Лев Сидоровский: Вениамин Баснер

03 января 2023

Уроженец Иркутска, журналист Лев Сидоровский вспоминает о своих встречах с известным советским композитором Вениамином Ефимовичем Баснером, который родился 1 января 1925 года.

Только несколько названий: «С чего начинается Родина?», «На безымянной высоте», «Берёзовый сок», «Белой акации гроздья душистые». Как повезло мне летом 1982-го целый месяц чуть ли не ежедневно общаться с автором этих и ещё очень многих других замечательных песен. Тогда я проводил отпуск на репинской даче питерских журналистов, а неподалёку проживал композитор Баснер. И вот как-то вошло у нас с Вениамином Ефимовичем в привычку после обеда вместе прогуливаться часок под соснами и берёзками бывшей Куоккалы, беседуя о том, о сём.

Ну, например, как стал сочинять музыку? Откуда всё это пошло? Баснер вспоминал:

– Пожалуй, из семьи. Жили в Ярославле. Отец и дед, оба портные, во время работы любили напевать на идиш старые еврейские песенки, которые мне очень нравились. В три года упросил маму купить игрушечную скрипку, так что свою судьбу выбрал сам. Заниматься на «настоящей» скрипке начал с шести лет, дальше – музшкола, музучилище. Попробовал и сочинять. Но тут началась война, поэтому из ярославского музыкального шагнул в костромское артиллерийское. А уж после Победы – Ленинградская консерватория, где учился не только по классу скрипки, но и одновременно композиции у Шостаковича. Советы Дмитрия Дмитриевича были очень ценны, наши отношения переросли в большую личную дружбу. Скоро (тогда я уже играл в оркестре Ленинградского радио) один из моих струнных квартетов на международном конкурсе в Варшаве получил вторую премию. Так из скрипача стал композитором...

К тому времени, когда мы познакомились, у Вениамина Ефимовича уже был огромный творческий «багаж»: три симфонии, два инструментальных концерта, симфонические сюиты, пять квартетов, вокальные циклы, оратория, тринадцать произведений для музыкального театра. Кроме того – балет, две оперы, восемь оперетт. Но главное, конечно, – киномузыка (более ста фильмов!) и песни.

– Между прочим, в кино попал я ещё студентом-второкурсником. И вот каким образом. Сразу после войны было принято решение охватить нашей пропагандой страны «народной демократии», которые сколачивались в «социалистический лагерь». Понадобилось продублировать на разных языках лучшие советские фильмы – «Депутат Балтики», «Юность Максима», ещё несколько, музыку к которым в 30-е годы писал молодой Шостакович. Относительно дубляжа текста всё было просто, а что делать с музыкой, которая должна снова стать «фоном под слова»? Воспроизводящей аппаратуры, кроме проектора, тогда не было никакой, магнитофонов не существовало, партитура тоже не сохранилась. Сам Шостакович из-за занятости восстанавливать старое отказался. И на «Ленфильме» поручили это мне. Вместе с помощником Олегом Каравайчуком по многу раз прокручивал куски фильма и по слуху музыку (часто – еле слышную) записывал, таким образом восстанавливая партитуру. Потом Шостакович сказал, что всё очень точно.

Вскоре по рекомендации Дмитрия Дмитриевича оказался Баснер на «Мосфильме», где сделал самые первые свои картины: «Бессмертный гарнизон» и «Ленинградскую симфонию». Но музыка там была только инструментальная, симфоническая. Без песен... И вот однажды с режиссёром Василием Ордынским стал он работать над фильмом «Человек родился», в котором – эпизод: мама укачивает малыша…

– Стихи Володи Попова были очень трогательные, и я начал к ним сочинять мелодию примерно так, как делал это в инструментальных пьесах: развивал тематически, варьировал, работал с интонацией. Ордынский послушал: «Под такую мелодию ни один ребенок не уснёт. Вспомни, как мама пела тебе совсем маленькому...» Я вспомнил, в груди что-то потеплело – и словно сама собой выплыла мелодия, которую Ордынский одобрил, а назавтра его жена Людмила Гурченко на записи чудесно спела...

Это было в 1963-м. А год спустя, вышел фильм «Тишина». Как-то, вскоре после премьеры, в Москве, на стоянке такси, Баснер и его соавтор поэт Матусовский поджидали машину. Наконец подъезжает...

– Только подошли мы к ней, как откуда ни возьмись – три крепко поддатых мужика. Оттолкнули нас: «Пошли прочь, жидовские морды!». Влезли в машину, а потом как грянули: «Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят!..» Нашу с Мишей песню из «Тишины»... Когда я про это рассказал Соловьёву-Седому, Василий Павлович хохотнул: «Ну, Веня, вот теперь тебя можно назвать народным композитором!» Кстати, позже, в Кисловодском санатории, одна женщина убеждала меня, что про «безымянную высоту» они пели ещё на фронте...

Каждое его творение имело какую-то историю. Например:

– У меня вначале был чуть другой вариант песни «С чего начинается Родина?» – более простой, расхожий, что ли. И только в последней фразе, в самом конце, провёл я эту интонацию вопроса – «С чего начинается Родина?» Режиссёр Володя Басов послушал и – гениальный был человек – предложил: «А давай-ка начни с последней фразы». И сразу песня получилась. В фильме «Щит и меч» её пел Марк Бернес.

В ту пору нынешней попсы, слава богу, ещё не было, но уже вовсю появлялись примитивные поделки в исполнении недавно возникших различных ВИА, то есть – вокально-инструментальных ансамблей, которые оглушали не только децибелами (там ведь не «живая» струна, а «электрическая»), но и эстетической пустотой. Разделяя мою тревогу по поводу этой беды, Баснер однако не был столь категоричен:

– Этот жанр не мог не возникнуть с приходом в музыку новой техники, с созданием новых инструментов. Так было всегда: например, Берлиоз когда-то сделал в оркестре настоящую революцию, значительно расширив медную и деревянную группу, а особенно – введя новые ударные инструменты. Партитура звучания симфонического оркестра резко изменилась, и многие вначале этого не принимали... Так же и ВИА. Помню, ещё до войны я услышал по радио о том, что изобретён электроинструмент, который может подражать звучанию скрипки, кларнета... Тут же демонстрировались возможности новинки – меня это очень поразило. Потом появился эмиритон, который и я, и другие композиторы использовали в своих сочинениях весьма активно: особенно он оказался незаменим, когда нужно проиллюстрировать в фильме какой-нибудь фантастический сюжет. Далее были созданы ионика, электроорган, синтезатор, способный синтезировать звуки, каких и в природе-то нет, – в общем, возможности тут просто неограниченные! И первыми, может быть, это поняли солисты из ансамбля «Битлз». Кстати, несмотря на то, что эти замечательные музыканты изобрели новые ритмы, создали в музыке особый пульс, в основе их песен – старинные народные английские и шотландские мелодии. И наши «Песняры» тоже как бы заново открыли целый пласт белорусских народных песен, которые, если раньше и исполнялись на эстраде, то весьма бледно, традиционно, в примитивных обработках и, кстати, совсем не так, как поёт народ...

Тут я припомнил, что к этим самым «Песнярам» мой собеседник имеет самое прямое отношение – ведь как потрясающе исполняют они «Берёзовый сок»! Баснер кивнул:

– Когда-то в Минске мне предложили послушать ансамбль, который создали студенты местной консерватории. Впечатление оказалось настолько сильным, что сразу же решил работать с ними. Так никому ещё не известные «Песняры» впервые исполнили в своей аранжировке (по-моему, блестящей!) «Берёзовый сок». Потом тоже для ансамбля Мулявина сочинил песню «Девушка из Бреста». А сейчас в подарок им же подготовил цикл «Памяти Владимира Высоцкого» – шесть баллад на его стихи... Эти музыканты разительно отличаются от многих других ВИА, участники которых освоили лишь три-четыре аккорда на электроинструментах, да ещё простой четырёхдольный ритм, да ещё, сверхоглушительный звук...

Но ведь именно на подобных «песнях» и сегодня, в XXI-м веке, формируется «художественный вкус» юного, да и взрослого слушателя... Кстати, а как сам Баснер определял свой песенный критерий?

– Убеждён в том, что сочинить хорошую песню не менее трудно, чем симфонию, квартет, сонату... Так же, как поэту, по-моему, одинаково сложно написать сюжетную поэму с большим количеством глав и одно маленькое стихотворение. Имею в виду такое – как «Я помню чудное мгновенье...» Не случайно, что эти и многие другие строки, рождённые в сердце Александра Сергеевича, стали потом романсами, а романс в девятнадцатом веке – это ведь городская песня...

Да, хорошая песня немыслима без хороших стихов, именно стихов, а не «текстов», как, увы, зачастую принято у нынешних попсовых сочинителей. Вот почему Баснер в этом был чрезвычайно разборчив и главным своим соавтором на долгие годы определил Михаила Львовича Матусовского. Он признавался:

– Рождение песни всякий раз и для композитора, и для поэта – процесс мучительный, но вместе с тем – прекрасный... Да и третий соавтор, исполнитель, имеет огромное значение. Поскольку пишу в основном к фильмам, то выбор исполнителя от меня, увы, зачастую не зависит. Например, для картины «Дни Турбинных» сочинили с Матусовским романс: «Целую ночь соловей нам насвистывал, город молчал и молчали дома. Белой акации гроздья душистые ночь напролет нас сводили с ума...» На экране романс прозвучал в хоровом исполнении, и получилось неинтересно. Зато потом Людмила Сенчина дала ему новую жизнь и, по-моему, талантливо...

Так всё-таки (говоря словами его песни) с чего начинается музыка? Есть ли песенный эталон, на который Баснер всегда равнялся?

– В сорок втором услышал «Вечер на рейде» Василия Павловича Соловьёва-Седого и испытал от этой песни такое же потрясение, как от великих симфонических произведений. Что мне так перевернуло душу? Искренность. Да, в песне надо, прежде всего, быть предельно искренним – и в патриотической, и в лирической, и в шлягере. Так что главное мерило – это искренность, вкус, мастерство, а всё это вместе – талант.

Еще он говорил: «В песне необходимо присутствие электрического заряда». Лично по моему ощущению, это – когда мурашки по телу... Что ж, обретший последнее упокоение под соснами комаровского кладбища Вениамин Ефимович Баснер находить в своём сердце такое умел...

Автор: Лев Сидоровский, Иркутск - Петербург

Возрастное ограничение: 16+