По следам «большой ноги»

30 июня 2017

Не имеющая четких границ. Принадлежащая двум странам. Разделяющая два океана. Знойная на севере и леденящая на юге. Владеющая единственным в мире постоянно растущим ледником и единственной на земном шаре пустыней, лежащей вне тропической зоны и занимающей восточное побережье материка. Названная прибывшим сюда с другого материка Магелланом «в честь» «большой ноги» топающих по ней многочисленных аборигенов.

Патагония, таинственная территория, обладающая несметными природными сокровищами. Стоит мельком увидеть изображение лишь одного – и стрелка внутреннего «компаса», вопреки всевозможным законам физики, логики, экономики с тех пор неизменно будет показывать только в сторону Фицроя, Торрес дель Пайне или Перито Морено. А значит, однажды наступит день, когда вы поймете, что больше никуда не сможете поехать, пока не побываете там. 

«Летим смотреть пингвинов!»

Из бодрого, многословного, громко произносимого на испанском сообщения капитана нашего воздушного корабля, резко вернувшего к реальности из полудремы, поняла только одно слово: «Буэнос-Айрес». Этого хватило, чтобы вмиг проснуться, поднять шторку иллюминатора – и внизу увидеть причудливый орнамент ожерелья из искрящихся теплым светом точек на темном фоне – словно приветственный драгоценный подарок, преподносимый на «бархатной подушке» новым для меня континентом. И сразу пропала усталость после долгого пути, больше 25 часов которого прошли в воздухе, и все переживания – главным стало азартное предвкушение предстоящего 18-дневного путешествия.

Несколько часов спокойного сна в гостинице – и в 5 утра мы снова в аэропорту. «Летим смотреть пингвинов и китов!», – слова лидера нашей экспедиции бодрят лучше любого кофе. Джетлаг? Нет, даже не заглядывал. Вздремнуть во время двухчасового перелета? Как можно, если внизу – граница океана и суши, переплетение различных дорог, деревень, полей, гор – узоры еще более увлекающие, чем линии Наска.

В аэропорту крошечного городка Трелью, все дороги от которого ведут либо к пингвиньим, либо к китовым берегам, берем машины, заезжаем в гостиницу и стартуем в национальный парк «Пунта Томбо» – место обитания самой большой в мире колонии магеллановых пингвинов, которые приплывают сюда для выведения потомства. 

Прямая дорога до горизонта по обеим сторонам окружена равниной, единственные возвышения которой – небольшие холмики с редкой травой. Да, знаменитая аргентинская Пампа не располагает к непрерывному фотографированию. Но мы находим повод на зачехлять технику: «сканируем» территорию в поисках гуанако – одних из здешних знаменитостей, безгорбых верблюдов, предков одомашненных лам. 

За этим занятием и время пролетело быстро, и ожидание оказалось не напрасным – несколько гуанако проворно взлетели на холм рядом с дорогой. С этого же места мы впервые увидели и берег океана, возле которого сегодня предстояло ощутить себя внутри программы «В мире животных».

Группа в черно-белых купальниках

Краткий инструктаж рейнджеров (пингвинов не гладить, не кормить, ходить только по огороженным дорожкам), и мы спешим увидеть тех, чьи «фраки» заметны издалека. Встреча с первым пингвином, явно привыкшим к роли фотомодели, судя по тому, как уверенно он позирует перед всеми нашими камерами, происходит через несколько шагов, а потом «местных жителей» становится все больше – и мы чувствуем себя, словно попавшими в машину времени, которая, вне зависимости от возраста вновь прибывших, переносит в те года, когда мы сами были не выше очаровательных черно-белых семенящих существ. 

И в таком состоянии абсолютно искреннего детского восторга проводим здесь несколько часов: осторожно подползая к греющимся в норках; следуя за вышагивающими по «нашим» тропинкам с важностью знающих здесь каждый камушек проводников; не дыша, максимально приближая в видоискателе картинку, на которой видны птенцы, прячущиеся под мамами; тщетно пытаясь держать камеру ровно, смеясь, снимая умильно переваливающуюся дружную «группу в черно-белых купальниках».

Холодный ветер норовит лишить равновесия и «пробить» защиту курток, руки замерзли, но мы замечаем это, только покинув «пингвинью реальность», метров за десять до машины. В ней согреваемся быстро, а за эмоциональным обменом впечатлениями не замечаем обратного пути. А уже вечером, как выяснится, ловим себя на одной мысли: кажется, что мы здесь уже давно, столько сюжетов, чувств, картинок, деталей вместили в себя только одни сутки.

Все секреты сразу

На отдых располагаемся в маленьком уютном отеле в крошечном, но знаменитом Трелью. Кроме того, что город дал нам ночлег между двумя днями путешествия к природным заповедникам, он оказался полезен и тем, что сразу показал, к каким особенностям страны стоит быть готовым путешественнику в Аргентине. Например, к тому, что подстраиваться под гостей здесь не спешат: всем иностранным языкам предпочитают местный испанский, и, говоря на английском, можно быть не совсем точно понятым даже в отеле. Иностранная валюта тоже не в чести, так что доллары и евро лучше обменять на аргентинские песо сразу в аэропорту, потому что обменные пункты в городах открываются поздно и закрываются рано, а в календарные выходные и вовсе отдыхают (как и многие магазины, музеи и прочие культурные заведения, несмотря на разгар туристического сезона). 

Так как местные жители традиционно завтракают и обедают дома, а ко второй трапезе вне родных стен согласны готовы приступить не раньше позднего вечера, то и все кафе и рестораны открываются только в это время. До этого в помощь путешественникам – достаточно богатые продуктами супермаркеты, где, кстати, без проблем принимают карточки. 

Как раз воспользовавшись этой помощью, мы замечательно подкрепились днем и ровно в 20 часов (о, счастье!) уже входили в только что открывшийся ресторан, который приметили еще во время дневной прогулки по городу (и, честно говоря, немного волновались, откроется ли он в обозначенное на вывеске время, вспомнив фразу из книги путешественника Жана Беливо: «Чтобы перекусить в Аргентине, пришлось приспосабливаться к их ритму, дожидаясь полуночи»). 

Предвкушение этого момента того стоило: накормили нас отменно – конечно, по традиции, мясом, в котором здесь знают толк. При этом, опять же, не желая его знать в супах или овощных блюдах: в меню они иногда встречаются, но явно далеки от того идеала, который представляется европейцу. Так что на «аргентинское время» стоит забыть о спарже и брокколи, зато приготовиться выбирать из нескольких десятков вариантов мяса или рыбы, которыми так щедры здешние меню.

Звезды синей дорожки 

«Привет!», – звучит на одном выдохе, на разных языках, когда кит приближается вплотную к лодке и чуть поднимается из воды. Потом плавно подныривает под нее, возвращается, делает несколько кругов вокруг, шумно показывает фонтан и через несколько мгновений уже вдалеке, как в замедленной съемке, старательно, – хвост. Конечно, под возгласы и вспышки камер зрителей, получая на этой своей «синей океанской дорожке» столько восторженных эмоций, что могут позавидовать некоторые «звезды» с каннской красной. «Антракт» длится недолго: и вот уже из-за выступающей в роли «занавеса» поверхности океана появляется новый гигант, а за ним – еще и еще. И постепенно весь включаешься в эту природную игру: солнечных бликов – с волнами, ветра – с брызгами, китов – с нами.

Мы – в национальном парке на полуострове Вальдес (включенном в список Всемирного природного наследия ЮНЕСКО за неповторимый животный мир), лучшем месте в мире для наблюдения за китами, в лучшее время для этого – в конце ноября, поздней весной, поймав идеальную погоду, не характерную для этих мест: на небе – ни облака, волнение минимальное. И для полного счастья – на двухпалубной лодке, так что можем наслаждаться китовым шоу с разных ракурсов, чем и пользуемся.

А потом отправляемся на другое импровизированное представление – обитающих в этой же акватории морских львов (причем на фоне живописных отвесных скал из песчаника, создавая рельеф которых, ветры-архитекторы вдоволь порезвились, так что объектов для любования живой и неживой природой здесь предостаточно, успевай только ловить кадры).

С разбега – в открытку 

Барилоче, центр Озерного края, – город-открытка: куда ни поедь, куда ни пойди, где ни остановись, откуда и куда ни посмотри – везде красота. Зайдешь в кафе, глянешь на улицу через окно – вот тебе готовая картина в пока что оконной раме, раздвинешь шторы в номере – еще одна. Отвлечешься, снова подойдешь – и сначала быстрее почувствуешь, чем поймешь: что-то уже неуловимо изменилось, потому что местная красота предстает одновременно и неповторимой, и постоянно меняющейся при разном освещении, ракурсе, облаках и даже ветре. И ты вроде бы находишься и в одном городе, и в то же время в чуть-чуть разных. 

Пройденный за час, от пляжа Красоты до самой крутой улочки-змейки, от набережной вдоль отражающего частокол гор вдали озера Науэль Уапи до поляны с миниатюрными затейливо украшенными домиками, он удивил многими деталями. Необычными мозаиками в кафедральном соборе и их полусекретным расположением (сразу в планах появился пункт узнать, что же это такое, и в дальнейшем это привело к любопытным открытиям). Скульптурой в виде раскрытой книги на въезде (и первым желанием – прочитать этот разворот). Отношением к собакам: именно в Барилоче стало понятно, что из всех животных именно собака в Аргентине – царь и бог, которому все дозволено, прихотям которого беспрекословно подчиняются, и которому можно все. Например, отдыхать посреди магазина: и все с сумками бережно обходят, боясь потревожить.

Главный же сюрприз этого места ожидал нас утром, когда еще в предрассветных сумерках мы бодро отправились на набережную с такими же бодрым мыслями о разминке – физической и фотографической. И мгновенно забыли о них (да и обо всем), стоило лишь оказаться «внутри» рассвета, когда первые лучи вблизи начали «зажигать» шпиль белой колокольни собора, скользнули по верхушкам деревьев и мягко прикоснулись к двум обращенным к ним фигуркам деревянных тотемов, спускаясь к цветам, постепенно раскрашивали их. А в то же время лучи вдали рисовали по рельефным снежным вершинам вокруг озера, которое соединяло на себе эти ликующие утренние отражения, соединяя их с орнаментом облаков и добавляя собственной глубокой синевы. Несколько минут до «большого Солнца», пока еще полутона раскрывают больше очарования природы, чем оно. Мгновения, ради которых, собственно, все и затевается.

Между «воланами» дрока 

Дороги аргентинского Озерного края не включены ни в один «официальный» список «самых красивых-ошеломляющих-вдохновляющих дорог мира». Но если вам предстоит путешествовать по ним поздней весной да еще в солнечную погоду, они станут для вас такими. Только представьте: постоянно двигаться по пути, окруженному многоярусными «воланами» ярко-желтого дрока, особенно рельефными в контрастной «раме» блестящей зелени всевозможных оттенков, с вкраплениями то роз, то акаций, то люпинов, то каких-то диковинных цветов. И все это – на фоне идеально чистого высокого неба.

В окружении таких пейзажей мы въехали в Барилоче, где снова арендовали машины и четыре дня неспешно исследовали окрестности – купаясь в роскоши природы национального парка и иногда (особо смелые) – в озерах. Добравшись до первого из них, долго не хотелось шевелиться, наслаждаясь совершенством панорамных видов. Когда же все-таки продолжили путь, через насколько шагов остановились – любоваться открывшимися новыми деталями красоты: отражением гор в замершей на безветренный миг поверхности озера, причудливым рисунком линии берега, ставшим видным с небольшой скалы, драматичными или пасторальными сюжетами, в которые «выстраиваются» узловатые деревья, бухточки идеальной формы, бросающие им вызов обрывы, облака таких форм, каких не встречали нигде. И так – на каждом новом озере. Чем выше пролегал маршрут, чем глубже в лес к водопадам вели тропы – тем прекраснее.

И еще фантастичность этих дорог в том, что сколько бы по ним ни проехал, не чувствуешь усталости («Здесь есть еще одно потрясающее место, но до него километров сорок в другую сторону. Поедем?», – спрашивал у нас руководитель экспедиции. «По таким же дорогам? Конечно!»). И сколько бы ни смотрел по сторонам, открывающиеся виды не надоедают и не становятся привычными. При этом становясь частью тебя.

Все оттенки «аргентинского синего» 

Готовить ко встрече со своим великолепием ледник Перито Морено начинает заранее: летящий в поселок Эль-Калафате самолет снижается над одним из питаемых им ледниковых озер, и настроенный на насыщение природной красотой путешественник уже сбивается со счета оттенков и не может подобрать им столько названий (Васильковый, ирисовый, приглушенный морской, драгоценный синий, персидский синий – или, что логичнее, аргентинский синий?). 

И потом подобные озера, как планеты-спутники, сопровождают всю более чем часовую дорогу по национальному парку ледников Лос-Гласиарес (включенного в список Всемирного наследия ЮНЕСКО) до обзорной площадки, с которой впервые издалека многокилометровый великан предстает во всей мощи: поле синих пиков льда, с грохотом, словно салютующим новым гостям, спускающееся с двух остающихся мрачными даже в ясный день гор, расширяющееся и захватывающее все больше ровной территории, по которой в разные стороны растекаются два «рукава» озера Аргентинос.

Угадать, где в воду с 60-метровой высоты ухнется следующая ледяная скала, почти невозможно, но очень хочется – это главное азартное развлечение тех, кто приезжает любоваться на это холодное чудо природы. Кто-то полагается на слух – и по проложенным деревянным тропинкам несется в ту сторону, где, как показалось, трещит особенно сильно. Кто-то медитативно застывает в одной точке в надежде, что рано или поздно самый большой осколок сорвется именно перед ним. Или чуть левее. Ледник щедр на эмоции: везет и тем, и тем. А также тем, кто просто созерцает эту красоту, видя в ледяных стенах профили греческих героев, а в откалывающихся льдинах – нескончаемую вереницу кораблей из «Иллиады».

Фламинго из-под камуфляжа

Эль Калафате, в который мы приехали, познакомившись в Перито Морено, в противоположность Барилоче и его «открыточному родственнику» Вилья ла Ангостура,лаконичен, собран и подчеркнуто лишен какой-либо сентиментальности в планировке и архитектуре. Как и полагается «столице ледников» (отсюда начинаются маршруты не только к Перито Морено, но и его «родственникам», а для еще не насмотревшихся на них – в музей Гласиарий), он демонстрирует «нордический характер». Центральный проспект, несколько улиц от него, парк, мостик без излишеств, подстриженные газоны, четкость линий каждого огороженного двора. 

Но такой «камуфляж» не укроет от внимательного путешественника те романтические штрихи, которые могут растопить его холодный имидж: оберегаемых живущих в парке фламинго, кусты гигантских роз всех оттенков алого и розового на газонах, всевозможные сделанные вручную сувениры для уютного дома в небольших лавочках, скульптуры сказочных и не только героев в стилизованном под библиотеку уличном кафе. Да и тех же довольных откликающихся добротой на доброту собак, дополняющих городской пейзаж.

И конечно – самозабвенно играющих в футбол на любом свободном месте, даже на крошечном кочке земли между домами, мальчишек (здесь мы впервые увидели такие картинки, без которых невозможно представить эту страну, и «саундтреком» всего времени до следующего утра стала чайфовская «Аргентина –Ямайка»). Да, даже транзитный город может быть в удовольствие. Если захотеть.

Междугороднее любопытное

Перемещения между городами (а они у нас были частыми) тоже ни разу не проходили скучно. Просто наблюдая за водителями автобусов, таксистами, сотрудниками аэропорта, пограничниками, можно было узнать то неуловимое, но особо ценное для любопытных путешественников, что вряд ли отметят составители путеводителей.

Где еще услышишь не прекращающийся минут пятнадцать велеречивый монолог водителя такси, который даже можно не переводить: и так по интонациям понятно, что человек старается беззастенчиво расхвалить себя. Или песни его коллеги, которыми он сопровождал всю дорогу, видимо, стремясь к тому, чтобы его пассажиры не теряли времени даром и вблизи знакомились с местной культурой.

Где еще подсмотришь, как стажируют водителей, ведущих автобусы по знаменитой трассе Route 40? Где проедешь на маршрутке, к которой сзади прикреплен прицеп с вещами, всю дорогу гадая, не отцепится ли он и открыта ли граница, при этом спешно доедая съестные припасы, потому что в Чили со своими продуктами не пустят? (Именно на таком средстве мы передвигались из Эль Калафате в Чили. Сначала иронизировали, видя в этом транспорте современный вариант то ли лошади с телегой, то ли груженого каравана, но потом, в дороге, обгоняя и встречая множество таких же, просто наслаждались подобной адаптацией к местному колориту, ведь какая же экспедиция без распробования местных обычаев?)

Где еще узнаешь о таможенных офицерах, которые улыбаются, приветствуя каждого туриста, как родного (при том, что поток их тут нескончаем), а потом пританцовывают и что-то напевают, ставя в паспорта штампы? Где еще, как не во время пути, заметишь детали, говорящие о стране больше, чем десятки газет и рассказов? Например, на той же таможне меня удивила фотография над входом, в рамке под стеклом: огромная собака бежевого окраса, и подпись – кличка и история о том, как эта собака прожила (или прослужила?) на этой таможне 18 лет.

Рога и башни – день чудесный 

Прожить целый день в чилийском национальном парке Торрес дель Пайне – это впервые еще с дороги заметить три гигантские остроконечные вершины «Синих башен», и угомонить прыгающее от счастья сердце. Подпрыгнуть на сидении автобуса, когда водитель резко затормозит, указывая вправо, – и спешить туда, где на фоне пиков Торресов оранжевым пунктиром пересекают реку вброд четыре предка одомашненной ламы – гуанако. А после нескольких поворотов бояться шелохнуться, стоя метрах в двух от семьи этих животных, когда детеныш захотел молока.

Вмиг забыть об алчности ветра, бросив на столе без присмотра и прижимания (иначе все этому ветру и достанется) походный обед, – чтобы схватить камеру и успеть поймать в объектив шустрого броненосца, выскочившего из-за куста и норовящего скорее улепетнуть. Усесться на скале и любоваться пиками Куэрнос дель Пайне – теми самыми «открыточными» горами, напоминающими рога, гадая, что же видят с них те редкие смельчаки, рискующие забраться на них, или те, кто проводит недели в лабиринтах здешних гор. Брести по песчаному берегу и наблюдать, как истончившиеся осколки ледника Грей стаей лебедей спускаются по реке. 

На вершине все-таки снять темные очки, чтобы без этой необходимой здесь под сумасшедшим солнцем «преграды» разглядеть и впитать все оттенки цветов озер внизу, отличающиеся в зависимости от того, насколько отделены они от ледника. И заодно уж закинуть голову и наблюдать за полетом птиц, соперничать в созерцании видов с которыми здесь никому и ничему не позволено (коптеры – под запретом). Уворачиваться от туч. Ловить радугу в брызгах водопадов. И то и дело оборачиваться на три уходящие ввысь иглы Торресов, восхождение к которым запланировано на завтра. 

20 тысяч шагов к Торресам 

Когда год назад я впервые увидела фотографии этих гор, поняла, что непременно к ним поеду. Когда наш борт приземлился в Буэнос-Айресе, считала дни до даты намеченного подъема к одному из главных символов Патагонии. Когда посмотрела прогноз погоды на дату подъема к ним, думала о том, что дождь может быть не обязательно стеной и что синоптики в любой стране часто ошибаются, и почему бы этому не произойти как раз теперь. А когда уже стояла у начала ведущего к гранитным пикам Торрес-дель-Пайне знаменитого W-трека, думала только о том, чтобы наш экспедиционный лидер, смотрящий на плотные темные тучи (сулящие как раз дождь стеной) в районе предполагаемой цели восхождения, все-таки сказал: «Идем». И он сказал. 

Впереди было 10 километров, только преодолев которые, можно увидеть, открыты Торресы или нет: раньше, и тем более с начала тропы, не видно ни самих башен, ни гор вокруг. Идя туда в тучи, мы рисковали после пяти часов подъема упереться в стену непроглядных облаков. Или же за это время резкий ветер мог полностью их раздуть. Рискнуть стоило.

Сначала был затяжной подъем, с чьей высшей точки открывался вид, конкурирующий с теми, которые можно наблюдать из взлетающего самолета. За ним – узкая тропа вдоль гор над пропастью, откуда старались сбросить порывы резвящегося в ущелье ветра (и где надо было умудриться пропускать ездящих по ней на лошадях гаучо – коренных жителей этих мест) и первый оборудованный лагерь с выжженной на деревянной доске карте маршрута и указанием, где мы сейчас. После него – относительно горизонтальный короткий отрезок по лесу, затем – долго и резко только вверх: по камням, ручьям, песку, снова камням. 

Последний отрезок по каменным глыбам, перевал – и мы напротив трех гранитных башен, отражающихся в бирюзовом озере под ними. Среди тумана и плотных облаков вокруг все же дождавшихся открытыми тех, кто о них мечтал.

Прятки с Фицроем 

Никогда еще за годы путешествий (даже самых экстремальных) не встречалась с ветром, который бы минут за двадцать разорвал в клочья достаточно плотный длинный дождевик. Но именно с таким столкнулась (в прямом смысле) на проложенной по равнине между гор дороге на юге Аргентины. «А вот теперь добро пожаловать в настоящую Патагонию», – усмехалась погода. «С удовольствием», – стойко отвечали мы, доставая запасные дождевики, плотнее застегивая штормовую экипировку, надежнее пакуя технику и упрямо намереваясь продолжить изучение окрестностей.

С такого экстремального утреннего похода к водопаду начался новый этап нашей экспедиции в Эль-Чалтене, признанной национальной столице треккинга Аргентинской Патагонии. Крошечном городке, откуда стартуют маршруты к грандиозным природным панорамам. Точке на карте, куда дорога может привести любого, кто часто и с удовольствием меняет лоферы- шпильки-кроссовки на треккинговые ботинки. Месте, с главной улицы которого открывается вид на одну из самых прекрасных гор мира – Фицрой.

Правда, мы увидеть его смогли не сразу: даже после нашего достойного прохождения испытания шквальным ветром и дождем, подъема к леднику и озеру, исследования всех окрестных водопадов он не открылся нам, оставшись за плотной стеной облаков, полностью соответствуя своему названию – «дымящаяся гора», полученному как раз за то, что его вершина чаще готова оказаться тет-а-тет с привычными придерживающимися высоких путей тучами, чем со странными существами с рюкзаками, перемещающимися всего лишь по земле. Впервые произошло только поздним вечером, когда тучи внезапно ненадолго сдуло, а последних солнечных лучей как раз хватало для освещения фона за резкими пиками Фицроя.

Утром и весь следующий день история повторялась: облака капризно то спускались, то поднимались, то висели над вершиной, так полностью и не открыв всей красоты горы. В ледниковые озера даже не потребовалось бросать монетку: Фицрой сам решил, что хочет увидеться вновь. Когда-нибудь.

Город в треугольнике

Пуэрто Игуасу мал, но совершенно по-южному роскошен: широкие улицы, рестораны на любой вкус, изобилие пальм и прочей тропической зелени, гирлянды живых цветов вдоль дорожек, круглосуточные звуки джунглей. Что налево пойдешь, что направо – до реки дойдешь, и хотя между берегами чуть более двух километров, идти можно долго, вволю поддаваясь соблазнам то что-то попробовать, то на что-то посмотреть, то просто присесть на диковинную дизайнерскую скамейку и поймать настроение окружающей неги, наполняющей все пространство «столицы туризма», как начертано на местном гербе. 

Но какой-то из путей обязательно приведет в точку пересечения трех границ – Аргентины, Бразилии и Парагвая – место, делающее этот городок знаменитым среди путешественников, отмечающих подобные необычные географические знаки. Непосредственно знак – бело-голубая стела – скромно стоит на набережной, откуда открывается величественная панорама слияния двух мощных рек – Игуасу и Параны и уходящих за горизонт берегов, принадлежащих разным странам (кстати, этот аргентинский вид на приграничье считается самым лучшим). 

Вечерами здесь многолюдно: только стемнеет, каждый час устраивают лазерные шоу, а желающие запечатлеть себя на фоне стелы толпятся в очереди. Зато если прийти сюда на рассвете, около половины пятого, можно в одиночестве наблюдать, как наступает новый день сразу в трех странах. Сначала стела выделяется на фоне стены густого тумана, который постепенно поднимается, составляя с открывающимися пейзажами флаги неведомых государств, будто этих трех ему мало: темно-серый с синей речной полосой внизу, светло-серый с сочной полосой леса, «растворяющийся серый» с голубой небесной, изумрудной травяной и уже золотой от солнца водной. И вот перед тобой – новый день нового для тебя мира. Пора отправляться его исследовать!

К тем, кто выше Ниагары 

Куда? Конечно, за 18 км от Пуэрто Игуасу, к почти 300 водопадам на реке Игуасу, одному из семи природных чудес света, объекту Всемирного наследия ЮНЕСКО. Где можно долго бродить, всматриваться, вслушиваться, искать ракурсы – и скоро понять, что это одно из таких «неуловимых» мест, великолепие которых можно в полную силу почувствовать только в них самих и недоступно передать ни на фото, ни на видео. И поэтому убрать камеру. Надеть дождевик и по мокрой деревянной дорожке спокойно пойти в сторону, откуда навстречу тебе с визгом и смехом выскакивают счастливые его «необладатели». Оставить далеко позади самого экстремального любителя делать фото с риском вымокнуть до нитки и добраться до финальных перил.

И уже не слышать никаких звуков, кроме мощного грохота «оркестра» из потоков водопадов Игуасу, и постепенно различить в нем взбаламошную легкую импровизацию только для тебя, «исполняемую» каплями на «звонком» брезенте и свободном от него лице. Ловить и медленно скользящие мысли. Понимать, что вот так – настоящее, естественное, твое общение с этим местом.

Выйти из водного вихря и обнаружить, что все клубки туч укатились в джунгли, а в расцвеченный солнцем пейзаж вплетена радуга. Словно природа вдруг поставила перед тобой зеркало, где отразилось твое настроение шестнадцати предыдущих южно-американских дней. И настоящего момента, конечно.

Традиционный и экзотический

«Буэнос-Айрес — одно из чудес света, о чем знают не все, что неправильно. Искусственный спутник Европы в Латинской Америке, уникальный случай перенесения и сбережения цивилизации Старого Света по другую сторону Атлантики и экватора, Буэнос-Айрес невероятен вдвойне: самый традиционный на всем экзотическом континенте, именно этим он экзотичен». Так писал о столице Аргентины Петр Вайль в столь любимом мной «Гении места». «Удивительный город-спрут, где блеск соседствует с нищетой», – добавлял путешественник Жан Беливо в книге «В поисках себя». 

За время путешествия мы четыре раза любовались им в разное время суток во время взлетов и посадок, трижды добирались до аэропортов по нему спящему. И вот, наконец, приехали только ради него самого.

Мечтая о прогулке по не разогретым солнцем улицам и до нашествия туристов, вышла из отеля рано – но попала не в утреннюю прохладу, а в утреннюю духоту: в семь часов уже было плюс 32. Да и малолюдными улицы в это время не оказались, спешащих и на работу, и к достопримечательностям было много. 

Правда, люди и погода занимали внимание недолго, настолько необычным оказалось все вокруг: это было не единое впечатление, а мгновенное перескакивание с детали на деталь, разные, противоречащие друг другу, показывающие себя с щеголеватым вызовом, но по-доброму. Чего стоят только, например, скульптура Дон Кихота на удивленном Росинанте или размещенная на постаменте посреди площади огромная голова, напоминающая не то верного Санчо, не то Пантагрюэля, а оказавшаяся прозаично принадлежащей какому-то местному реальному герою. 

А потом меня по нему провели – и можно было, не боясь заблудиться среди узких зажатых между высокими бетонными плоскостями домов улицами, включиться в предлагаемую любопытством игру по поиску тех самых деталей – личных маячков в городском пространстве. Сколько же их обнаружилось только за день! Несчетное количество часовых башен, кресты с флюгерами на церквях, «парковка» для собак возле супермаркета, скульптуры железных человечков, поддерживающие ветви дерева-гиганта, ворота с филигранной лепниной рядом с домом, из стен которого тянутся стволы, геометрия крыш-террас, помпезный дом-дворец в целый квартал. И неспешные официанты в уличном кафе. Впрочем, спешить в этом городе не принято. И не хочется.

Анна Важенина 

Возрастное ограничение: 16+

В наших соцсетях всё самое интересное!