Федосья Мезенцева: Война закончилась, будем работать …
17 января 2025
2025 год - юбилейный, 9 мая вся страна будет отмечать 80-летие Победы в Великой Отечественной войне. Глагол38 публикует отрывки из воспоминаний о весне 1945 года старейшего журналиста Усть-Ордынского Бурятского округа.
Вчера Глагол38 сообщал о смерти старейшего журналиста Усть-Ордынского Бурятского автономного округа Федосьи Владимировны Мезенцевой.
Когда Федосьи Владимировны было 85, она записала для газеты «Усть-Ордын Унэн» воспоминания о тех годах. Читателям нашего издания будет интересно познакомиться с отрывками из них.
Я хорошо помню 9 мая сорок пятого. Мне было тогда ровно 12 лет и семь месяцев. Второй месяц мы жили безвыездно (бригада №1 колхоза имени Чапаева Баяндаевского района) на полевом стане в 10 километрах от родных домов. Плохо одетые, кое-как обутые детишки за длинным столом чаевничали, пили горячий кипяток чуть-чуть забеленный молоком, вместо хлеба повар Нолог насыпала каждому по две ладошки жареной пшеницы.
Строгий бригадир не позволял засиживаться: «А ну быстро, по местам». Вера, Зина, Надя, Клава, Валя… Десять девчонок шли к веялке сортировать семена. Я ростом была меньше всех, да и моложе всех, поэтому мне подставляли ящики, и я принимала ведра с зерном и сыпала в бункер веялки.
Где-то ближе к полудню прошел слух, что сегодня на обед барана заколют. И вдруг видим, со стороны летника всадника на взмыленной лошади и слышим радостную весть: «Война кончилась!».
Мы, девчонки, остолбенели и перестали крутить веялку и задались вопросом: «Что теперь будет?». Нам, 10-12-летним детям, прожившим половину короткой жизни, почти пять лет в войну, было непонятно.
Голод, холод, запах хлеба почти забыт, а дома у нас на пятерых детей была одна рваная телогрейка, один мамин платок, одни валенки. Но наша добрая повариха Нолог объяснила нам: «Скоро придут с фронта ваши отцы, братья, и вы будете учиться».
Наш отец Владимир Танхаевич Муханаев демобилизовался в Берлине в июне сорок пятого и целых два месяца через всю Европу ехал домой на перекладных и прибыл домой только на исходе августа. Встретила его дома голодная, нищая семья. Муку мы не видели целых четыре года. У мамы была одна юбка, сшитая из мешковины. А мы с Валей ходили босиком до самого первого мороза. Ноги отогревали в теплых коровьих «лепешках».
В летний период мы пололи, заросшие лебедой и крапивой, поля по две сотки на одного человека. Значит, нашей семье полагалось за день прополоть 10 соток. Это, кроме основной маминой работы дояркой. Тогда доили по 25 коров с подсосными телятами три раза в день. Кроме этого, до начала сева или жатвы дети самостоятельно ухаживали за овцематками, доили их. Было задание надоить за один удой две фляги по 38 литров овечьего молока, затем его просепарировать, сливки сдать, а из обрата сделать брынзу, ее надо было обязательно высушить и сдать государству.
Сушили в жаркие дни на сараях и надо было отгонять птиц, чтоб они не склевали. Почти три своих детских года (с 1943 по 1945) на сараях летника провел наш младший брат Семен. Жара, голод, ему только разрешалось спуститься в юрту и попить холодной курунги. Позже он называл тот период своего детства каторгой.
…В темную августовскую ночь никто не спал в нашем летнике под названием Горхон. Весь народ – от мала до велика – заполнил нашу большую юрту.
Первым отца встретил сторож фермы Баянда. Люди шли-шли и у многих был один вопрос: «Владимир, не встречал ли моего сына Максима, в сорок первом потерялся. Ушел 23-летний парень и с концом».
Девчонка-соседка Маруся жалобно спросила: «Отца моего не видел ли, как он там выглядит, почему не едет домой».
Доярки Дарья, Сэхэмэ, Настасиха и другие многодетные женщины жаловались: «Почти пять лет войны голодуем. Колхоз на трудодни ничего не дает, а работаем от зари до зари, обнищали, ни одеть и ни обуть».
Отец с рассветом ушел пешком за 10 км в зимник в контору колхоза. Там никого не встретил. Сам пошел на конный двор, поймал своего коня, запряг в ходок и поехал на склад. Нашел кладовщика, взял его за шкирку, заставил открыть подвал и вытащить оттуда все, что там было. Счетовода заставил составить подушевой список населения. А в подвале было все: мясо, масло, сметана, мука в мешках. На складе был печеный хлеб, к вечеру все население потянулось к складу. Некоторые еле-еле дошли на опухших от голода ногах, а лица чернее черного. «Как будто из концлагеря» – подумал тогда отец. Всех успокаивал: «Теперь голода не будет, война закончилась, будем работать».
С войны вернулись немногие, много парней сложили головы под Москвой. 25-27-летние парни навсегда остались на полях боев под Сталинградом, в Курской битве, на Востоке под Халхин-Голом.
На фото из открытых источников: здание Усть-Ордынского окружного краеведческого музея, 1949 год.
Возрастное ограничение: 16+
В наших соцсетях всё самое интересное!
