Владимир Демчиков: Декабристы на льду (к 190-летию восстания на Сенатской)

30 декабря 2015

190 лет назад на Сенатскую площадь вышло около трех тысяч и солдат и более 30 офицеров. Они стремились воспрепятствовать вступлению на трон Николая I, ликвидировать самодержавие, отменить крепостное право и перейти к новой форме правления (конституционной монархии или республике) на основе конституции. В связи с повторным отказом великого князя Константина от престола создалась уникальная ситуация неопределенности, и они решили действовать. Но Николай I был за несколько дней предупрежден одним из участников заговора о намерении заговорщиков помешать коронации, и уже в 7 утра 14 декабря (26-го по новому стилю) сенаторы принесли Николаю присягу и провозгласили его императором. Так что к моменту выхода на площадь участников восстания формально все было кончено. Хотя уже сама проведенная в 7 утра церемония – свидетельство нешуточного страха нового царя. Противостояние продлилось весь день, восставшие были окружены сочувствовавшей им «чернью» (так в бумагах именовались люди низкого звания) – и по восставшим и черни был открыт артиллерийский огонь картечью. Последняя попытка построения отступивших с Сенатской солдат была предпринята восставшими на льду Невы с целью штурма Петропавловской крепости. Но лед под очередными залпами артиллерии стал трескаться, убитые и раненые солдаты проваливались в воду – и к ночи все было кончено. Дальнейшее известно: около шестисот человек были привлечены к ответственности, пятеро казнены, около трехсот признаны виновными и осуждены к различным видам наказания. 120 человек были сосланы на каторгу в Сибирь и на поселение.

Утром, в самом начале восстания, пулей декабриста Каховского был смертельно ранен генерал-губернатор Санкт-Петербурга, герой войны 1812 года Милорадович, подъехавший к войскам на Сенатской на коне и пытавшийся вернуть их в казармы.

190-летие со дня выступления декабристов было несколько дней назад и прошло практически не замеченным. Оно и понятно: декабристы оказались сегодня в странной и двусмысленной ситуации. С одной стороны, еще с советских времен и в их выступлении, и в последующей растянувшейся почти на три десятилетия истории их жизни в Сибири видели не только и не столько «борьбу с самодержавием», но и примеры самоотверженности и человеческого благородства. С другой стороны, некоторые пылкие краеведы стали честить декабристов преступниками и обвинять даже в тех грехах, в которых они уж точно не были повинны. Да и после помилования царя в 1856 году обвинение декабристов в «преступлении» вообще невозможно воспринимать без юмора. Отчасти поворот в отношении некоторых краеведов к декабристам был связан с желанием подчеркнуто дистанцироваться от советской исторической традиции, частью которой они стали. Отчасти их стали костерить те, кто пытался придать какие-то живые черты истлевшему трупу нашего политического монархизма. В общем, декабристов сегодня называют то бунтовщиками, то восставшими, то героями, то преступниками – выбор оценки напрямую зависит от политической ориентации говорящего и его расчета на резонанс в нужной ему референтной группе.

Однако одно интересное событие, близкое по времени к 190-летию Сенатской, все-таки было. В Санкт-Петербурге 4 декабря (т.е. за несколько дней до памятной даты) был открыт памятник тому самому смертельно раненому Каховским на Сенатской герою войны с Наполеоном генерал-губернатору Милорадовичу. Выступивший на церемонии открытия памятника губернатор Санкт-Петербурга Полтавченко, как пишут, «отметил, что, будучи смертельно раненым при попытке государственного переворота, Милорадович произнес: «Слава Богу, что пуля, выпущенная в меня, не солдатская». Он искренне верил, что русский солдат всегда будет верен Отечеству, никогда не будет бунтовать и желать для своей страны хаоса и раздора». Событие могло бы показаться даже важным, но поскольку в церемонии открытия принял участие из известных людей федерального звания только руководитель РЖД в отставке Якунин, то и само это событие, и решительное выступление Полтавченко с осуждением бунта 190-летней давности – вряд ли свидетельствуют о кардинальном пересмотре отношения к декабристам на официальном уровне. Скорее, их следует рассматривать, как попытку верноподданической партии заслужить одобрение патриотическим жестом, идущим из глубин взволнованной души. Нечто подобное, кстати, имело место и в Иркутске во время установки памятника Колчаку – по иронии судьбы, кстати, установленному в начале улицы Баррикад, названной так как раз в честь «борцов с колчаковщиной», как указанно на памятной табличке.

В завершении сюжета с памятниками – не будем забывать, что на месте установленного в 1985 году камня с надписью «Здесь будет сооружен памятник декабристам» сегодня стоит памятник бабру (видимо, он был декабрист), на площади Декабристов загадочно стоит памятник погибшим в горячих точках бойцам, а единственный памятник, посвященный декабристам в Иркутске, представляет собой вовсе не декабриста, а плечистую гражданку, символизирующую «декабристскую жену». В общем, есть, есть странности вокруг декабристов и в нашем городе.

Но есть, слава богу, и то, что снимает все эти вопросы. Это два музея декабристов в Иркутске. Можно, конечно, было бы сказать о том, что при участии музеев (и в их стенах) в научный и просто читательский оборот был введен громадный корпус текстов декабристов, мемуаров, писем, сочинений. Можно было бы сказать, что благодаря этим музеям Иркутск теперь вживую, а не просто на бумаге, вписан в одну из самых драматичных страниц русской истории 19 века. Это все так, но дело этим не исчерпывается. Хотя именно в музей декабристов, скорее всего, постараются попасть те, кто оказался в нашем городе на день или даже на несколько часов – понимая, что это чуть ли не единственное уникальное место в городе.

На примере этих музеев можно смоделировать наше отношения к прошлому. Кем считать декабристов, сочувствовать ли им или осуждать – это все разговоры на досужего любителя, как и все рассуждения про «кто был прав», «кто хороший – кто плохой». Самое важное, что читается в этих музеях и – сквозь музейную ткань – во всей той истории, это вопрос, который всегда будут задавать себе все, кто туда ходит. Дети, взрослые, туристы, местные. Этот вопрос: «зачем они это сделали?» Об этот вопрос крошатся в пыль все нынешние конспирологические объяснения мировой и отечественной истории, ибо тут не найти ни козней проклятого запада, ни жидомасонского заговора, ничего. Зачем они это сделали? – спросит себя какой-нибудь пацан, глядя на этот обустроенный после долгих лет каторги быт и кров за 5 тысяч километров от их семей, родных, друзей. И, может быть, что-то поймет про человеческие побуждения и мотивы, не сводящиеся к деньгам и своим интересам. И поймет, что главное, что остается после человека, действующего в истории – не количество того-сего и вообще не цифры, а то, каким он был.

Какими были декабристы – хорошо понимал Александр Сергеевич, написавший им «Во глубине сибирских руд», и Лев Николаевич, начавший писать роман «Декабристы». Сейчас, конечно, уже смешно вспоминать ленинское «узок круг этих революционеров», превращающее декабристов в штопор, вкрученный в бутылку с забродившей человеческой злобой. Узок или не узок круг – это неважно, а вот лед, на котором они пытались построить свои полки для последней атаки – действительно был тонок. Тонок лед, и страшно холодны и глубоки воды Невы (или Леты). Это ведь была единственная попытка, едва не удавшаяся, поворота страны к иному будущему. Уже неважно, хорошо или плохо было то, что все закончилось так, как закончилось. Важно, что была сама эта попытка, важно, что и в нашей истории, и в истории нашего города были именно эти люди. Ответь на вопрос «зачем они это сделали» - и я скажу тебе, кто ты.

Возрастное ограничение: 16+