Александр Лаптев: за весь двадцатый век в Иркутске не выпущено ни одной книги о репрессиях!
14 декабря 2019
Роман писателя Александра Лаптева "Бездна" два года назад был признан лучшим в рамках регионального конкурса "Книга года", который проводит Иркутская областная научная библиотека имени И. И. Молчанова-Сибирского.
Произведение написано на основе биографических данных известного сибирского писателя, героя гражданской войны Петра Поликарповича Петрова. Но проблематика романа не ограничивается рассказом о перипетиях судьбы одного человека. Автор ищет истоки глобальной трагедии эпохи сталинизма, искалечившей и унесшей жизни миллионов людей. За счет каких ресурсов работал запущенный "отцом всех народов" репрессивный механизм? Могут ли высокие цели стать оправданием средств, благодаря которым они достигаются? Как не допустить повторения страшных событий, пережитых страной в 1930-е годы прошлого столетия? Об этом журналист газеты "Иркутск" Нина Воронина поговорила с автором промана, писателем Александром Лаптевым. "Глаголу" это показалось интересно, интернет-журнал публикует интервью с незначительными сокращениями.
- Прообраз героя "Бездны" Петра Пеплова - реальный человек. Канвой сюжета стали факты его биографии, где были страницы, связанные с гражданской войной, тюрьмой, колымским лагерем, откуда он бежал и был в итоге расстрелян. Как у писателя, начавшего творческий путь с фантастики, возникло желание обратиться к столь сложной теме, связанной со сталинскими репрессиями?
- Я начинал как писатель-фантаст. Но когда я столкнулся с темой репрессий и погрузился в эту, без преувеличения, бездну страданий и несправедливости, всё, чем я занимался раньше, стало мне казаться несущественным. Настоящие ужасы - это реальность, описанная Варламом Шаламовым в "Колымских рассказах", и я столкнулся с ней воочию, изучая архивные материалы и работая над романом.
В своей пионерско-комсомольской юности я, как и многие мои сверстники, беззаветно верил, что живу в самой прекрасной на земном шаре стране, которая уверенным шагом идет в светлое будущее коммунизма. При этом я знал, что мой дед по отцовской линии был расстрелян в 1938 году. Но дома эта тема никогда не обсуждалась. Только однажды бабушка во время одного из застолий после тоста в честь "отца всех народов" демонстративно поставила рюмку и категорично сказала: "За Сталина пить не буду!". Я это крепко запомнил.
- Первый опыт живого столкновения с фактами репрессий тоже остался у меня в памяти. В начале 1980-х во время практики в молодежной газете мне поручили написать ко Дню Победы о первой в Иркутске женщине-шофере. В 30-е годы она работала водителем на грузовике. Старушка стала вспоминать молодость, рассказывала о том, как много и хорошо трудилась, как воспитывала детей, а о муже ни слова. Я спрашиваю о нем, а она таким же спокойным голосом отвечает: "Забрали его как-то ночью из дома, больше не видела". Сильнее всего поразило, что эта ситуация - пришли и забрали навсегда - выглядела в ее рассказе абсолютно обыденно и ординарно.
- Так она на самом деле была для того поколения обыденной. У меня деда также забрали ночью, обвинили в шпионаже в пользу японской разведки, расстреляли и вместе с трупами других "шпионов" закопали в Пивоварихе. Бабушке сказали, что он осужден на десять лет без права переписки. Из архивных документов я знаю, все заключенные, близким которых озвучивался такой приговор, на самом деле были расстреляны. А бабушка ему еще два года передачи носила, и их брали.
История моего дела достаточно типичная. В Пивоварихе, где он захоронен, теперь мемориал памяти. Там сотни фамилий с указанием даты рождения, смерти и рода занятий. Кем были эти "шпионы"? Крестьяне, бухгалтеры, служащие, учителя, врачи… Так что история с мужем женщины-шофера очень обыденная. История же прототипа героя "Бездны" Петра Пеплова заинтересовала меня как раз своей нетипичностью.
После ареста он, пройдя через застенки НКВД, через пытки, никаких признательных показаний не подписал, был приговорен к восьми годам, почти три из них провел в одиночной камере, был этапирован на Колыму, работал на золотых и оловянных рудниках в тяжелейших условиях севера, получил инвалидность, бежал, был пойман и расстрелян. В события его жизни вплетены искалеченные карательной системой государства судьбы сотен людей. Такое масштабное полотно позволяет писателю подняться до обобщений, осмыслить историческую подоплеку тех событий, их влияние на наши дни, проследить, как отразилась на будущем нации жизнь в атмосфере постоянного страха, страданий, отвержения.
Были убиты и пострадали миллионы безвинных людей, их близких в буквальном смысле слова выбросили на улицу, лишили работы, социального статуса. К примеру, жена и дочь Петра Поликарповича Петрова после его ареста в начале апреля какое-то время ночевали под перевернутой лодкой на берегу Ангары, пока их не приютили добрые люди.
Поражает та жестокость, с которой из подследственных выбивались признательные показания. И ведь не сам же Сталин мучил, избивал, пытал мужчин, женщин, стариков. Это по его указке делали десятки тысяч молодых крепких мужчин. Как это сказалось на моральном состоянии нашего общества? Какими ростками проросло в настоящее? Как отзовется в будущем? Здесь кроется огромный исторический пласт для работы писателей, публицистов, художников, философов, всех мыслящих людей.
Меня, кстати, всегда удивляло равнодушие наших сибирских писателей к теме сталинизма. За весь XX век в Иркутске не выпущено ни одной книги о репрессиях 30-40-х годов!
- Роман - крупная литературная форма, "Бездна" - это почти 500 страниц текста. Как вы работали над книгой?
- Роман я писал в два этапа. Примерно год собирал материал, который касался иркутского периода жизни Петрова. Биографию Петра Поликарповича до меня изучал известный иркутский филолог и литературовед Василий Прокопьевич Трушкин. О Петрове у него написан очерк "Как подобает истинным бойцам", где есть ключевые данные и фактура из следственного дела. Мне, к сожалению, в архиве МВД не дали ни материалов допроса, ни копию дела. Возможно, их уже нет. Я делал запрос в Красноярский литературный музей, где Петрову, как уроженцу края, посвящен отдельный раздел. Писал также в Магаданский краеведческий музей, в МВД Магадана. Изучал в областном архиве новейшей истории протоколы заседаний иркутской писательской организации, где клеймили Петрова и арестованных в одно время с ним Исаака Гольдберга, Михаила Басова, Александра Балина.
На написание первой части книги ушло около четырех месяцев. Над второй частью, которая рассказывает о колымском периоде, я работал уже после того, как в октябре 2015 года побывал в Магадане. Мне удалось побывать в знаменитом Хатыннахе, что в 550 км от Магадана. В полутора километрах от этого поселка располагался прииск имени Водопьянова, на который осенью 1940 года был этапирован Петров и откуда через три месяца уже тяжелобольного его доставили в центральную колымскую больницу.
Буквально в трех километрах от Хатыннаха находится тюрьма "Серпантинка", где в 1938 году расстреляли около 30 тысяч заключенных. Каждую ночь под звук работающего трактора там убивали от 70 до 100 человек. Это длилось на протяжении года, пока не арестовали тогдашнего начальника управления Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей полковника Гаранина.
Я также побывал на Арманской обогатительной фабрике Тенькинского горнопромышленного управления, куда Петра Поликарповича этапировали после лечения. Вместе со съемочной группой магаданского телевидения я прошел часть пути, по которому Петров с товарищем уходил в побег 31 мая 1941 года. При этом я воочию убедился, что убежать с Колымы невозможно, слишком сурова природа и велики расстояния.
- Есть такая позиция, что Сталин, как крепкий государственник, должен был крестьянскую безграмотную страну за короткий срок превратить в индустриальную державу, иначе в условиях изоляции от мировой экономики она не выжила бы. И поэтому для достижения высокой цели использовались столь радикальные, жуткие меры. Как вы к этому относитесь?
- История нашей страны по степени страданий, пережитых народом, беспрецедентна. Я глубоко убежден в том, что никакие благие цели не могут оправдать человеческих жертв, принесенных во имя их достижения. Давно установлено, что подневольный лагерный труд низко производителен. Сама идея бросить людей на погибель, чтобы создать задел на будущее, глубоко порочна. Если даже при такой стратегии на каком-то этапе удается добиться тактических побед, расплата неизбежна - через полвека, через сто лет бумеранг вернется и все рассыплется в прах.
- "Бездна" была признана лучшей книгой 2017 года в номинации "Проза". В 2018 году она была переиздана в издательстве "Вече".
- Сейчас, после погружения в тему репрессий эпохи сталинизма, фантастические произведения за редким исключением кажутся мне мелкими. Многое стало восприниматься по-другому. Работая в архивах, я нашел еще несколько интересных человеческих историй. Они стали основой для новых повестей, которые в дальнейшем планирую объединить в книгу. Одна повесть - "Отец" - уже написана и опубликована в новосибирском литературном журнале "Сибирские огни" № 8 за 2018 год.
Сейчас работаю над материалом, который нашел в одном из сборников, изданных Магаданским краеведческим музеем еще в 1992 году. В нем напечатан небольшой отрывок из рукописи "Исповедь с расшитым ртом". Ее автор, который стал прообразом моего героя, Сергей Паскальевич Де Мартино жил с семьей в Крыму и в 1943 году был арестован вместе с отцом и двумя братьями - Францем и Иосифом.
Поводом для ареста стало то, что они этнические итальянцы. Сначала его приговорили к расстрелу, а затем заменили приговор на 10 лет лагерей и отправили на Колыму. Меня, как писателя, прежде всего привлек характер Де Мартино. Он, как и Петр Поликарпович Петров, не дал никаких признательных показаний вплоть до того, что однажды перед допросом зашил себе рот суровыми нитками. Обид он не прощал, и если его били конвоиры, он бил в ответ. И вот этот человек оставил в дар магаданскому музею свои воспоминания. Я этим летом снова побывал в Магадане, и мне разрешили бегло ознакомиться с рукописью - прочитать ее в присутствии сотрудника музея и кое-что выписать в виде небольших цитат.
То же самое, кстати, было и с материалами по Петрову, которые хранятся в архивах МВД на Колыме. Сотрудница ведомства, держа папку в руках, объяснила, что дать ее мне не имеет права. Тогда я попросил женщину своими глазами прочитать следственное дело и ответить на мои вопросы. Так мы и поступили: я задавал вопросы, а она перелистывала страницы и либо подтверждала информацию, либо нет. Благодаря этому мне удалось узнать, например, что Петр Поликарпович зиму 1940 года провел в центральной колымской больнице. Раньше сведений об этом не было.
Замалчивая преступления прошлого, мы рискуем повторить их. Только правда, пусть она и страшная, способна оградить нас от этого.
В 2017 году я с членами Иркутского областного отделения общероссийской общественной организации жертв политических репрессий подготовил небольшую книжку о массовых захоронениях на мемориале памяти вблизи поселка Пивовариха. Издание "Остаться в памяти" - лишь маленькая толика той информации, которая сегодня известна об этой трагической странице в истории Приангарья. Так что материала для работы по этой теме бездна.
Нина Воронина, газета "Иркутск".
По оценкам международного общества "Мемориал" (признан иноагентом и ликвидирован по решению суда в декабре 2021 года), под действие закона о реабилитации попадают на территории бывшего СССР 11-11,5 млн человек. Около 5,8 млн человек стали жертвами "административных репрессий", направленных против определенных групп населения - кулаков, представителей репрессированных народов и религиозных конфессий. От 4,7 до 5 млн человек были арестованы по индивидуальным политическим обвинениям, из них около 1 млн были расстреляны.
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
