Лев Сидоровский: Как Миронов, Ширвиндт, Лебедев и Жванецкий прикалывались насчет Нового года

31 декабря 2020

Было это накануне 1976-го. Люди штурмовали елочные базары, выстраивались змейкой за мандаринами и шампанским, были уже в предвкушении застолья.

А на «Ленфильме» с утра до вечера снимали «Мадемуазель Нитуш». Когда в павильоне объявили перерыв и актерам принесли пирожки с мясом, я отвел в сторону тогда еще только заслуженного артиста РСФСР Андрея Миронова и спросил его прямо, без обиняков:
– Можете придумать объявление, связанное с Новым годом?

Миронов почесал в затылке:
– Ну, уж так сразу! А впрочем, пожалуйста: «Меняю один Новый год на два старых в разных компаниях!»

– А сочинить рекламу елочных игрушек слабо?
Миронов усмехнулся:
– Совсем не слабо. «Покупайте елочные игрушки только в магазинах "Ленкультторга". Остерегайтесь покупать их в магазинах "Молоко", "Обувь" и "Трикотаж"!»

Я не унимался:
– Чем, Андрей Александрович, украсите елку, если у вас нет ни одной елочной игрушки?

Миронов хихикнул:
– Повешу объявление, почти как на скамейках в парке: «Осторожно – украшено!». И все поверят. Но вообще-то не человек украшает елку, а елка украшает человека.

В желании все-таки подловить артиста придумываю для него очередное испытание:
– Предположим, что у вас в квартире нет часов, радио, телефона и телевизора. Как вы с максимальной точностью встретите Новый год?
– Очень просто. Переверну елку и посмотрю на срез: в двенадцать часов должно прибавиться еще одно годовое кольцо.

Видя, как любимый артист торопливо поедает пирожок, не мог не поинтересоваться:
– Вы всегда, Андрюша, питаетесь вот так, на ходу?

Миронов вздохнул:
– А что делать, раз пытаюсь «объять необъятное»: со спектакля – на съемку, со съемки – на спектакль. Еще концерты. Зрители мне сочувствуют. Однажды во время концерта в Ленинградском доме офицеров из зала прислали на сцену большой апельсин, на котором было написано: «Андрюша, скушайте. Вы плохо выглядите»...

В это время к нам подошел бравый майор Шато Жибю, в котором, несмотря на смоляные усы, всё равно можно было узнать тогда еще тоже только «заслуженного» Александра Ширвиндта. Ну, как я мог упустить такую удачу:
– Александр Анатольевич, какого подарка нынче ждете от Деда-Мороза?

Ширвиндт мрачно молвил:
– Крупного. Например, чтобы наконец закончились съемки «Мадемуазель Нитуш».

Я полюбопытствовал:
– Поскольку вы, кроме всего, еще и знаменитый организатор актерских «капустников», в том числе и новогодних, хотелось бы узнать: что же в этих «капустниках» самое-самое главное?

Ширвиндт заговорщицки зашептал:
– Самое главное – удержать участников выступления в хорошей форме до полуночи, потом еще полчасика последить, чтобы они были в порядке, и не упустить момента начала. Как показала многолетняя практика, в половине первого начинать рано (люди еще не могут оторваться от стола), а без четверти час – поздно (уже ничего не соображают). Нужно начинать в тридцать семь минут первого – это самый оптимальный вариант!

Радуясь тому, что мрачный Ширвиндт оживился, я спросил:
– Можете ли предложить новогодний тост, произносить который вам еще не доводилось?

Он задумался:
– В силу специфики профессии актеры очень редко могут встречать праздники вместе с остальными людьми: мы либо отстаем от праздника, либо опережаем. Например, в начале декабря Театр сатиры гастролировал в Тбилиси, и нас с Мироновым пригласили принять участие в новогодней телевизионной передаче, которая записывалась уже за месяц вперед. Было как-то очень странно поздравлять людей с Новым годом, когда на улице четырнадцать градусов тепла и всё зеленеет... Вот она, актерская судьба: летом снимаемся в «зимних» фильмах, в праздничные вечера работаем на сцене и в телестудиях... И только, пожалуй, Новый год – один-единственный праздник, когда актеры вместе со всеми собираются за столом. Даже самые длинные спектакли в этот вечер кончаются рано. Однажды 31 декабря режиссер нашего театра Краснянский пришел к антракту, чтобы посмотреть, как идет спектакль «Двенадцать стульев», и с удивлением увидел, что зал уже пуст. Спектакль был сокращен ровно вдвое, хотя ни одного слова актеры не вымарали. Просто они играли вдвое быстрее... Так вот, мой тост – за то, чтобы актеры не только Новый год, но и остальные праздники встречали за столом, как все нормальные люди!

Мне очень не хотелось Ширвиндта отпускать:
– Придумайте, пожалуйста, новогоднюю поговорку!

Он – так же мрачно:
– Плох тот год, который не мечтает быть високосным, и, как говорит мой друг пан Зюзя из Кабачка «13 стульев», плох тот артист, который не мечтает быть Высоковским.
– Представьте, Александр Анатольевич, что вы – сотрудник отдела кадров. Дайте официальную характеристику Деду-Морозу.

Он – так же неторопливо:
– Дед Мороз. Сезонник. На работу выходит регулярно, но редко. Морально устойчив: в обществе появляется с одной и той же женщиной. Настойчив: уже который год рекламирует одно и то же дерево.

На прощанье интересуюсь:
– А сами-то Деда-Мороза играли?

Ширвиндт встрепенулся:
– Тыщу раз! Помню, однажды во Дворце культуры «на ёлке» (мне тогда было чуть больше двадцати, а роль Снегурочки исполняла артистка вдвое старше) я, приветствуя ее, воскликнул: «Ну, дети, а это кто к нам пришел?» И ребятишки хором ответили: «Баба-Яга!»

Услышав про Бабу-Ягу, я поспешил в Большой драматический театр – к народному артисту СССР Евгению Лебедеву:
– Евгений Алексеевич, как получилось, что вы, такой бравый мужчина, не раз и не два играли роль, прямо скажем, не очень симпатичной женщины по имени Баба-Яга?

Лебедев развел руками:
– Мне вообще везло на женские роли. Начинал в куйбышевском ТРАМе с Кабанихи. Потом в тбилисском ТЮЗе в «Василисе Прекрасной» поручили мне Бабу-Ягу. Затем в Ленинградском театре имени Ленинского комсомола – Ведьму в «Аленьком цветочке». А здесь, в БДТ, в спектакле «Безымянная звезда» – мадемуазель Куку... На репетициях «Аленького цветочка» коллеги говорили, что мне даже не обязательно гримироваться... Кстати, в концертах Бабу-Ягу до сих пор показываю без грима.

– Как же работали над этим образом? Где в жизни искали прототипов?
– Где угодно: от коммунальной кухни до очереди в «Пассаже». Кроме того, я был народным заседателем в суде и такого там насмотрелся... А, в общем-то, Баба-Яга – положительный образ: не размазня, характер последовательный и целеустремленный...

И, мгновенно преобразившись, мой собеседник вскричал жутким голосом:
– Гасни! Гасни, месяц ясный! Фю-у-и-ть!.. Вы, болотные огни, поднимайтесь выше! Фю-у-и-ть!..

Мне стало страшно. Хорошо, что именно в этот момент на пороге возник тогда еще только чуть-чуть лысый и совсем не седой Михаил Жванецкий. Едва прикрыв за собой дверь, возбужденно заговорил:
– Лично я уже сорок один раз встречал Новый год, из них тридцать один – сознательно. И каждый раз это такое событие! В новом году всем надо обязательно постараться быть счастливее. Чтобы меньше было ссор. Потому что никто не виноват: у вас от него течет крыша, а у него от вас не гнется рукав, или не застегивается пальто, или лезет зубная щетка, и есть невозможно, потому что вся щетина во рту...

В новом году и обслуживать друг друга надо бы хоть чуть-чуть получше: ну положи ему шницель повеселее – ему же тебя завтра брить опасной бритвой!.. И хорошо бы, чтоб сатира стала поострей. Меня начинающие сатирики часто спрашивают: «Где вы темы находите?». Я удивляюсь. Чтобы темы не находить, надо, по-моему, на необитаемом острове залезть в окоп и еще сверху прикрыться большим листом кровельного железа. И если там тебя кто-нибудь не укусит, то вот тогда тем точно не будет...

С неба падали легкие снежинки. Люди несли в коробках стеклянные шары и бусы. На ёлочном базаре слышался диалог продавцов: «Ёлки, что покрупнее, отложи направо – они пойдут налево». В общем, все было типично предновогодним. Где-то далеко-далеко на востоке делал самые первые шаги високосный 1976-й...

Автор: Лев Сидоровский, Иркутск - Петербург

Возрастное ограничение: 16+