Как Юрий Авербах побывал на Ленских приисках

07 мая 2022

Сегодня пришло печальное известие о том, что скончался старейший российский гроссмейстер Юрий Львович Авербах.

Сегодня пришло печальное известие о том, что скончался старейший российский гроссмейстер Юрий Львович Авербах. "Глагол" вспоминает этого замечательного популяризатора шахмат и публикует отрывки из книги "Шахматы на сцене и за кулисами", где автор рассказывает о своей поездке в Бодайбинский район, которая состоялась ровно шестьдесят лет назад, в 1962 году. 

Весной 1962 года меня пригласили вы­ступить в Иркутске с сеансами одновре­менной игры и лекциями. Проехал я и по Иркутской области, попал даже в Усть-Ордынский Бурятский национальный округ. За Уральским хребтом мне удалось побывать впервые, и я был поражен бес­конечными просторами Сибири.

Две недели пролетели быстро. Наступи­ла пора возвращаться домой. Как-то вече­ром, когда я вернулся в гостиницу после очередного сеанса, в дверь номера раз­дался стук и в комнату ввалился медведеобразный мужчина.

-  Мне сказали, - заговорил он рокочу­щим басом, - что здесь живет гроссмей­стер.

- Я и есть гроссмейстер. А в чем дело?

-  Разрешите представиться: секретарь Бодайбинского райкома партии Вереща­гин.

И тут он перешел с официального тона на просительный:

-  Послушай, гроссмейстер! Поехали к нам на Ленские прииски. Очень тебя про­шу! Ведь у нас не то что гроссмейстера, мастера и то никогда не видели. Прием обеспечим по высшему разряду, выпла­тим северные. В гостинице жить будешь в «люксе»!

Мне не приходилось бывать в столь да­леких местах, и я согласился задержаться еще на неделю и слетать в Бодайбо. Путь примерно в тысячу километров пролегал на северо-восток в Забайкалье, туда, где "золото роют в горах", как поется в ста­ринной народной песне.

На аэродроме меня встречал сам Вере­щагин и сразу повез в гостиницу. «Люкс», куда меня поселили, состоял из двух маленьких комнат. В одной были стол, стул, диван и радиоприемник. В другой - боль­шая никелированная кровать с горой по­душек разной величины.

- Сейчас отдыхай, гроссмейстер, - ска­зал, уходя, Верещагин, - а в полдень за тобой зайдут. Пойдешь обедать.

Я вышел в коридор и, не найдя туалета, спросил о нем у хозяйки гостиницы.

-  Нужник у нас на улице, - ответила она, - но он на ремонте. Да вы не стесняй­тесь, присаживайтесь прямо во дворе, где понравится!

Накинув пальто, я вышел во двор. Тем­пература была минус сорок. Дул холод­ный, пронизывающий ветер. Деревян­ное строение, выполнявшее роль уборной, действительно было развалено. Присажи­ваться мне не нравилось нигде, но деваться было некуда...

Не знаю, как сейчас, но тогда райцентр Бодайбо связывала с приисками узкоко­лейка. Когда на следующий день я с Верещагиным появился на железнодорожной станции, то увидел там десятки людей, одетых явно не по сезону, которые вместе со своим незатейливым скарбом располо­жились на скамейках или прямо на полу.

- Это к нам выслали тунеядцев, - пояс­нил Верещагин. - А мы протестуем. Ведь Ленские прииски славны своими революционными традициями и не должны использоваться как место ссылки!

Как раз в то время было принято спе­циальное постановление правительства о людях без постоянного места работы. Их прозвали "тунеядцами" и из крупных го­родов ссылали в отдаленные районы стра­ны. Стоит вспомнить, что среди "тунеяд­цев" оказался будущий Нобелевский лау­реат, поэт Иосиф Бродский.

Если судить по Бодайбо, местные вла­сти не были готовы к подобной акции, что, несомненно, усиливало страдания сослан­ных людей. Не имея пристанища, они в основном ютились на вокзалах и железно­дорожных станциях.

Из Бодайбо я ежедневно разъезжал по узкоколейке на дрезине (автомашине "Победа", поставленной на рельсы) и по­сле небольшой лекции давал сеансы од­новременной игры, в которых участвова­ло человек по 20-25. И ни одной партии не проиграл. Тогда, как мне рассказали мест­ные журналисты, по Лене и Витиму, глав­ным рекам области, был брошен клич: "Не выпустим гроссмейстера с приисков су­хим!" Лозунг этот имел двойное значение: во-первых, постараться выиграть у меня в сеансе хотя бы одну партию, во-вторых, хоть раз как следует, по-северному, на­поить. Дело в том, что, выступая каждый день, да еще с переездами, я уклонялся от банкетов, что гостеприимных хозяев не­много обижало. Однако иначе я бы не смог выдержать подобной нагрузки.

Клич был услышан. На последний мой сеанс в Бодайбо были собраны все луч­шие силы. Из геологоразведочных партий прибыло много перворазрядников и даже два кандидата в мастера. А один учитель из далекого таежного села прошел на лы­жах свыше 50 километров, чтобы только со мной сразиться. К всеобщей радости, я проиграл в этом сеансе две партии. И это еще не все! Когда в сопровождении боль­шой группы провожающих я отправился в аэропорт, оказалось, что самолет опаздывает на пару часов. Моментально появи­лись бутылки со спиртным, закуска и со­стоялся импровизированный банкет. Да, сухим из Бодайбо мне выбраться не уда­лось!

На снимке: 1962 год, прииск «Артемовский». Гроссмейстер Авербах (второй слева), облаченный в рабочую робу, готовится к спуску в шахту. Слева стоит местный шахматист, участвовавший в сеансе, справа - начальник прииска, женщина – будущий директор Иркутского шахматного клуба, а на тот момент активная шахматистка областной шахматной федерации Людмила Гавриловна Ткаченко.

Возрастное ограничение: 16+

В наших соцсетях всё самое интересное!