Лев Сидоровский: Яков Джугашвили
21 марта 2022
Когда-то в Тбилиси, на бывшей Фреплинской улице, мне, дорогой читатель, показали домик под третьим номером: «Сюда Коба приходил к своей Като, которая родила ему Яшу».
Молодой Сосо Джугашвили, который в качестве революционной клички взял себе имя любимого литературного героя, придуманного Александром Казбеги (Коба – грузинский Робин Гуд, бесстрашно грабивший богатых), Катеньку Сванидзе обожал. И она, сестра другого революционера, Алёши Сванидзе, тоже увлеклась им, для неё – этаким романтическим разбойником, расправляющимся с богатыми ради бедных. Искусная портниха, она ему стала не только нежной женой, но и верной помощницей в запретном деле – расклеивании листовок. Однажды ночью схваченная на месте преступления, полтора месяца провела в тюремной камере Мехетского замка. Отпустили только потому, что приспело время рожать.
Малыш явился на свет в марте 1908-го. Когда станет взрослым, скажет: «Я ещё не жил, а уже сидел в тюрьме». Увы, совсем скоро Като скончалась. Есть фотография: Коба стоит над гробом – несчастный, потерянный, с всклокоченными волосами.
Отец продолжал заниматься подпольной партийной работой, следовали очередные аресты и ссылки, а сын рос в семье деда, Семёна Сванидзе. Там, на берегу бурной Риони, в селе Баджи, доброжелательный мальчик ощущал себя общим любимцем. Когда пришла пора, стал каждое утро вышагивать до школы аж по семь километров. Учился хорошо. К тому же был честным, скромным, порядочным, всегда готовым придти на помощь. Но русский язык у них не преподавали, и родственников это беспокоило. Ещё огорчало, что растёт без отца, который, превратившись из Кобы в Сталина, сыном по-прежнему не интересовался. И поэтому в 1921-м Яшу привезли в Кремль, что Иосифа Виссарионовича явно не обрадовало.
Парень говорил только по-грузински, был молчалив, вёл себя тихо, застенчиво – всё это Сталина сразу стало раздражать. А иногда отцовский гнев вызывала, наоборот, его самостоятельность в суждениях. Генсек брезгливо называл нового члена семьи «волчонком». А вот Надежда Сергеевна Аллилуева, вторая его жена, напротив, относилась к мальчику тепло. Родив совсем недавно сына, она нуждалась в мужниной чуткости, заботе, но всё получалось наоборот, и Яша это мигом почувствовал. Помогал ей ухаживать за маленьким братом Васей, после школы гулял с ним, играл. Русский язык на уроках усваивал трудно, и Сталина это бесило. Когда потом родилась Светлана, подсоблял управляться и с сестрой. Летом на даче лихо косил траву.
По окончании школы, вопреки настояниям отца, поступать в институт отказался. Вместо этого решил жениться на Зое Гуниной, слушательнице курсов английского языка из подмосковного Дмитрова, которой в то время едва исполнилось шестнадцать. Сталин об этом не желал и слышать: «Девчонка! Да ещё дочь попа!»
Тогда девятнадцатилетний сын неизвестно где раздобыл пистолет, и однажды ночью на кухне кремлёвской квартиры прогремел выстрел. Целился себе в сердце, но промахнулся и на три месяца попал в больницу. Сталин был в ярости: «Ты и застрелиться не умеешь!» Потом постоянно насмехался: «Хо, не попал!» Однако сын оказался тоже упрямцем: после больницы без всякого родительского благословения на Зое женился и уехал с ней в Ленинград.
Закончив специальные курсы, стал на 11-й подстанции «Ленэнерго» работать помощником дежурного
электромонтёра. Но его зарплаты еле-еле хватало на то, чтобы сводить концы с концами. Родившаяся девочка умерла, не прожив и года. Молодая семья такого удара не выдержала: начались взаимные обвинения, и брак распался. Сталин простил сына и настоял на его возвращении в Москву. Так Яков снова оказался в знакомой квартире и тайком, без всякой протекции, поступил в Институт инженеров железнодорожного транспорта, где (как и в Ленинграде) долго не знали, кто его отец. Сталин этим был приятно удивлён: «Не то что Васька». Но всё равно насмешничал: «Хо, не попал!»
Зато Надежда Сергеевна, когда стреляла в своё сердце, не промахнулась. Яков был потрясён.
Светлана Аллилуева писала о Якове: «Он был скромен, прост и очаровательно спокоен. Я видела лишь раз или два, что он может взорваться – внутренний жар был в нём. Это происходило иногда из-за Василия, из-за привычки последнего сквернословить в моём присутствии и вообще при женщинах, при ком угодно. Яша этого не выдерживал, набрасывался на Василия, как лев».
Потом он встретил Ольгу Голышеву. Но на этот раз до свадьбы не дошло. Между ними произошла размолвка, и Ольга, несмотря на беременность, уехала к родителям, в Урюпинск. В общем, сына Евгения он не увидел.
Между тем, в стране началась страшная пора: каждую ночь стали исчезать хорошие люди – родные, близкие, друзья, товарищи. Вот и по Якову это ударило. Часто приходил к дяде Алёше Сванидзе (его никогда не называли по отчеству), который, несмотря на огромную загруженность во Внешторгбанке СССР, и науке отдавался сполна. Как академик занимался Древним Востоком: прекрасно знал историю Персии, Византии, Китая. И Древняя Русь его интересовала, а также культура и языки древних народов Закавказья и Малой Азии. Подготавливал школьный учебник по древней истории, переводил на русский «Витязя в тигровой шкуре», выпустил книгу «Материалы по истории алородийских племён». А ещё создал и возглавил журнал «Вестник древней истории», где в передовой статье «Наши задачи» ни разу не упомянул Сталина. Что ж, высокопоставленный зять воспринял это как «вражеский происк». Вмиг была сфабрикована фальшивка: мол, во время учёбы в Иенском университете его завербовала немецкая разведка. (Явно припомнил Сталин и то, что по совету именно этого человека родственники когда-то привезли Якова в Кремль). В общем, Алёшу Сванидзе объявили «врагом народа» и расстреляли. Перед казнью ему передали слова Сталина, что если попросит прощения, помилуют. Удивился: «О чём я должен просить? Ведь никакого преступления не совершал». Позже, узнав об этом, генсек-иезуит усмехнулся: «Смотри, какой гордый!» Его жена Мария и сестра Марико тоже были уничтожены. И сын Иван оказался в тех застенках.
Так «вождь всех времён и народов» расправился с людьми, которые четырнадцать лет растили и воспитывали его сына.
Узнав об этом, Яков не находил себе места. Мог ли после такого сохранять к Сталину хоть какое-то доброе чувство? Также угнетало, что многих других «врагов народа» раньше встречал на сталинских дачах в Зубалове и Кунцеве. И брата Надежды Сергеевны, «дядю Павлушу», по сути, сгубил тоже Сталин. И его вдова, Евгения Александровна, и их дочь, Кира Павловна, вместе с Анной Сергеевной Аллилуевой тоже до самой смерти тирана оказались за тюремной решёткой. И мужа Анны Сергеевны – Станислава Реденса – прикончили.
Получив диплом, стал на электростанции Московского автомобильного завода работать инженером-дизелистом. Но Сталин потребовал, чтобы поступил в Артиллерийскую академию. Подчинился. С первого курса его сразу, учитывая высшее образование, перевели на четвёртый.
В 1939-м, вопреки возмущению отца («Невестка-еврейка?!»), зарегистрировал брак с красавицей балериной Юлией Мельцер. У них родилась Галочка. Когда с Яковом случится беда, её на полтора года упрячут в тюрьму.
И вот он – старший лейтенант, командир гаубичной батареи в 14-й танковой дивизии. Место расположения – подмосковный Нарофоминск.
В то 22 июня позвонил отцу: «Ухожу на фронт». И услышал: «Иди и воюй».
Первые три недели войны в частях творилась полная неразбериха. Красная Армия несла огромные потери (миллион убитых, семьсот двадцать четыре тысячи пленных бойцов и командиров – всего за двадцать один день!). В эту мясорубку попал и он. Их часть под Витебском оказалась в окружении. Когда в ночь с 16-го на 17-е июля остатки дивизии из тисков вырвались, героя моего повествования среди спасшихся не оказалось.
А спустя некоторое время, 13 августа, в политотдел 6-й армии Южного фронта доставили немецкую листовку с его фотографией, которая гласила: «Это Яков Джугашвили! Старший сын Сталина, командир батареи 14-го гаубично-артиллерийского полка 14-й бронетанковой дивизии, который 16 июля сдался в плен под Витебском вместе с тысячами других командиров и бойцов. Следуйте примеру сына Сталина. Переходите и вы!»
Потом пришла другая: «19 июля 41 года. Дорогой отец. Я в плену, здоров, скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германии. Обращение хорошее. Желаю здоровья. Привет всем. Яша».
Следующие листовки демонстрировали сына Сталина рядом со старшими офицерами вермахта и германских спецслужб. Под фотографиями стояли призывы складывать оружие. Правда, сразу обнаружились некоторые несоответствия: например, на одних снимках тень почему-то находилась не там, где ей быть положено; на других – китель застёгнут на левую сторону; на третьих – несмотря на летнюю жару, он в зимней шинели. И за всё время содержания Якова в плену – ни одного киносюжета, ни одной записи его голоса (а ведь кинокадры выглядели бы куда убедительнее фотографий). Почему? Вероятно, потому, что подделка фото-материалов была немцами освоена намного лучше. Проведённая в 2000-м экспертиза не оставила сомнений: все снимки и письма, якобы написанные Яковом, – монтаж и фальшивка.
В архивах немецкой Саксонии, обнаруженных после войны, были протоколы первых допросов Якова Джугашвили. И выяснилось, что сына Сталина напоминает он очень мало. К примеру, такой текст: «Так как у военнопленного никаких документов обнаружено не было, а Джугашвили выдаёт себя за сына Председателя Совнаркома СССР Иосифа Сталина-Джугашвили, то ему было предложено подписать прилагаемое при этом заявление в двух экземплярах. Джугашвили владеет английским, немецким и французскими языками». Сомнения вызывает уже сам факт признания: какой был смысл уничтожать документы, если Яков собирался воспользоваться своим статусом? А если вспомнить, что всего год назад он не мог с первого раза сдать экзамен по английскому, то возникает вопрос: каким образом за столь короткий срок освоил три языка? Немцы всегда тщательно проверяли сведения, которые заносили в документы. Следовательно, с пленным вели разговор на всех трёх языках, и он такое общение поддерживал.
Так что, пожалуй, роль «сына Сталина» играл кто-то другой, заранее подготовленный немецкой разведкой. Вот и письмо Якова к отцу состоит сплошь из «штампов». Да и дальнейшие события лишены внутренней логики. После того, как добровольно сообщил немцам свою фамилию, от сотрудничества с ними отказался. Его отправляют в Берлин в распоряжение департамента Геббельса. Надзор за пленным осуществляет гестапо. После нескольких неудачных попыток заставить сына Сталина участвовать в пропагандистских акциях его перемещают сначала в офицерский лагерь Любек, а затем в концлагерь Хоммельбург, что отслеживалось советской разведкой.
А в тот момент, когда по линии Красного Креста намечались переговоры по обмену Якова на Паулюса (фраза Сталина: «Я фельдмаршалов на солдат не меняю!» была придумана в 1968-м сценаристами фильма Юрия Озерова «Освобождение» Юрием Бондаревым и Оскаром Кургановым), он внезапно решает покончить жизнь самоубийством. Это случилось в концлагере Заксенхаузен в 1943-м, 14 апреля. По свидетельствам очевидцев, после какого-то конфликта Яков отказался вернуться в барак, требовал встречи с комендантом, а когда получил отказ – неожиданно бросился мимо часового к проволоке, через которую проходил ток высокого напряжения. Сохранился рапорт этого часового, Конрада Харфиха. По его словам, «сын Сталина» ухватился за проволоку с криком: «Убей меня!» Часовой выстрелил ему в голову, и тело повисло на проводах.
Фотография, запечатлевшая смерть «сына Сталина», размытая и нерезкая. На ней невозможно различить черты лица того, кто в концлагере содержался под именем Якова Джугашвили.
Мне в декабре 1981-го, когда в том Заксенхаузене оказался на экскурсии, показали это самое место – «где погиб сын Сталина». Но, по-моему, дорогой читатель, скорее всего это был всё-таки придуманный абвером двойник, а сам Яков погиб в бою. Немцы нашли при нём документы и устроили вот такую провокацию, основанную на подлой клевете.
Автор: Лев Сидоровский, Иркутск - Петербург
Возрастное ограничение: 16+
Все статьи автора
В наших соцсетях всё самое интересное!
