Гребенщиков и Соколов: когда традиции убивают

14 декабря 2021

«Глагол» продолжает еженедельные публикации обзоров иркутского историка и журналиста Владимира Скращука о редких книжных изданиях, многие из которых сохранились в Иркутске в единственном экземпляре.

Гребенщиков В. И., Соколов Д. А. Смертность в России и борьба с нею. / Доклад в соединенном собрании Общества Русских врачей, Общества детских врачей в С.-Петербурге и Статистического отделения Высочайше Утвержденного Общества охранения народного здравия, 22 марта 1901 года, в зале музея им. Н. И. Пирогова. С.-Петербург, Типография М. М. Стасюлевича, 1901. 94 с.

Небольшая брошюра, включающая де-факто не единый доклад, а три отдельных (смертность в царствование Александра III, смертность на пятый год правления Николая II и собственно анализ причин смертности), заслуживает того, чтобы ее в принудительном порядке читали всем сторонникам «возвращения к истокам и народным традициям». Например, предпринимателю Герман Стерлигову, который выступает против роддомов, потому что «там зараза».

Авторы представили свои материалы в самой строгой аудитории, где любые передержки и фальсификации немедленно были бы разоблачены, а предложенные ими выводы собрание врачей направило в Совет министров – для воплощения в жизнь. Дотошный доктор Соколов выяснил, что попытки врачей бороться со смертностью за счет усиления санитарных мер предпринимались еще при Александре II, но ни одну их инициативу власти не поддержали, а в Пермской губернии прямо запретили. Кто там рассуждал про «бабы еще нарожают»? Ну, видимо в то время - не большевики…

На четвертом году правления Александра III ситуация была такова: «Чрезмерная смертность среди российского населения низводит его рабочую способность и доводит народное хозяйство до убыточности. Повышение рабочей способности населения, а с тем вместе благосостояния и просвещения в нашем отечестве, невозможно без уменьшения смертности, а потому уменьшение смертности и ближайшее к тому средство - оздоровление составляют нашу первую государственную потребность».

Представленные в подтверждение этих тезисов факты были настолько впечатляющими, что министр внутренних дел дал распоряжение начать работы по реализации предложенных врачами мер. Почему МВД, спросит читатель? Потому что «внутренние дела» в то время включали буквально, включая почту и статистику. Почему бы и здравоохранение не добавить... В первую очередь, однако, планировалось не выделение средств на строительство больниц, не обучение дополнительных врачей и фельдшеров, а создание Главного управления по делам здравия.

Пока чиновники занимались самым увлекательным на свете делом (перепиской), Общество детских врачей, учрежденное аккурат 135 лет назад в 1886 году, проанализировало причины детской смертности и составило такой впечатляющий список: «1) Слабость производителей, их болезненность и непомерное истощение тяжелым трудом, главным образом женщин…4) Полное отсутствие знания рациональной гигиены и диететики детского возраста со стороны родителей, большинства сельских учителей, учительниц и священников. 5) Невозможность оказывать при настоящем устройстве земской медицины рациональную помощь, губительное влияние предрассудков, обычаев и т.п. 9) Вредный обычай целования и прощания детей с покойниками. 10) Раннее выношение детей для крестин без соблюдения предосторожностей…13) Недостаточное развитие оспопрививания…15) Недостаток чистой и здоровой воды…17) Полное антигигиеническое устройство жилищ, вредное сожительство со скотом, непомерная скученность в избах, недостаток освещения, вредное отопление и т.д.».

Этот список, казалось бы, ставит крест на всех рассуждениях писателей-«деревенщиков» о благостной жизни в экологически-чистые «допотопные» (то есть до строительства, к примеру, Ангарского каскада ГЭС) времена. Однако нет никаких сомнений, что всё они знают, но завидуют славе «Прощания с Матерой». И потому будут «топить» за бег босиком по росе, питье парного молока, отопление дровами и освещение лучинкой до последнего. Людям менее упертым можно продолжить чтение, чтобы убедиться - многие проблемы прошлого века для городских жителей актуальны и сегодня, но теперь от таких проблем, по крайней мере, не умирают. «…5) Школы с их антигигиенической обстановкой, …12) незнание гигиены, 13) пассивная роль врача в школах, 14) недостаток в садах и скверах», - впечатление такое, что родительский чатик в «Вайбере» почитал.

Прочитав списочек и прикинув масштаб работ, министр внутренних дел поручил комиссии проработать вопрос о борьбе с холерой, как раз разгулявшейся в западных губерниях империи. А уж после того, как врачи выдали очередной пространный список мер и затрат, лавочку прикрыли окончательно – комиссия по борьбе со смертностью в XIX веке более не собиралась.

В последние 20 лет XIX века Российская империя безуспешно пыталась уступить пальму первенства по смертности населения если не Венгрии, то хотя бы Румынии, но так и не преуспела в этом благом занятии. Особенно интересно узнать, что самая высокая смертность, в том числе детская, была не на окраинах (что было бы логично для империи, имеющей ярко выраженный богатый центр и подчиненную ему периферию), а как раз в губерниях центральных, с преимущественно русским и православным населением. «В двух губерниях - Эстляндской и Курляндской - смертность была ниже 20 чел. на 1000 среднего населения. В 9 губерниях - Бессарабской, Ковенской, Лифляндской, Витебской, Виленской, Херсонской, Таврической, Архангельской и Волынской - она не превысила 25%...», - сообщает доктор Гребенщиков, завершая список той самой Пермью, где выживало не более 50% младенцев.

Его коллега чуть ниже не поленился проанализировать и описать причины такого соотношения смертности: «Как известно, у многих других народов на появление ребенка смотрят, как на благо, напр., у бурят очень дорожат детьми, и бесплодие часто служит к разрыву между супругами; в Грузии плодовитость считается особым благословением Божиим, у армян бесплодие - величайшее несчастье, татары и евреи в случае бесплодия берут себе других жен, и потому на беременную женщину смотрят с особым уважением, избавляют от излишних работ и, как напр., у евреев, община поддерживает и помогает беременным, отчего прежде всего количество выкидышей и мертворожденных у них гораздо меньше (у христиан 3,9%, у евреев 2,5%). У русского же народа взгляд на беременную женщину не отличается от обычного взгляда на женщину, как на постоянную и бессменную работницу днем и ночью. Русская крестьянка во время беременности работает так же, как и во всякое другое время, причем на самое тяжелое время беременности, именно на последнее время ее, выпадает обыкновенно и самая тяжелая работа».

Смысл последней фразы станет понятнее, если принять во внимание обычный крестьянский календарь. Работы в поле заканчивались примерно в октябре-ноябре, после чего относительно свободное время давало максимальное количество зачатий. Простой подсчет дает максимальное количество родов в июле-августе, то есть в сезон сенокоса и жатвы.

«15 лет, истекших с момента попытки озаботиться уменьшением смертности, прошли в этом отношении бесследно и безрезультатно», - констатирует его коллега Соколов в начале третьей части доклада. По его профессиональной оценке, подкрепленной опубликованными в докладе данными, в России было множество уездов, в которых до 15 лет доживал лишь каждый четвертый ребенок, а потому медицинскому сообществу следовало сосредоточиться в первую очередь на младенческой и детской смертности. Сколов обнаружил даже территории, в которых по одной этой причине происходил не прирост, а сокращение населения, а потому назвал происходящее в правление Николая II предельно прямо и без околичностей – «вымирание детей».

Доктор Соколов, впрочем, ничего не писал про царя-батюшку, понимая, что его доклад для публикации должен был пройти предварительную цензуру. На первом месте среди причин смертности он назвал рождение слабых детей; на первом месте среди причин слабости – сифилис и алкоголизм родителей, одинаково широко распространенные как среди сельских, так и среди городских жителей. (Без деления, заметим, на имущие или неимущие классы, на образованных и неграмотных).

Расхожее место в рассуждениях наших современников о царствовании последнего императора «крестьянин был сыт и богат, рабочий получал более чем достаточно» разбивается о свидетельство очевидца: «Но еще более значительное влияние на детей должны оказывать плохие условия жизни и питание родителей до, а матери и после зачатия. Как известно, около 78% населения России принадлежите земле, пропитывается ее плодами и составляете главную платежную силу государства; между тем земля эта дает в среднем крестьянину для пропитания зачастую значительно менее необходимого… В среднем за 16 лет, Россия потребляет хлеба и картофеля 18,8 пуда на человека (от 13 в неурожаи, до 25 пуд. в урожаи), тогда как в других странах количество потребляемого одним человеком хлеба не падаете ниже 20- 25 пудов, а физиологическая норма для человека при умеренной работе не можете быть ниже 17,2 пуда. Поэтому цифра 18,8 пудов на человека в России, исключив из них около 10% на отруби и сор, оказывается недостаточной для прокормления даже самого крестьянина, не говоря уже о скоте его...».

Соколов, надо отдать ему должное, проверял статистику по сельскому хозяйству Российской империи так и сяк, но всякий раз получалось плохо. Один эксперт подсчитал, что в 1885-1901 годах население империи голодало 6 раз, на границе голода было 4 раза и имело некоторый излишек (запас на пропитание от 2 недель до 3 месяцев) только 6 раз. Другой эксперт установил (в доинтернетную эру это было непросто), что в аграрных губерниях России смертность уступала только трем территориям в мире - Гондурасу, Фиджи и Голландской Индии, а в голодные годы опережала и их.

«И если мы себе представим работу беременной женщины с раннего утра до поздней ночи в поле, куда она должна дойти иногда 2-3 и более верст, работу такую, как огородные работы, косьба, жатье, или, напр., полка, прорывка и копка свекловицы, и делать все это, либо согнувшись под знойными лучами солнца, либо под дождем, не имея при этом другой пищи, кроме хлеба, лука и воды, то всякому станет понятным, что не у всех женщин проходите все это без тех или других последствий для ребенка», - поясняет Соколов. И ссылается при этом на материалы, собранные уже не экспертами по сельскому хозяйству, полицейскими статистиками или другими врачами, а на письма сельских священников.

Не проще было и уже рожденному (зачастую в чистом поле, вообще без посторонней помощи, не говоря уж о враче) ребенку: «Новорожденного ребенка обыкновенно сейчас же несут в баню, слабого обкуривают, парят в горячем духу, правят, трясут головой вниз, натирают тело солью, поят ромашкой, квасом, соками моркови и т. п. Часто ребенок первое время живет с роженицей в бане, подвергаясь здесь всем колебаниям температуры». Обычно в таких местах на телеканалах пишут: «Все трюки выполнены профессионалами, не пытайтесь повторить в домашних условиях». Но увы, желающие повторить, начитавшиеся «душеспасительной» литературы, все еще находятся. Что еще хуже – находятся и пропагандисты, эту литературу создающие.

Как трудно было бы этим людям читать заключительную часть доклада, попади он каким-то чудом в их руки! Здесь Соколов приводит данные этнографического обследования Казанской губернии, в которой русские в единых природно-климатических условиях жили бок о бок с башкирами и татарами. Оказалось, что смертность среди детей до одного года у русских в любой произвольно взятый год как минимум в два раза превышала тот же показатель у татар, а в 1881 году и вовсе в четыре раза.

«Причины кроются не в экономических и гигиенических условиях, так как татарская часть населения наименее обеспечена и жилища их так же негигиеничны…разница в силе смертности детей двух народностей обусловливается различием во времени и способах прикармливания, в различии веками сложившихся привычек и обычаев ухода за детьми. Грудные дети русского населения Казанской губ., ...кормятся обыкновенно, отнятые перед страдой от груди, вонючим рожком, набитой жевкой; татарские же дети кормятся грудью, причем татарки всюду возят ребенка с собой и до 1-2 лет не отнимают его, начиная прикармливание со 2-го года коровьим молоком, козьим и т. п.», - пишет Соколов, приводя при этом перекрестные ссылки на два независимых исследования.

В это трудно поверить, но по результатам трудов Соколова и Гребенщикова, опиравшихся на материалы земских экспертов и корреспондентов с мест, во всей Российской империи нашлась только одна категория населения, у которой младенческая и детская смертность была бы выше, чем у русских крестьян. И это были люди, еще более приверженные традициям предков – раскольники-староверы: «смертность у раскольников доходит на 1 году до 60%, у православных до 50%, тогда как у башкир не превышает 15% , причем у башкир не замечается летнего повышения смертности, как у русских».

Снизить смертность можно было простым внедрением в головы населения некоторых представлений о гигиене и отказе от традиционного варианта «искусственного кормления». Об этом Соколов и пишет в заключении: «Конечно, можно было бы достигнуть этого и без широкого распространения грамотности в народ, можно бы было делать это путем устным, путем бесед с населением, публичных чтений, проповедей. Хотя, несомненно, при развитии грамотности дело еще более упростилось бы и различные гигиенические советы и предписания можно было бы давать путем книг в народных читальнях и библиотеках, или брошюр и листков сразу большой массе населения».

Увы, прошло 120 лет, и мы знаем, на собственном печальном опыте, что одних только бесед, брошюр и листков мало, для распространения и укоренения в мозгах гигиенических правил требуется нечто большее. А что именно – вот это вопрос.

Владимир Скращук, для «Глагола»

Возрастное ограничение: 16+

В наших соцсетях всё самое интересное!