Роман Ищенко: О будущем Байкала

29 марта 2019

Проект #потомучтолюди - это проект об известных и успешных людях, которые тратят свои силы, деньги и время не только на себя, но и благотворительную и гражданскую деятельность. Зачем им это нужно? Что они от этого получают? Как к этому пришли? С какими сложностями сталкиваются? Каких изменений им удается добиться? Почему нам важно об этом знать?

Сегодня гость проекта Общероссийского гражданского форума - иркутянин Роман Ищенко.

- Как в спасении Байкала может участвовать обычный активный гражданин?

- Например, когда действительно возникают угрозы и какие-то системные проблемы. Вот три года назад мы реально всем миром тушили пожары вокруг Байкала. Понятно, что административной системе, во-первых, сложно быстро реагировать, потому что пока все эти механизмы там закрутятся, включатся… Во-вторых, профильные органы, тот же МЧС и так далее, у них просто ресурсов не хватает, когда проблема становится реально большой. Вот, пришлось поднимать целое добровольческое движение. Мы вошли в антипожарный штаб. Это страшное явление, конечно, когда стена огня прямо идет на тебя. Но как бы как сказать? От огня, конечно, уберечься несложно, а вот от дыма сложно – можно попасть в кольцо дыма и просто элементарно задохнуться. И вот эти наши отряды выезжали каждые выходные на 2-3 дня и тушили очаги, там очень серьезно это было.

- Вы ощущаете Иркутск своим домом?

- Я все-таки поездил, пожил в разных местах, и все время возвращаюсь. Поэтому да, для меня это, конечно, дом на сто процентов, Наверное, огромную роль в этом играет Байкал. Потому что я человек безусловно влюбленный в это место, в горы, в озеро. И мы, регулярно куда-нибудь ходим, путешествуем.

- Вам никогда не хотелось уехать?

- В Москве я два раза жил уже за свою жизнь: с 1993-го по 1995-й год и с 2007 по 2012 год. И в этом смысле, в этом отношении, я человек страны. Для меня это, ну, как бы такой вопрос проектов, инициатив, там интересов каких-то и так далее. Другое дело, зарубежная история, там немножко сложнее. Потому что в какой-то момент часть моих друзей эмигрировала, уехала, И вот этот вопрос стоял в 90-х годах. И вообще такое поветрие было, многие уезжали, говорили, “надо сваливать” и так далее. Но я посмотрел, безусловно, и по миру поездил, потом посмотрел на своих друзей, которые там обосновались, и понял, что вот лично в моей ситуации, в моем случае, ну, не мой вариант, потому что слишком высокая зависимость от русской культуры. Когда оказываешься в другой среде, то сильно, видимо, себя придется перестраивать. Если когда-то такое случится, то как-то вот я не готов. Русский язык, история, там наш юмор, шутки, фильмы – ну это вот какое-то такое огромное богатство, которое сложно разменять.

- Расскажите о программе сохранения Байкала.

- Мы проводили большую такую общественную работу по формированию программы «Байкал — великое озеро великой страны» с коллегами из органов власти, в том числе региональных, со стороны Бурятии и Иркутска, и федеральных.

Во-первых, мы посмотрели, как подобного типа вопросы, задачи и проблемы решались в других странах. Взяли ту же Канаду, там есть всем известные Великие озера, и, в общем-то, экологическая ситуация там была гораздо хуже, чем на Байкале на сегодняшний день. Это 70-е годы были или что-то вокруг этого, не помню сейчас точно. И как эти экологические проблемы решали, например, канадцы с американцами. Безусловно, в основу нужно класть триединство подходов: экономического, социального и экологического. То есть решать вопросы экологии, просто вырезав ее, экологию, так сказать, из общих контекстов невозможно. Потому что, во-первых, на берегу живет местное население, и ты его не выселишь, и никуда не денешь, и не закроешь территорию, да? Во-вторых, действительно, должна быть богатая, процветающая экономика, если мы хотим, чтобы это население себя там качественно чувствовало, и в том числе, экономика, которая позволяет перенаправлять часть средств через налоговые механизмы, через общественные механизмы, на поддержку и восстановление той же самой экологии.

Соответственно, в нашей программе мы закладывали именно этот принцип: триединство факторов, между собой гармонично переплетаясь, формируют устойчивую систему воспроизводства. Потому что проблема, например, предыдущей программы по экологии, которую Минприроды принимало и которая на сегодняшний день так толком и не исполнена, в том, что, да, мы можем частично купировать какие-то проблемы (например, огромная благодарность Правительству, что закрыли Байкальский комбинат на Байкале). Но, купировав проблемы сегодняшние, экологические, мы не решаем системно вопрос с проблемами завтрашними. Потому что завтра также выплывут новые, и точно так же придется привлекать миллиарды денег для того, чтобы решить какую-то там проблему, очистить территорию, те же свалки, которыми сегодня никто не занимается на Байкале.

- Как понимаете свою корпоративную социальную ответственность?

- Есть понятие «Impact Investing», и оно, наверное, является хорошим примером, отражающим логику, о которой вы спрашиваете. Потому что дело не в социальной ответственности ради социальной ответственности, да? А дело в том, что бизнес работает, зарабатывает деньги, платит налоги, но при этом вокруг все рушится – ну, так он тоже долго не проработает. И в этом отношении люди, которые мыслят чуть дальше, ну, там, через три близайших шага, они это понимают. И поэтому стараются системно инвестировать, в том числе, расшивая какие-то системные проблемы. Потому что если бизнес достаточно крупный, например, системообразующий для города, для региона, то, безусловно, у него есть и ресурсы, и возможности влиять на ситуацию. И, условно говоря, вот эта такая «умная стратегия» («smart strategy» для бизнеса), она может дать дополнительные эффекты, которые ему позволят ему, в том числе, например, потом поднять рентабельность и решить какие-то свои финансовые задачи. Другая проблема, что у нас в стране сегодня бизнесу, сколько там? Ну, 30 лет даже еще не случилось – это ясельный возраст, с точки зрения развития такого, ну, цивилизационного. Нужны десятилетия, порой столетия, чтобы эта культура вышла на достаточный уровень социальной ответственности и подходов, связанных с «Impact Investing». И мы прекрасно знаем, что там предприниматели царской России конца XIX начала XX века тоже были, ну, очень серьезные люди, которые огромные ресурсы и личную энергию вкладывали, в том числе, в общественные задачи. Мы до сих пор, ходим в Третьяковскую галерею, например.

- Вы действительно хотите сделать Байкал центром фрилансеров в России?

- Сегодня сильно меняется структура занятости в мире, об этом все говорят. И один из эффектов этих изменений заключается в том, что большое количество людей уходит на свободные хлеба. IT-дизайн – это, наверное, лидеры, которые порождают новую фрилансерскую среду. Но, наверное, и в других профессиях это сейчас будет постепенно наращиваться. Соответственно, возникает огромное количество такого специалитета, не привязанного ни к конкретной работе, ни к конкретному месту. И часть этих специалистов начинает кочевать, это так называемые «цифровые кочевники» (сегодня такой термин тоже появился.) Они начинают, скажем так, работать, путешествуя по миру. И в мире уже сложились центры такой кристаллизации, где эти фрилансеры как-то концентрируются. Это, безусловно, южные страны, такие как Индонезия, Таиланд. И европейские города, например, Лиссабон считается одним из таких центров, где фрилансеры любят обитать. Мы говорим о том, что Россия в этот поток не включена никак, то есть у нас нет какого-то места или центра кристаллизации вот таких фрилансеров, куда бы они могли приезжать и работать. В России это пока не сложилось. И мы подумали, почему бы Байкалу не занять эту нишу, и стать одним из центров.

Мы станем ну, такой своего рода «калиточкой» в этот большой мир специалитета вот этих профессионалов. А фрилансеры, особенно IT-специалисты – это порой действительно серьезные профессионалы. Если к нам этот ручеек тоже начнет затекать, и у нас на Байкале хотя бы там какие-то тысячи начнут тусоваться, то мы получим доступ вот к этому огромному океану специалистов, идей, знаний, людей там и так далее.

Когда мы, например, говорим о том, что «давайте сделаем Байкал там центром фрилансеров мировых», мы понимаем, что это «калитка» не только для нашего региона, это калитка для всей страны. И если в стране появятся одна, две, три точки, там, не знаю, может быть, во Владивостоке еще, может быть в Сочи, да, куда эти фрилансеры начнут приезжать, и работать, то мы получим ну, вот, такие точки присоединения страны к этому мировому процессу.

- Для вас есть разница — отдавать на благотворительность личные или корпоративные деньги?

- Если человек себя больше ассоциирует или больше позиционирует как менеджер и корпоративный сотрудник, или корпоративный деятель, то, наверное, для него проще тратить корпоративные средства. А если человек предприниматель с большой буквы, то для него что корпоративные, что личное в кармане – это одни и те же средства. И поэтому он действительно всегда тратит их как свои собственные. С моей точки зрения второе – это правильнее. Потому что надо, так сказать, своим личным рублем отвечать за действия, которые ты реализовываешь. Если ты живешь как предприниматель, то ты всегда, конечно, мир подстраиваешь под себя. И если что-то не устраивает, ты заменяешь деятельность на активную позицию, и начинаешь это менять. Потому что если ты не предприниматель, то вполне может быть, что и нужно выбирать какие-то другие стратегии.

- Что такое “Байкальские стратегии”?

- Любое общество, развиваясь, формирует какое-то количество людей, которые принимают решения и влияют на ситуацию (мы иногда это называем метафорически “управленческая тысяча”). Это количество ЛПРов – лиц, принимающих решения, от которых действительно сильно зависит ситуация, например, в регионе. И очень важно, с нашей точки зрения, если эта условная тысяча двигается в одном направлении. Если есть вот эта синхронность и единая логика движения и действия, то появляется некий вектор сил (социальных, экономических, политических и так далее), который позволяет решать большие системные задачи. Когда этой синхронности нет, то, соответственно, никакого вектора не появляется и никто никуда особо не движется. И, наверно, в ситуации нашей страны и конкретно нашего региона можно сказать, что с развалом Советского Союза это вектор был как бы окончательно потерян. И 90-е годы, эта условная война всех против всех, экономическая в том числе, передел советского наследия… этот период породил вот эту разобщенность, когда действительно никакого вектора, никакой единой логики движения в принципе не было и быть не могло. А, соответственно, он породил и поколение управленцев, которые выросли в этой логике. И мы подумали о том, что сегодня идет уже поколенческая смена, когда на сцену выходит следующее поколение. И если не сформировать вот эту культуру, ну, хотя бы какого-то синхронного действия, то, в принципе, конечно, ни регион, ни страна никуда не уйдут. И культура вот этого большого совместного действия – это очень кропотливая, длинная, большая работа.

Клуб «Байкальские стратегии» – это тоже просто один из инструментов, один из проектов, которые позволяют вот такую культуру формировать через, например, само понятие «стратегия». Потому что стратегия – это действительно нечто большое, длинное во времени, с помощью можно достигать каких-то системных результатов.

- Вы ощущаете на себе личную ответственность за будущее страны?

- Если ничего не делать, то вообще ничего не будет. Поэтому те эксперименты, которые мы ведем, вот, даже там, пример клуба «Байкальские стратегии», они позволяют нам, так сказать, по ходу практики нарабатывать вот этот опыт, рефлексию собственную, смотреть на ошибки какие-то, может быть, на неудачи и делать следующие шаги. Но и с этой точки зрения, да, вполне можно ситуацию менять.

- Опускаются ли у вас руки?

- В молодости, когда-то давно, я прочитал книги Карлоса Кастанеды. У него есть понятие «путь воина», это такой особый комплекс психотехнических и идеологических, даже я бы сказал, онтологических таких, философских установок. На меня в те годы они, как говорится, «сели». И я во многом являюсь ну, наверное, носителем таких установок. А там как-то вот нет такого вообще вопроса, для воина нет вопроса “опустились руки, не опустились, стена, не стена». Он всегда действует. И с этой точки зрения если он уперся в одном месте, он начинает искать проход в каком-то другом.

- Каким благотворительным организациям вы доверяете?

- Мы сами инициируем и реализовываем какой-то объем проектов, которые может быть нельзя здесь назвать «благотворительными», но они во многом социальные. А в каких-то деятельностно сами участвуем и доверяем. Когда мы тушили пожары на Байкале, на волне этого движения сформировалась организация под названием «Отряд 15.08» (15-го августа была первая была вылазка, отряд назвали по дате).

Или, например, есть у нас региональная организация “Подари планете жизнь”. Это ребята, которые занимаются лесопосадками. А поскольку мы после пожаров как раз поехали сажать вместе с ними же леса, то мы тоже понимаем, чем они занимаются, что они делают, и как это происходит. И безусловно, понимая, доверяем.

Если есть, например, у нас организация в Иркутске «Человек. i». Это организация молодежных активистов, которые заботятся о городе и хотят его изменить. Там мы тоже участвуем. Как-то раз ребята организовали огромную акцию по уборке мусора в городе – вывели за один день двадцать тысяч человек на улицы и действительно, прибрали город очень сильно. И я тоже там принимал участие. Мы тоже понимаем, как это работает, и доверяем этой организации.

Ну, безусловно, клуб «Байкальские стратегии», именно как организация, которая взяла на себя миссию осмысления, обсуждения, проработки таких общественно-экономических общественных стратегий для региона. Мы, являясь фактически лидерами этой организации, тоже понимаем, доверяем.

P.S.

- Что может вывести из себя?

- Если ты энергетически наполнен, с тобой все в порядке, то тебя и вывести практически невозможно. Бывает обратная ситуация, когда ты действительно истощаешься в силу каких-то причин, нагрузки высокие, еще что-то. И вот эта вот истощенность, она как раз тебя начинает уже выбивать немножко, а там вывести все что угодно может. И с этой точкой зрения я стараюсь как раз этот баланс удерживать, чтобы совсем, так сказать, себя не загонять, как лошадь беговую. А если удается этот баланс удерживать, то, в общем, так сложно вывести.

- Если бы в Википедии можно было написать только три слова о вас, чтобы вы написали?

- Первое слово «деятель». Это действительно один из таких жизненных императивов – всегда действовать и делать какое-то дело, с большой буквы.

Второе – «исследователь». Я надеюсь, мне удается тоже удерживать этот императив, это постоянное отношение к миру, как к чему-то неведомому и непознанному, потому что мир крайне загадочен, интересен, таинственен. И вот в этом отношении сохранять для себя небольшую «калиточку» в это неведомое – вот это важно. И тем самым удерживать эту исследовательскую позицию.

Хочется мир все время, так сказать, пробовать на зуб и как-то с ним взаимодействовать. А здесь как раз и деятельность, и исследование, они и сравнятся как бы между собой, так сказать, проникая друг в друга, и ты становишься таким деятельным исследователем, который мир постоянно пробует на зуб, его как-то берет, ну, с ним взаимодействует. Ну, наверное, вот, мне кажется, что мы для этого здесь и приходим в этот мир, чтобы что-то с ним поделать, познать, понять, поисследовать, что-то сделать.

- Какая книга может изменить в лучшую сторону?

- Я помню, что на меня в детстве «Лунная радуга» произвела прямо какое-то вот совершенно магическое воздействие. Сергей Павлов, такой не очень известный в линейке советских фантастов человек, хотя его романы действительно очень мощные. “Романтика освоения дальнего космоса” – это, наверное, метафора людей, которые действительно хотят как-то исследовать этот мир с его тайнами, таинственностями и прочими вещами. И как-то с ним взаимодействовать.

Автор: Роман Ищенко, Председатель иркутского регионального отделения общественной организации «Деловая Россия» , член совета клуба «Байкальские стратегии»

Проект потомучтолюди, Общероссийский гражданский форум. 2019

Возрастное ограничение: 16+