблемы - слабость к алкоголю.
Унгерн напивался так, что переставал себя контролировать и вёл себя неподобающим для офицера образом. Нравы в Забайкалье были довольно простыми, поэтому на поступки, за которые в столичных частях можно было попрощаться со службой, там закрывали глаза. Во время одной из вечеринок Унгерн оскорбил другого офицера, а тот ударил его саблей по лбу. Офицерский суд изгнал обоих из полка.
Он перевёлся в Амурский казачий полк, но в 1913 году покинул армию по собственному желанию. И тут Первая мировая война, Унгерн был мобилизован. Через несколько дней после прибытия на фронт он заслужил Георгиевский крест. Командиром Унгерна в Нерчинском полку был Пётр Врангель. В мемуарах об Унгерне нет хороших слов: "Это не офицер в общепринятом значении этого слова, ибо он не только совершенно не знает самых элементарных уставов и основных правил службы, но и сплошь и рядом грешит в плане внешней дисциплины и воинского воспитания. Это тип партизана-любителя, охотника-следопыта из романов Майн Рида. Несомненный оригинальный и острый ум, и рядом с этим поразительное отсутствие культуры и узкий до чрезвычайности кругозор, поразительная застенчивость и даже дикость, и рядом с этим безумный порыв и необузданная вспыльчивость".
Осенью 1916 года военный суд приговорил Унгерна за недостойное поведение и пьянство к двум месяцам заключения. К революции Унгерн дослужился до звания есаула, в Гражданскую войну - генерал-майора, а затем и генерал-лейтенанта. Тогда он уже бросил пить и стал нещадно карать своих подчинённых за это пристрастие.
В отряде Унгерна не было пехоты, только кавалерия. Рядовой состав пополнялся за счёт монголов и бурят, офицерские должности занимали чаще всего русские. Офицерам приходилось тяжело - в отряде широко практиковались телесные наказания. Неудивительно, что никто из офицеров не хотел служить у него, а большая их часть вынужденно присоединилась к нему в Монголии после разгрома армии Колчака и отступления.
Никакого штаба и прочей бумажной волокиты у Унгерна просто не было. Приказы он отдавал на словах, а наказаний за любые проступки и ошибки было всего два: телесные истязания и смертная казнь. Среди его ближайших соратников, которым он давал высокие чины, почти все были выдвинуты из низших чинов. Он прекрасно понимал, что кадровые офицеры не будут мириться с его поведением.
С началом Гражданской войны Унгерн по приглашению Семёнова прибыл в Забайкалье. Красных там было очень мало, но обоим пришлось отступить в Манчжурию. Большевики из-за незначительности сил покинули регион. Унгерн вернулся в Забайкалье, фактически став наместником Семёнова в Даурии. На протяжении двух лет Унгерн практически не вёл боевых действий, лишь изредка организуя антипартизанские рейды.
В конце 1919 года обстановка на фронте стала меняться. Большевикам удалось мобилизовать огромное количество людей в РККА и добиться перелома. Белые армии отступали, Колчак арестован. Унгерн оставался в Забайкалье, но его отношения с деятелями белого движения были сложными - кроме Семёнова, он никого не признавал. Белых офицеров он считал интеллигентскими слюнтяями и называл "сентиментальным пансионом колчаковских девиц". Его же называли "безумным бароном".
Попытки атамана Семенова свести остатки каппелевцев и азиатскую дивизию Унгерна в одну армию были встречены шумными протестами каппелевцев, не желавших находиться в одной армии с Унгерном. Генерал Лохвицкий заявил, что для него оскорбительно служить бок о бок с таким человеком. Каппелевцы не были хозяевами положения, но были реальной силой, с которой приходилось считаться даже Семёнову. В Даурии, которую Унгерн уже покинул, они арестовали одного из сподвижников барона по фамилии Евсеев и приговорили к смертной казни. Спасло его только вмешательство Семёнова, который добился смягчения приговора.
Позиции Семёнова слабели, и Унгерн сам решил покинуть Забайкалье, уйдя в Монголию с тысячей всадников. В Урге располагался китайский гарнизон. Попытка взять город штурмом провалилась, дивизия понесла тяжёлые потери. Их удалось восполнить только благодаря монголам. За несколько месяцев численность дивизии выросла до пяти тысяч человек. Второй штурм оказался успешен, китайцы бежали.
Монголы наградили Унгерна почётным титулом, однако реальной власти он не получил. Богом его тоже никто не считал. Трудно оценить, насколько искренне Унгерн верил в идеи воссоздания империи Чингисхана. Возможно, что он просто рассчитывал заручиться её поддержкой в своих интересах. Но это ему сделать не удалось.
Ему стали тактично намекать, что пребывание дивизии тяжким бременем ложится на местное население и пора бы ему уйти. К концу жизни Унгерн стал весьма подозрителен и едва ли не в каждом русском видел потенциального большевика, которых он умел "определять на глаз". Унгерн разочаровался в европейцах и их культуре и теперь связывал все надежды с Азией. К азиатским солдатам своей дивизии Унгерн относился с чуткостью и вниманием, тогда как офицеров жестоко наказывал за любые провинности. В Урге ему пришлось мобилизовать большую группу бывших колчаковских офицеров, которые сумели добраться до Монголии в частном порядке.
Колчаковцев Унгерн не любил, поэтому стал ещё более подозрителен, чем раньше. Как отмечали даже самые верные его соратники, к 1921 году Унгерн окончательно погрузился в пучину безумной жестокости.
В конце мая 1921 года Унгерн объявляет поход на Советскую Россию. К этому времени монголы уже неоднократно давали ему понять, что он засиделся в Урге. 3 500 бойцов Унгерна отправились в последний поход. Рассчитывать на успех против 5,5- миллионной армии большевиков было безумием. В пропагандистских целях барон поднял на щит идею восстановления монархии и воцарения Михаила Николаевича, который к тому времени был уже убит большевиками). Унгерн жил в абсолютном отрыве от реальности, не представлял себе настроений в России и даже не знал, что из себя представляет Красная армия, поскольку за три года войны ни разу не столкнулся с ее регулярными частями.
Дивизии Унгерна не удалось взять Троицкосавск, но во втором сражении удалось разбить красный отряд у Гусиноозерского дацана. На этом успехи закончились. Большевики подтянули подкрепления, и отряду пришлось отступать обратно в Монголию, чтобы не оказаться в окружении.
Унгерн оказался в ловушке и решил идти на юг. Это переполнило чашу терпения его собственных офицеров, которые решили разделаться с командиром. Возник план свержения Унгерна и уйти в Манчжурию. Зрел заговор. На него было совершено покушение, но он сумел уйти невредимым. Сев на коня, барон помчался к монголам, верность которых казалась ему абсолютной. Однако те связали командира и повезли к офицерам, но по пути наткнулись на конный разъезд красных. Унгерн и попал в плен.
Ленин лично принял решение провести показательный процесс против Унгерна. Обвинителем на процессе выступал тогда ещё не очень известный Ярославский. Процесс был весьма коротким, Унгерна обвинили в терроре против населения, контрреволюционных деяниях и работе на японскую разведку. Со всеми обвинениями подсудимый согласился, кроме последнего. 15 сентября в Новониколаевске состоялся суд, закончившийся вынесением смертного приговора. В тот же день Унгерн был расстрелян.
Новосибирский писатель Евгений Нечкасов задает вопрос: Ему возлагают цветы, потому что это вопрос справедливости. Почему не все белые генералы реабилитированы? Причем именно те, которые не были коллаборационистами во Вторую мировую войну. Есть белые генералы, которые дожили до Второй мировой войны, например, Петр Краснов, и были коллаборационистами. А он не был. Почему он не был реабилитирован, как Деникин, Врангель? Во-вторых, барон Унгерн является такой мифологической константой города Новосибирска. Можно сказать, городская легенда. Но городские легенды часто выдуманные, а барон - это историческая личность, которая известна далеко за пределами России, Сибири. Его судьбой, событиями годовщины его расстрела интересуются люди в Южной Америке, в Европе.
По материалам Евгения Антонюка и NGS.RU
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
