Дечебал Григоруцэ: Для меня музыка – это способ менять мир и людей к лучшему
05 декабря 2017
Голоса иркутских органов – звучащих в органном зале Иркутской областной филармонии и Кафедральном католическом соборе – теперь можно услышать в любой точке планеты в любую минуту.
В такое грандиозное бесконечное кругосветное путешествие рожденные в Иркутске мелодии отправил композитор, исполнитель, автор и соавтор необычных музыкальных проектов Дечебал Григоруцэ.
Неутомимый творец-импровизатор, способный расслышать эскизы мелодий в окружающем мире и со всей силой творческой энергии преобразить и запустить их во Вселенную, готовый сыграть на «короле инструментов» всё – от классики до русской плясовой, умеющий сплетать словесно-музыкальные истории в интригующе-завораживающие сюжеты, он в течение пяти лет параллельно со всеми разнообразными проектами работал над тем, который считает главным – собранием из трех дисков с записями исполняемых им на обоих органах классических, современных и собственных произведений.
Об этом уникальном проекте – а подобные записи органных голосов сделаны впервые – мы говорили как раз в костеле, рядом с одним из инструментов, вдохновивших на него.
Чем больше созидателей, тем мир светлее
– Дечебал, каждый Ваш проект настолько оригинален, внутренне красив и мастерски сделан, что по-настоящему меняет мир: будь то «Ночь в органом зале», «Орган в стиле этно», оба концерта «Sax плюс орган» вместе с Андреем Гедеоном. И этот, воплощенный в дисках, словно аккумулирует творческую энергетику остальных, усиливая и сохраняя ее. Какой была его предыстория, как он стал неотъемлемой частью Вас?
– Искусство исполнителя музыки очень хрупкое, от него зачастую остаются только устные легенды. Например, о том, как играли Бах, Паганини, Лист, до нас дошли ведь только воспоминания. Игра по их нотам других исполнителей – это уже все равно отчасти версия играющего. Сейчас прекрасное время, когда можно записать свои творения, сохранив их такими, какими создаешь ты, остановить мгновенье, чтобы можно было прислушиваться и любоваться им.
И мне захотелось, чтобы то, что я делаю в органном зале, сохранилось и было услышано теми, кто будет жить через много-много лет. Для меня это не праздный вопрос, а очень-очень важный, потому что я вижу для человека в его жизни только два пути: либо ты – бог, deus (от слова «дающий»), который дает другим как можно больше и видит в этом свою миссию, либо его противоположность – потребитель, паразит, который только берет все из окружающего мира, оставляя после себя лишь продукты жизнедеятельности.
Таким образом, три записанных мною музыкальных диска – это воплощение моих стараний оставить после себя что-то доброе и светлое.
Общаясь с залом, видя реакцию зрителей, искреннюю, неподдельную, я каждый раз убеждаюсь, каждый раз чувствую, насколько органная музыка оказывается близка, насколько она отзывается в людях. И энергообмен между мною как исполнителем и зрителями невозможно не почувствовать. Это каждый раз совершающееся чудо. Но органный зал у нас небольшой, если посчитать, то получается, для того, чтобы абсолютно все жители города услышали голос нашего органа, надо восемь лет подряд давать аншлаговые концерты каждый день. А хочется, чтобы эту музыку услышало как можно больше людей. Теперь же благодаря записям, этот изумительный голос может украсить жизнь любого дома. И не только в Иркутске.
Потому что еще одна моя мечта – чтобы о моем любимом родном Иркутске узнало как можно больше людей во всем мире. У нас прекрасный город, но ему пока недостает своих Чайковских и Моцартов, и чем больше созидателей будут творить в Иркутске, чем больше талантов в нем раскроется и разовьется, тем больше он будет приближаться к городу -культурному эталону. И сможет соперничать с Парижем или Лондоном. Это реально, и для меня важно внести в это свой творческий вклад, дать городу и горожанам как можно больше из того, что мне подвластно. Стремлюсь, чтобы, услышав голоса наших органов, люди в других городах, странах говорили: «Хочу побывать в Иркутске!».
«Понимаю, что должен сражаться за добро»
– Вы говорите о том, как своим искусством мечтаете преобразовать город, обогатить его духовный облик. А как Вас самого изменила вся работа над проектом?
– Сейчас фигура композитора уходит в тень, люди видят исполнителя, а не того, кто написал исполняемые произведение. Я же и раньше, когда слушал музыку, интересовался, кто ее сочинил, а сейчас мне еще более интересно, кто и как исполняет, к этому прислушиваюсь. И у меня самого чаще стала возникать связь со слушателем.
Для меня музыка – это способ менять мир и людей к лучшему. Ведь деятельность музыканта – это деятельность пророческая. Это выражение воли Божьей, как он ее слышит. Именно через музыку эта воля воспринимается естественно, ненавязчиво. Когда люди слушают "Фантазию соль минор" Баха, то почти физически чувствуют и ступеньки, ведущие в ад, и муку, евангельский образ вливается в душу, и даже очень далёкий от Бога человек о чем-то задумывается. А если музыка не делает человека лучше, смысла в ней нет никакого.
Исполнители великой музыки, пережившей века, и своей собственной обязаны вести за собой людей, это их высшая миссия, и об этом я тоже много думал, занимаясь проектом. Если играешь убедительно, люди идут за музыкой. Вслед за гармоничными сильными звуками люди начинают меняться. Без настоящей пробуждающей, воскрешающей, музыки жизнь была бы печальнее, циничнее, грязнее, ниже. В ее создании и звучании я вижу смысл концертов и звукозаписи. Сейчас у нас кем только ни высмеяно некрасовское «сеять разумное, доброе, вечное», но пока культурные люди стесняются это делать, приходят простые оборотистые ребята – и, никого не спрашивая, сеют тупое, злое, преходящее. Именно этим обильно полон телевизор, реклама, интернет. Это война идей, духа, между божественным и демоническим идет все время, мы – солдаты в этой войне. И я понимаю, что должен сражаться за добро, это моя осознанная миссия вне зависимости от обстановки.
«Учиться для меня – это счастье»
– Ради исполнения миссии сыграть произведения и записать их – это огромный труд, точнее, два огромных его «пласта». Как Вам удалось совместить ипостаси?
– Самым трудным было даже не это, а вся предшествующая непосредственно записи подготовка. Когда появилась идея, я искал помощников, которые могли бы ее поддержать. Обращался и в солидные организации, и в партии, всем всё нравилось – теоретически. А практически – еще раз убедился в справедливости поговорки о том, что, если хочешь, чтобы все было хорошо – сделай сам.
Я вообще далек от позиции, что мне все должны. Есть помощники, хорошо, нет – делай сам. Все продумал, просчитал – и понял, что на самом деле самостоятельно воплотить проект – это не настолько уж и фантастичная идея. Накопил средства, купил микрофоны, научился чему нужно, благо, вся литература есть. Учиться для меня – это счастье, потому что ты растешь, совершенствуешься, радуешься, когда сравниваешь себя сегодняшнего с вчерашним образцом. Все лето 2012 года занимался записью.
Похожие, но разные
– Вы решили не обижать ни один из больших иркутских органов и записали оба. Почему это было принципиально важно для Вас, чтобы была услышана не просто органная музыка из Иркутска, а ее многообразие?
– Да, Иркутск – счастливый город, в нем живут два больших органа – в органном зале и в Кафедральном соборе, и мне хотелось отметить их оба.
Об этих органах существуют разные мнения: некоторые говорят, что тот, который стоит в Кафедральном соборе, электронный – «мертвый», а немецкий в органном зале – настоящий баховский, правильный, классический. Другие аргументируют иначе: тот в храме звучит, намоленный, а этот так, фисгармония.
Я же думаю, что органы – они как личности: нельзя сказать, что один хороший, а другой – плохой, просто разные, у каждого – свой характер, норов. Орган из собора может звучать разными тембрами, как мега-синтезатор, он может угодить и ценителям строгой классики, и тем, кому хочется новых звучаний. А орган в польском костеле – он барочный, баховский, живой. На подобных инструментах творили великие мастера прошлого.
С органом в Кафедральном соборе связана глубоко личная история: он близок мне как первая любовь: я на нем учился играть. Самостоятельно, как многие старинные музыканты. Я ведь получил образование в Гнесинке как композитор, музыковед и преподаватель.
То, что я самоучка, – это и слабая сторона (у меня нет диплома, подтверждающего, что я вообще умею играть), и сильная (я смотрю на органную музыку с иной стороны – композиторской). Академическая школа при всех ее достоинствах накладывает ограничения. Тебе говорят, что вот так нельзя, в Европе так не играют. Я же считаю, что искусство не может быть канонизировано, и тем более, догматизировано. Мне сродни позиция блаженного Августина: «Люби Бога и делай, что хочешь»
«Мне ближе солнечные жизнерадостные люди»
– Как Вы выбирали композиции для дисков, что подсказывали душа и разум, не противоречили ли друг другу?
- Действительно, при выборе произведений я учитывал и поэтическую, и прагматическую стороны, старался представить органные мелодии разнообразно и всесторонне, в то же время сделать так, чтобы их с удовольствием слушал и искушенный в музыке человек, и тот, кто только начинает открывать для себя этот мир. Чтобы были и музыкальные галактики, ощущение вечности, и музыкальные шутки, и демонстрация того, как орган может заменить целый оркестр.
Особенно желание «поверить алгеброй гармонию» чувствуется во втором диске, где я собрал записи, сделанные на органе Кафедрального собора. Он модерновый, у него больше возможностей, думаю, Бах нашел бы у него много достоинств и оценил его, например, то, что его не надо настраивать: влажность ему не критична, как и температура. Благодаря ему появились кроссоверные вещи – например, аранжировки Баха.
На третьем диске собрал свои произведения, старался выбирать простые, легкие, интересные: «Органный путеводитель», который звучит на детских концертах, кое-что из этнических обработок, то, что звучало в «Ночи в органном зале». Хотелось занимательности и притягательности в лучшем смысле слова. Чтобы человек понял, что органная музыка не скучна и не только серьезна.
В этом отношении мне нравится мнение Михаила Казиника о том, что серьезная музыка – это попсовая музыка, там такие страсти, не дай Бог, а классика – это лёгкость, это разговор с Богом, игра с вечностью, когда очень сложные философские понятия могут подаваться просто и естественно, и вдруг оказывается, что за всем этим скрываются глубокие вещи: рассуждения о жизни и смерти, ангельском и демоническом. Бах был очень светлым человеком. Мне ближе солнечные жизнерадостные люди. И у меня обложки всех трех дисков залиты солнечным светом.
– Как вам приходит идея написать мелодию для органа?
– Как композитор я работаю мало, чаще всего сейчас органная музыка у меня рождается из импровизаций. Например, звучащий в программе «Орган в стиле этно» «Румын в Эдинбурге» – тоже экспромт, легкий, простой. Увлекательная история связана с «Хоральной прелюдией» Таривердиева. Мне однажды, когда еще не было интернета и ноты было не достать, попал листок с первой страницей ее нот. Поиграл, отметил, что это интересное начало, а потом подумал, а что же дальше? Как бы можно было развить тему. И стал фантазировать, развивать - и что-то получилось. А потом скачал оригинал нот - и понял, что мне мой вариант нравится больше. Так и играю.
«Мой путь к органу - доказательство Божьего промысла»
– Вы говорили о том, что сами выучились играть на органе. Почему возникло такое желание?
– О, это история, которая показывает, что промысел Божий есть. У меня был кризис, когда я не писал музыку – в 2000 - 2002 годах. Тогда была сделана попытка переехать в Москву, но я еще раз убедился, что это не мой город, это красная зона для меня. И я увлекся программированием, работал в фирме, изучил языки программирования, закопался в тему глубоко, но потом музыка меня назад вернула, как верная женщина, которая все простила и дала второй шанс.
Однажды, сидя за компьютером, понял, что пришло время обратиться к музыке – и постепенно начал возвращаться к этой своей любви, стал сочинять мессу. Подумал, почему бы не развить тему, которую задумывал еще в студенчестве: для хора, для оркестра. Углубился в наработки, увлекся, написал и назвал ее пасхальной, потому что воскрес как композитор с ней.
В 2003 году с большим успехом состоялась премьера в филармонии, тогда сыграли первые три части из 12, собрав три молодежных хора. На ней были представители католической церкви, которые потом предложили мне повторить мессу в храме под орган, торжественно (она написана на латыни, по-европейски). Через месяц назначили премьеру. Встал вопрос: кто будет играть на органе? И я подумал, что было бы интересно сыграть самому.
На то, чтобы разучить на новом для меня инструменте свое произведение, у меня было две недели. В соборе мне сразу сказали, что можно учиться играть на органе хоть целый день. Я воспользовался этим и принялся за дело с воодушевлением: через две недели у нас всё получилось.
Премьера состоялась. После нее ко мне подошел настоятель и спросил, не хочу ли поиграть на мессе. Для меня это было что-то новое, необычное, а значит, интересное – и я стал играть на мессе. Сначала раз в неделю, а когда сестра Роберта, делающая это большую часть служб, на год уехала в Польшу, почти каждый день. Это была колоссальная практика, и профессиональная, и духовная.
А потом появилась мысль: почему бы не сыграть концерт? И вот декабре 2007 года я дал первый в жизни органный концерт в соборе, весной 2008 года – в органном зале филармонии, где играл только авторскую музыку. Когда летом случилось так, что Иркутск остался без органистов: Лидия Янковская уехала в Ярославль, а Яна Юденкова ушла в декрет, мне предложили попробовать играть постоянно. С тех пор пробую. И не собираюсь останавливаться.
Анна Важенина. Фото из архива музыканта.
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
