Евгений Доманов: Жить в унисон с Байкалом
22 января 2018
Байкал многие фотографы считают местом силы, местом вдохновения, и каждый год весной в ледяную байкальскую сказку приезжают сотни людей с камерами, чтобы самим увидеть и запечатлеть для других неповторимые моменты холодной красоты нашего озера.
Его фотографии не отпускают долго. Смотришь – и находишь новые и новые детали, испытываешь чувства, близкие твоему сердцу.
Как поймать миг и сохранить в кадре необыкновенное? Какие истории прячутся за снимком? Об этом и том, как природа и фотоаппарат могут изменить жизнь, мы говорили с Евгением, сразу, как только он завершил одну из съемок, к которым давно стремился, – лошадей с использованием нового художественного света.
«Магда на вас охотится»
– Евгений, недавно Ваша серия фотографий тигров и львов буквально произвела фурор в социальных сетях: на портретах суровые хищники получились невероятно характерными, глубокими, настоящими. Что ни снимок – то история: довольный львенок-подросток под защитой старшего брата, рассерженный мгновенно показывающий свирепый нрав тигр, строящая коварные планы с огнем в глазах тигрица. А чего стоит словно готовящаяся выпрыгнуть с холста сосредоточенная демонстрирующая прекрасную физическую форму Магда! Как возникла идея серии и почему появилось желание увидеть таких непростых опасных героев через свой объектив?
– Это давняя и сложная история для меня. Дело в том, что я уже пять лет обращаюсь к дрессировщикам, которые привозят диких кошек в наш город, с просьбой сделать фотографии их питомцев в хорошем качестве. Я бы получил удовольствие от такой съемки как фотограф, они (бесплатно) – профессиональные снимки, которые потом могли бы использовать в рекламе. Но почему-то раз за разом получал отказ. Так что эта серия с тиграми и львами, о которой вы говорите, – это моя большая удача и потому, что наконец-то получилось то, о чем давно мечтал.
А получилось все случайно. Я выходил из библиотеки Молчанова-Сибирского и увидел, что напротив стоят фуры, натянут шатер, рядом афиша, что это цирк Демидовых. Смотрю, на крыше фуры работают двое мужчин. Достал из сумки свой большой фотоаппарат, повесил на шею, чтобы сразу было понятно, что я фотограф. Подошел к ним, представился, говорю: «Мне нужны дрессировщики». Они посмеялись, говорят, это мы и есть. Сказал, что фотограф дикой природы, что мне интересно поснимать диких кошек. Сразу согласились: «Приезжайте утром на репетицию».
Съемка была сложная. Представьте: на улице мороз, в то утро сильно похолодало, а в шатре, где проходит репетиция, почти такая температура, как за его стенками. Пока выставил студийное оборудование, пока настроился, пока с тиграми и львами привыкли друг к другу, замерз, но был очень доволен. Это особенные ощущения, когда перед тобой животные, которые давно привлекали как объект съемки. Снимал и не замечал ничего, кроме хищников напротив. Потом, когда дома отсмотрел материал, понял, что недостаточно. Надо ехать еще.
– Что вы хотели показать через эти фотографии?
– Характер кошек. Эмоцию, которая будет для них главной в момент съемки. Агрессию или, наоборот, задумчивость. Показать естественную красоту.
– Сложно было поймать естественность у животных, которые живут не в свободных условиях?
– Дикие кошки остаются дикими кошками всегда. Наблюдать за ними было необычайно интересно. Будто и нет окружающей обстановки репетиции перед выступлением. Первый день я был за сеткой. Они спокойно реагировали. Но один крупный тигр и лев на меня внимательно смотрели. На второй день, когда решил добрать еще кадров, ходил вокруг сетки, отснял тигров, потом львов. Когда третий раз приехал, с тигрицей Магдой работал в полутора метрах. Мне дрессировщики говорят, что ты все-таки не забывай, это ведь дикая кошка. Хоть и на поводке, но масса 400 кг, она если рванет, никакая веревка не удержит. Но я к тому времени чувствовал ее настроение, если сердилась, отходил, была расслаблена, приближался.
Дрессировщики рассказали интересный факт: если один тигр на репетиции начинает задираться на дрессировщика, остальные тигры сидят и спокойно на это смотрят. Если же один лев начинает бунтовать, к нему присоединяются остальные львы. И могут толпой кинуться и разорвать. Так вот, мы общаемся, я снимаю, все спокойно. А дрессировщик вдруг говорит: «Не подходите к сетке, Магда охотится на вас». И тогда я увидел тигрицу Магду перед прыжком. Она напряглась, все мышцы были собраны для охоты. Смотрела прямо на меня. Я нажал на спуск – получился уникальный кадр.
«К счастью егерей и моему сожалению»
– Что для Вас главное, когда снимаете? История, характер, поиск нового для себя?
– Я начинаю снимать, чтобы получить удовольствие. Меня не вдохновляют ни деньги, ни тренд, я не смотрю, что модно, а что нет. И уж если говорить о трендах, то думаю, что формировать их надо начинать самому. У меня был внутренний посыл снять дождливый Иркутск. Сделал один кадр, мне понравилось. Решил пригласить девушек моделей и сделать серию фотографий. Такого в Иркутске еще не было: красные зонтики среди размываемого дождем города, красные туфельки по лужам сквозь моросящий дождь, совершенно другой город сквозь падающую с неба воду.
С дикими кошками то же самое: почувствовал, что я хочу их наснимать вдоволь.
То есть первый важный пункт для меня – съемка должна быть интересной и приносить удовольствие. И быть сложной. Чем сложнее, тем интереснее.
– Какая съемка для вас сложная?
– Технически или по погодным условиям. Например, когда на Байкале снимаешь в минус 30. Сам на мороз внимания не обращаешь, если перед тобой красивейший рассвет или закат. Но потом видишь жуткую картину, когда фотоаппарат постепенно превращается в кусочек льда через час-два съемки. Но всё равно остановиться не можешь, это просто выше сил, если хочешь запечатлеть удивительную красоту природы.
Расскажу одну интересную историю, иллюстрирующую как раз мои слова о сложных съемках, которые я люблю. Однажды раздался телефонный звонок и звонившая дама четким не терпящим возражений голосом сказала, что надо сделать красивый кадр на обложку кошачьего журнала. Техзадание оказалось нетривиальным: «В кадре должен быть мужик в камуфляже, бородатый, помятый, в руках ружье, по нему должны ползать коты. Есть одна сложность: кот плюется». Пришлось сказать, что от плевков увернусь, ружье найду. Но вот мужика помятого ума не приложу, где достать. Этого участника необычной фотосессии они предоставили сами. Кот, что удивительно, не плевался. Получилась интересная навсегда запомнившаяся съемка.
Еще одна из сложных, но вдохновляющих удивительных съемок была этим летом, когда я ездил в Казачинско-Ленский район, в один из заказников. А поехал туда потому, что мне сказали, что там живет одинокий лебедь – кликун. Это большая редкость, ведь обычно эти птицы живут парами, а этот один. Что случилось, никто не знает. Четыре дня там жил и фотоохотился за ним. Главная сложность была в том, что к месту, где чаще всего бывал лебедь, надо было подъезжать по речке, настолько узкой, что в русло входил только мотор, а движимая им лодка шла по траве.
И еще проблема – в речке часто купался медведь. Егеря говорили, что если встретимся с ним, невозможно будет уйти. Но к счастью егерей и моему сожалению, медведя мы не встретили, я бы с удовольствием его поснимал. Главного же героя, ради которого туда ехал, видел дважды. Огромная красивая птица. Но слышит издалека, поэтому надо быстро поймать фокус, навести резкость, при этом сохранять равновесие вместе с фотоаппаратом с телеобъективом.
Такими непредсказуемыми и постоянно держащими в напряжении моментами дикая природа и интересна. Это не студия, когда у тебя полно времени составить композицию, настроиться, выставить свет. Здесь надо думать быстро, оперативно принимать решения. Уметь снять движущийся объект.
Один кадр из трех тысяч
– Вы сразу хотели снимать именно природу или желание ловить ее в кадр пришло со временем?
– Мой путь в фотографии начинался с природы. Любить ее меня приучили родители. Еще совсем маленьким, я еще и говорить-то не умел, меня брали на рыбалку, в лес, за грибами. Мы тогда жили в Братске. Собственно, из-за красивой природы родители из Иркутска переехали туда. Мама однажды приехала в гости и увидела красоту тех мест. Она и привела нашу семью туда. Я родился в этой первозданной природе, пропитываться ею, она была частью меня. Естественной неотделимой частью меня.
И естественно, первые мои кадры были пейзажными, сделанными на фотоаппарат «Смена» который тогда был в каждой семье. Потом подарили «Зенит». Я его затер до дыр в прямом смысле, шторки стерлись, пока я снимал своих овчарок, леса и реки. К этому сейчас возвращаюсь – хочу снимать животных, дикую природу. Конечно, занимаюсь и портретами, и коммерческой съемкой, чтобы не было монотематизма. Это тоже удовольствие доставляет: снять человека так, как его никто раньше не показывал, чтобы он открыл нового себя, и это новое в себе ему понравилось.
– Байкал многие фотографы считают местом силы, местом вдохновения, и каждый год весной в ледяную байкальскую сказку приезжают сотни людей с камерами, чтобы самим увидеть и запечатлеть для других неповторимые моменты холодной красоты нашего озера. В отличие от коллег, вы всегда можете приехать на Байкал в поисках «того самого» кадра. Фотографии Байкала у Вас поразительные – глубокие, эмоциональные, чарующие. Что он значит для вас?
– Это сложно объяснить словами. Растворяюсь в нем. Настраиваюсь на него. Нравится путешествовать по Байкалу на корабле. Это непередаваемый кайф: выйти утром на палубу – и снимать. Я люблю делать это в одиночестве, когда никто и ничто не мешает. В фототурах, которые я организую, у меня не получается снимать так, как хочется, много людей вокруг, настроиться не получается. Зато очень приятно, когда у группы выходят хорошие фотографии. Но если хочется родить шедевр – отправляюсь за ним один. Только когда растворяешься в природе, находишься на одной волне с ней, тогда из тысячи фото получится один кадр.
Такая фотография получилась у меня в прошлом декабре в фототуре на Ольхоне. Группой мы спустились к воде в районе Шаманки, группа поснимала и разбежалась, а я сделал три тысячи кадров, не мог остановиться. И вдруг на секунды небо раскрылось и подсветило скалу, вода превратилась в нечто тягучее цвета ртути.
Вода в Байкале перед застыванием и так тяжелая, вязкая, а тут эффект еще больше усилился. Я успел сделать несколько кадров – и состояние природы, длившееся миг, исчезло. Это фотография теперь – «бестселлер». Нет никого, кого бы она оставила равнодушным. Ощущение такое, что волна выплеснется из фотографии. Надо было находиться в унисон с Байкалом, иначе бы ничего, никакого волшебства не получилось. Я тогда получал дикое удовольствие. Было ощущение, что хочу в этот шторм кинуться и раствориться в нем.
Так же я ощущаю себя на корабле. Когда один выхожу на палубу, вокруг горы, снежные вершины, ветер в лицо, просторы. Непередаваемые ощущения. Байкал красив в любое время года. Он живой организм, в котором растворяешься, на который настраиваешься. Если просто прийти к нему «пощелкать фото», ничего хорошего не получится.
Несколько раз обходил его вокруг. Северный Байкал мне нравится больше, самое-самое великолепие – там. Идешь на корабле – и вот начинаются огромные снежные вершины, как в Альпах. Высадишься на берег - и видишь небольшие кристально чистые озера, которые отделяются от большого озера каменистой косой. Там самые красивые фотографии получаются.
А когда возвращаешься по восточному берегу, там есть мыс Мужинай, откуда открывается вид на ледяные пики. У подножья красивейшее место: озеро и песчаная коса метров 30-50. Кстати, она вся истоптана следами диких животных и медведей. Не очень приятно там оказаться одному. Если на рассвете сидеть в ожидании особого кадра – есть риск быть съеденным.
Но фотограф в чем-то похож на медведя: тоже ведь сидишь в засаде, наблюдаешь, ждешь, затаив дыхание, и потом получается сюжет. Это касается и обычной, и макросъемки, которой я тоже увлекаюсь.
Азарт фотоохотника
– Что Вами движет в такие моменты?
– Азарт охотника. Раньше я занимался подводной охотой, больше времени проводил под водой, чем на суше. Нырял ночью. Когда стал серьезно заниматься фотографией, азарт остался – выследить «добычу» и запечатлеть ее в самый интересный момент. Да, ружье навсегда сменил на фотоаппарат, а азарт сохранился. Недавно за снегирями охотился. Было холодно, чтобы поймать кадр, пришлось по колено стоять в сугробе, ждать момент. Один снегирь всегда улетал, а другой позировал, поворачивался в разные стороны, я искал сюжет, получилось несколько кадров. Вдумчиво подходил, выжидал. В конце концов замерз очень сильно, руки устали держать технику весом 4, 5 кг. Во всех отношениях некомфортно, но интересно такого снегиря-колобка поймать, круглого, словно елочная игрушка.
– Почему вы сменили подводную охоту на фотоохоту, а не совместили их?
– Они для меня оказались несовместимы. Сейчас у меня другой подход к природе, и прошлое увлечение идет абсолютно вразрез с сегодняшним мировосприятием. Раньше был азарт рыбака: поймать рыбу побольше, а сегодня хочется сохранить природу, донести ее хрупкость и красоту до людей, чтобы ценили, любили, а не загрязняли.
– Что произошло с вами, что вы так радикально изменили взгляд на мир?
– Фотоаппарат заставил многое переосмыслить и пересмотреть. Когда начинаешь снимать, начинаешь и совершенно иначе мир видеть. Когда просто живешь, день за днем, многого не замечаешь. Красоту мира не замечаешь. А потом раз – и резкий переход. Раньше, например, я не обращал внимание, как ложится свет. Считал, что закат всегда красивый. Когда стал фотографировать, понял, что красивый закат бывает раз в год, такой невероятный бомбический закат. И это чудо.
Если в этот момент ты оказался рядом с фотоаппаратом и успел заснять – это большая удача. Не только фотографа, но и человека. Такой закат никогда не предскажешь. Может быть серый день, а в какой-то момент – раз и солнце садится за горизонт, небо раскрывается – и такое перед тобой зрелище…
– Вы сильно обрабатываете фото? Или максимально сохраняете естественную красоту?
– Что делаю при обработке – только добавляю объем, это для меня важно, но я не любитель перекрашивать, приукрашивать. В начале пути, да, хотел делать насыщенные цвета. Но это для меня неестественное восприятие, наигрался и прекратил. Чем старше становишься, тем больше хочешь передавать полутона, показывать приглушенные краски, цвета. Рост фотографа происходит тогда, когда он уходит от звенящей резкости, от насыщенности.
Я сейчас смотрю на фотографию через призму полезности. Прежде, чем нажать на кнопочку, задумываюсь, для чего я это делаю. Важно, напрмер, чтобы фотография была полезна в интерьере или моим детям в школе для докладов о нашем крае. Важно, как она будет жить. Важно продолжение истории, которая получается благодаря съемке, чтобы это был не просто кадр, о котором забудут, посмотрев, а то, у чего будет своя биография. Это надо изначально закладывать в каждую фотографию. Сейчас для меня это видится так.
Удовольствие – делать новое и сложное
– Сколько лет Вы фотографируете?
– Я начал заниматься коммерческой фотографией в 14 лет, у меня был учитель -профессионал, от него по наследству досталась фотолаборатория. В то время, в 90-е, были популярны корпоративы. Их участники, жившие чуть лучше остальных, любили позировать на фоне дорогой выпивки и закуски. Сначала в таких съемках меня, подростка, привлекали деньги. Но я быстро морально устал. Мечтал уйти и снимать только природу. Настолько этого «корпоратива» наелся, что убрал фотоаппарат и не прикасался к нему 15 лет.
Потом как раз благодаря подводной охоте вернулся к фотографии. Я купил недорогую камеру, стал снимать и понял, что она снимает не так, как я бы хотел. Стал интересоваться другими работами, видел, что мои отличаются от работ профессионалов. Обидно было, я же учился, я же знаю, как снимать лучше. Сменил камеру на Canon, с ней добился успеха. С тех пор камера у меня всегда одна, несколько объективов. Для меня тяжелая фотокамера – синоним качества. Да, это инструмент, машина, с которой можешь творить. Еще для меня важно, чтобы камера была бесшумной. Это необходимо, когда снимаешь дикую природу.
– Можно спросить о вашей нефотографической жизни – чем вы занимались эти 15 лет без фотоаппарата?
– Можно. Я был предпринимателем, владельцем двух компаний, специализировался на экспорте леса. Но нетворческая работа не приносила морального удовлетворения, понимал, что надо что-то менять. Но потом закон об экспорте леса изменился, и я начал заниматься творческим бизнесом.
– Как вы учитесь?
– Подход простой и эффективный: смотрю работы мастеров, которые нравятся. Детально рассматриваю, если не понимаю, как сделал, стараюсь попасть на мастер-класс или вебинар. Еще для фотографа важно наполняться всесторонне – смотреть качественные фильмы, ходить на интересные спектакли, посещаешь галереи, расширять кругозор, напитываться творческой энергией. «Сидя в окопе», ты ничему не научишься, надо видеть, чем живет мир. Чтобы сотворить шедевр, нужно внутреннее состояние.
Как фотограф, я получаю огромное удовольствие, если предстоит сделать что-то новое и сложное. Создание чего-то своего – это наполняющий жизнью творческий процесс: всегда нравится создавать что то из ничего. Это рождение нового доставляет счастье. Понимание, что ты создатель, вдохновляет жить дальше. Важно понимать, что, снимая сегодня, мы творим историю, и наши потомки будут судить о прошлом по нашим фотографиям…
Анна Важенина. Сокращенный вариант интервью был опубликован в газете "Право выбора".
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
