Черемховская страница первой жены Михаила Булгакова
16 мая 2021
15 апреля 2021 года исполнилось 130 лет со дня рождения Михаила Булгакова. «Глагол» публикует текст о его первой супруге Татьяне (Тасе) Лаппа, которая несколько лет накануне войны жила в Черемхово.
Татьяна Лаппа родилась 23 ноября (5 декабря) 1892 года в Рязани в семье столбового дворянина, действительного статского советника, управляющего казенной палатой Николая Николаевича Лаппы, который служил под началом тогдашнего губернатора Петра Столыпина. А еще в ее роду по отцовской линии был декабрист Матвей Демьянович Лаппа.
Летом 1908 года Татьяна познакомилась с Михаилом Булгаковым. Гимназист Миша приехал к тетке, и случайно увидев Таню, назвал ее Тасей. Тасей она останется на всю жизнь. Ей еще не было и шестнадцати, но они уже целовались в кустах Купеческого сада.
Договорились встретиться на Рождество, но отец, напуганный яростью Джульетты, Тасю не отпустил. Тогда в Саратов летит телеграмма от друга Миши: «Телеграфируйте... приезд. Миша стреляется». Отец Таси перехватил ее и только посмеялся. Тасю заперли на ключ, ей предлагали учиться в Париж, но она хотела к Мише.
Встретятся они только через три года. Он уже студент, она, медалистка, - классная дама в женском ремесленном училище. В те дни для домашнего спектакля он сочинил пьесу «С миру по нитке - голому шиш». В пьесе бабушка спрашивала про Мишу и Тасю: «Но где же они будут жить?» На что некая «доброжелательница» отвечала: «Жить они свободно могут в ванной комнате. Миша будет спать в ванне, а Тася - на умывальнике».
«Я тебя вызову», - говорил ей. «Где бы я ни был, я тебя вызову!» Звал телеграммами на каникулы, потом - в глухое село, куда его назначали врачом, потом - в Белую армию. «Я тебя вызову» - и она как декабристка летела на голод, нищету, реальную угрозу смерти от пули петлюровцев, от банд Махно.
26 апреля 1913 года в церкви на Подоле Миша шагнул с невестой под венец. «Фаты у меня, конечно, не было, - вспоминала Тася, - я куда-то дела все деньги, что отец прислал... Была полотняная юбка в складку. Мама купила блузку... Почему-то под венцом хохотали ужасно». Никто в церкви не знал, что накануне свадьбы Тася сделала аборт. Туда и «ушли» те 100 рублей. Через много лет, перед смертью, Булгаков написал другу, что совершил в жизни пять роковых ошибок. Но каких, не сказал. Позднее кто-то предскажет, что первой ошибкой был первый аборт Таси, а второй - второй аборт через четыре года. Миша страшно любил детей - это знали многие. Но еще больше он любил комфорт.
Жили хорошо. Зимой каток и бобслей на извилистых горках, летом велосипед или футбол, днем библиотека, книги, а за столом рядом - Тася в слезах над французским романом. Вечером - кафе, рестораны на те пятьдесят рублей, что регулярно присылал ей отец.
Началась война. Михаил в Черновцах, в госпитале Красного Креста, а Тася помогает ему. Не Родине служила (как Любовь Белозерская, вторая жена Булгакова; она в медсестры пойдет из «высокого патриотизма», а мужу помогала. Не писателю еще, не культовому драматургу (как третья жена его, Елена Шиловская), а мальчишке, без которого не могла.
Биограф Булгакова Алексей Варламов в книге пишет: «Ему невероятно повезло с первой женой, ей с ним - нисколько. Все, что она делала в последующие годы, вызывает только восхищение. Если бы не было рядом этой женщины, явление писателя в литературе не состоялось бы".
Она спасет его трижды. Сначала вырвет из двухлетнего морфинизма. Потом выходит от тифа во Владикавказе, где он окажется с отступающими белыми. Трое суток без сна Тася запомнит на всю жизнь. Когда на четвертое утро выползет на порог - город будет пуст. Тогда она отнесет ювелиру золотую цепь, подарок отца. Эта цепь спасет писателя в третий раз. Уже от голода.
Булгаков приехал в Москву в конце сентября 1921 года. «Все мое имущество, - напишет позже в одном рассказе, - помещалось в ручном чемоданчике. На плечах у меня был бараний полушубок. Не стану описывать его, чтобы не возбуждать чувство отвращения от этой лохматой дряни... Он заменял мне пальто, одеяло, скатерть. Но он не мог заменить мне комнаты». В рассказе он фасонит. В реалии не было ни жилья, ни денег, ни работы, ни еды. А главное - он не знал, где искать Тасю.
Они попрощались на пристани в Батуми. Его шатало от голода, но он верил, что уплывет в Стамбул. И добавлял: «Но ты не беспокойся, я тебя выпишу». Она, продав последнюю вещь, кожаный отцовский баул, уплыла в Одессу, потом поездом, в Москву. Там ее обокрали. Довезла лишь подушку от матери Булгакова.
Через полвека Тася, худенькая старушка с пучком на голове, не могла вспомнить, как они встретились в Москве. Он хватался за все. Месяц служил секретарем в ЛИТО на Сретенке - литотделе Наркомпроса. Ему высыпали на газету пять фунтов гороху. Служил в частной газете («Валенки совсем рассыпались»); заведовал издательским отделом в каком-то техническом комитете («Целый день как в котле»); на месяц прибился актером в бродячую труппу («Плата 125 за спектакль, убийственно мало»); даже пудру перепродавал с друзьями («Пытали удачу, прогорели»). Кто-то написал, что «Миша поражает своей энергией, работоспособностью, предприимчивостью и бодростью духа... Он поймает свою судьбу».
«Счастлив только тогда, - писал он из комнатки в коммуналке, - когда Таська поит меня горячим чаем». Удивлялся: «Ты живешь в тяжелейших условиях и даже не жалуешься на нечеловеческую жизнь». Она отвечала: «Я живу, как и ты». И бежала греть воду на кухню. Он любил, чтобы она сидела рядом с шитьем и носила тазы с водой: «Скорей, скорей горячей воды!» - кричал, ибо у него холодели руки и ноги. Условий никаких, квартира жуть. За стенкой милиционер с женой, хлебопек, Дуся-проститутка и Аннушка Горячева, Чума, та, которая и прольет подсолнечное масло в его романе.
«Я положительно не знаю, - писал он в дневнике, - что делать со сволочью, что населяет эту квартиру». Но через год выйдет его «Белая гвардия», про которую Волошин напишет, что такой дебют можно сравнить «только с дебютами Достоевского и Толстого».
Через год его настигнет слава и ровно через год он разойдется с Тасей. Уходя, поможет ей переехать в квартиру того же дома. В комнату никогда не будет заглядывать солнце. Хозяину квартиры Тася скажет однажды об этом. Тот выселит ее потом в подвал со словами: «А зачем тебе солнце?..»
«Ты вечно будешь виноват перед Тасей», - крикнула ему сестра Надя. Он и сам скажет потом: «Из-за тебя, Тася, Бог меня покарает». Он помогал ей деньгами, но не так много. В сохранившейся налоговой декларации Михаила Булгакова говорится: в 1927-м заработал чистыми 19 736 рублей, в 1928-м - 11 086. Годовой доход рабочего, той же Таси, составлял тогда 900 рублей - меньше сотни в месяц.
Тася Лаппа уехала из Москвы, из подвала своего, в 1936-м, когда после третьего брака Булгакова прошло три года, когда надежд уже не было. Ни разу не дала ему знать о себе, отгородилась от всех, решила никогда и ничего не рассказывать: ни про белую карету, в которой ехали по Киеву после венчания, ни про единственную пощечину, которую влепила ему незадолго до развода.
Уехала в Черемхово к врачу-педиатру Саше Крешкову из их давней с Мишей компании. Крешков давно звал замуж. Везла в Сибирь письма Миши, фотографии, черновики его да переписанную от руки статью о нем в 8-м томе Советской энциклопедии. Отдельные тома не продавались, а всю энциклопедию купить было не по деньгам.
У него были премьеры, рестораны, купе в международных вагонах, умопомрачительные приемы в американском посольстве с живыми птицами меж тюльпанов, а у нее - больничка при шахте, где была медсестрой, судна, стирка окровавленных бинтов да полы, которые мыла. Крешков ревновал ее, и больше всех - к Булгакову («Ты до сих пор его любишь!»), и однажды, когда она уехала в Москву, порвал и выбросил все ее бумажки и фотографии.
В Черемхово супруги работали в одной из городских больниц.
Из больничного архива: «Параграфом 2 приказа N 36 от 27 марта 1936 года с 1 марта заведующего амбулаторией ЦЭС врача А. П. Крешкова считать в отпуску сроком на 1 месяц, и за второй месяц бухгалтерии выдать компенсацию».
В те годы Черемхово был небольшим шахтерским городом с зоной и лагерными вышками.
«Приказом по горздраву от 7 марта 1938 года врачу Крешкову предписано обслуживать детские ясли на шахте Кирова в колонии N 3».
Подробности жизни в Черемхово: «Невыносимо тоскливо зимой...»
Из архива черемховской больницы: «Врача А. П. Крешкова с 19 апреля считать вернувшимся из отпуска и приступившим к свои обязанностям» (приказ от 21 апреля 1939 года). Тася пишет письмо подруге Инессе Смоляновой в Ленинград: «Частенько бываю одна. Саша... служит».
В 1939 году Крешков часто привлекался к работе по линии черемховского военкомата. «В связи с делами военнообязанного в 1940 году приказом от 25 декабря предписано отпуск врачу Крешкову перенести на 1941 год».
В Черемхово Тася узнала о смерти Булгакова. В марте 1940-го они собирались в Москву, но из-за плохой погоды перенесли поездку на апрель. «И вдруг мне Крешков газету показывает - Булгаков скончался».
Она кинулась на вокзал, но даже на кладбище опоздала. Навестила лишь его сестер. Те и сказали, что умер он в Прощеное воскресенье, что перед смертью «в тайне от жены» искал ее, что, умирая, кричал от боли...Тася лишь погладит посмертную маску: «А мне не о ком заботиться. Мужу помогаю. Делаю все, что требуется от жены. Но ради Миши готова была отдать жизнь».
Дом в старом больничном городке, где жили Крешков с женой, не сохранился. Осталось одно свидетельство о жизни Таси в сибирской глубинке: ее редкие письма подруге.
«Живем, как все здесь живут. Невыносимо тоскливо зимой, неимоверно много надежды с наступлением весны».
Помимо супружеских ссор в эти годы у Александра Крешкова случались неприятности по работе. Из черемховского больничного архива: «Приказом от 24 сентября 1940 года ставлю на вид доктору Крешкову простой двух лошадей, вместо которых работали двое людей. Оплату за работу часов 2 человек произвести за счет Крешкова».
Или: «Приказом от 15 марта 1941 года за непредоставление данных по желудочно-кишечным инфекциям ставлю на вид врачу А. П. Крешкову».
Последнее упоминание о работе Таси гласит: "И. о. медсестры амбулатории ЦЭС Лаппа Татьяна Николаевна в связи с уплотнением рабочего дня освобождается от занимаемой должности с 16 марта 1941 года".
В 1946 году она окончательно разошлась со вторым мужем, который вернулся с фронта с другой женщиной. Через несколько лет она выйдет замуж за Давида Кисельгофа, тоже из общей с Мишей компании, из их молодости. Обоим было уже под 50, они уедут в Туапсе, где у Черного моря она и похоронит Давида.
10 апреля 1982-го соседи заметят дым, выползавший из-под ее двери. Когда взломают квартиру, увидят прогоревшую на плите кастрюлю. И рядом, у батареи, Тасю. Ей было тогда 90 лет.
По материалам журнала «Родина» (2021), Людмилы Шагуновой, «Копейка» (2004), собств.инф.
Фото Таси Лаппа и Михаила Булгакова из открытых источников
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
