В рамках проекта "Научные weekend-Ы" доктор исторических наук, профессор кафедры истории России Иркутского госуниверситета Александр Иванов представил лекцию "Из истории иркутской ссылки".
Проект реализуют Иркутский государственный университет и ИГОО "Клуб молодых ученых "Альянс".
"Глагол" публикует небольшие отрывки из материалов Александра Иванова.
История заселения и освоения Сибири, Прибайкалья неразрывно связана с уголовной и политической ссылкой. Со времени прихода в эти места русских ссылка являлась важнейшим элементом колониальной политики государства. Земли у Байкала заселялись не только казаками и вольными людьми – среди первых жителей края были и те, для кого приход сюда стал тяжким, пожизненным наказанием.
Отечественная историография в истории ссылки в Сибирь, как правило, выделяет два периода – московский и петербургский. Ссылка московского периода была начата практически сразу же после похода Ермака. При этом служивых людей, казаков, детей боярских, отправляя в ссылку, по-существу лишь перемещали на новые необжитые места, стремясь поручить им выполнение в «сибирской украйне» трудных, важных и далеко небезопасных дел. Личные качества человека, его способности и знания, потребность в нем государства, а не его вина, определяли и место наказания. В Сибири такие ссыльные становились одним из важнейших источников формирования местной служилой аристократии. Так, уже в 1630 году Сибирским приказом предписывалось верстать в дети боярские ссыльных «иноземцев», принявших православие, а указом от 30 мая 1683 года повелевалось ссыльных российских дворян и их потомков, служивших без взысканий в Сибири, уравнивать с дворянами и детьми боярскими других мест России.
Первым известным политическим ссыльным в нашем регионе был, по всей видимости, протопоп Аввакум. В 1653 году он за «многое безчинство» был сослан «з женою и з детьми в сибирский город на Лену». В декабре этого года Аввакум был в Тобольске, в конце 1655 года – в Енисейске, в октябре 1656 года – в Братском остроге. В следующем году Аввакум под присмотром казаков отряда Афанасия Пашкова переправился через Байкал, и все лето двигался против течения Селенги и Хилка, 1657 году Иргень-озера, а затем реки Нерчи.
Своеобразными тюрьмами на Руси были монастыри. Помимо выполнения религиозной и хозяйственной роли, они предназначались для заточения наиболее важных государственных и политических преступников. При этом ссылка в монастырь нередко сопровождалась насильственным пострижением. В Иркутском Знаменском монастыре, например, находилась Анна Волынская, прибывшая сюда в декабре 1740 года и постриженная в монахини под именем Аксиньи. В апреле 1742 года, после получения высочайшего указа о помиловании, ей вернули мирское имя и вместе с братом Петром, отбывавшим наказание в Селенгинске, отправили в Санкт-Петербург.
В 1725–1740-е годах в Сибирь за «важные государственные вины» было сослано не менее 74 высокопоставленных государственных деятелей и придворных вельмож. С Иркутском связана судьба немалой части опальных: это обер-церемониймейстер двора Петра Великого граф Де-Санти, обер-прокурор Сената Григорий Скорняков-Писарев, генерал-полицмейстер Петербурга Антон Девиер, замешанный в заговоре против Александра Меншикова, князь Александр Черкасский, обвиненный в сговоре против императрицы Анны Иоанновны, сподвижник В. Беринга Дмитрий Овцын, Федор Саймонов и другие.
Число ссыльных в Прибайкалье постоянно увеличивалось и на 1 января 1823 года достигло 17 819 человек. Большую часть – 9 574 – составляли сосланные в каторжные работы (53,7 %), 8 090 человек – отбывали ссылку на поселении (45,4 %). Сосланных в ремесленные работы было незначительное число – 155 душ обоего пола, а причисленных в цех слуг – вообще не зафиксировано. В этот период среди ссыльных довольно высокой доля женщин – 3 157 человек (17,7 %)..
В начале XIX века удельный вес ссыльных и ссыльнопоселенцев в составе русского населения Сибири возрос с 4,1 % в 1795 году до 10,5 % в 1833 году. По девятой ревизии 1850 года в Сибири насчитывалось 104,3 тысячи ссыльнопоселенцев. Русское население Сибири, таким образом, увеличивалось быстрее, чем население империи в целом.
Политическая ссылка начала XIX века в Иркутской губернии берет свое начало с Александра Радищева, прибывшего в столицу Восточной Сибири еще в октябре 1791 года. Опальный автор «Путешествия» чувствовал себя в городе вполне свободно: посещал театр, имел дружеские аудиенции у генерал-губернатора и епископа, поддерживал широкие знакомства в местном обществе. Вот как писал графу Александру Воронцову, начальнику и покровителю Радищева, губернатор Иван Пиль: «8-го числа сего месяца приехал сюда и господин Радищев со свояченицею своей и с детьми…А, дав ему от дороги отдохновение, буду советовать с ним, каким образом будет удобно в месте ево пребывания, завести дом для его жительства, и как теперь ему отсюда по совершенно дурной дороге до настоящей зимы ехать…».
В январе 1792 года Радищев был доставлен в Илимск. Местные жители вряд ли знали о причинах его ссылки. А если и знали, то наверняка не понимали, как за «какую-то» книгу можно сослать в Сибирь. Такое непонимание со стороны сибиряков угнетало Радищева: «Проживая в огромных сибирских лесах, среди диких зверей и племен, часто отличающихся от них лишь членораздельной речью, силу которой они даже не в состоянии оценить, – писал бывший управляющий Петербургской таможней графу А. Р. Воронцову 14 февраля 1792 года – я думаю, что и сам превращусь, в конце концов, в счастливого человека по Руссо и начну ходить на четвереньках».
Благодаря дружбе с Воронцовым Александр Радищев не испытывал в Илимске материальных трудностей. Уже летом 1792 года он начал строительство большого дома в самом центре города, обзавелся хозяйством, выписывает из России необходимые книги и инструменты. Впоследствии он оборудует горн, будет делать на нем пробы со «слюдою и глиною», заведет парники слюдяными рамами, станет удачно врачевать жителей.
В начале 1840-х годов среди государственных преступников, проживавших в переделах Иркутской губернии, по-прежнему преобладали декабристы. Так, в 1842 году здесь на поселении насчитывалось чуть более 30 человек, которые были приписаны: Василий Колесников в Манзурской волости, Пётр Громницкий в селе Бельском; Фердинанд Вольф, Никита и Александр Муравьевы, Сергей Волконский – все в Урике, Хрисанф Дружинин в Братском остроге; Дмитрий Таптыков в Малышевском селении, Иосиф и Александр Поджио в Усть-Куде; Сергей Трубецкой, Федор Вадковский – в Оёкском; Владимир Раевский – в Олонках; Александр Сутгоф в с. Кудинском; Алексей Юшневский, Артамон Муравьев, Андрей и Петр Борисовы – в деревне Малой Разводной; Николай Панов – в деревне Михалёвой, Владимир Бечаснов в с. Смоленском; Андрей Быстрицкий, Александр Кучевский – в Хомутовском, Петр Муханов в Братском; Константин Торсон, Николай и Михаил Бестужевы – в городе Селенгинске, Михаил Кюхельбекер в Баргузине, Дмитрий Завалишин в Чите; Иван Горбачевский, Ипполит Завалишин – в Петровском Заводе, Вильгельм Кюхельбекер – в Акшинской и Юлиан Люблинский в Тункинской крепости «Все эти преступники, сводке, – ведут себя хорошо».
Амнистия 1856 года значительно изменила численность и структуру политической ссылки Иркутской губернии. В 1857 году здесь фиксировалось всего 4 государственных преступника: потомственный дворянин Александр Поджио, находившийся на поселении с 20 июня 1839 года; дворянин Владимир Бечаснов; казак П. Л. Братчиков, которому по манифесту было даровано возвращение на родину, но он еще находился в Иркутске и дворянин Дмитрий Таптыков, проживавший в Балаганском округе.
В конце 1850 – начале 1860-х годах политические ссыльные в Иркутской губернии по-прежнему насчитывались единицами. Так, например, согласно отчету Иркутского генерал-губернатора за 1859 год, здесь состояло под надзором полиции 23 человека, в 1860 году – 22, «из них в течение года выбыло 6, осталось к 1861 году 16». Кто были эти люди – неизвестно. В отчете за 1862 год показано уже 56 поднадзорных, «из них 2 – государственных преступника и 12 – политических».
Число политических ссыльных, отбывавших наказание на территории Иркутской губернии в начале 1880-х гг. увеличилось, но составляло еще не более 90 человек. Николай Глушков, Василий Ефремов, Сергей Ковалик, Елизавета Ковальская, Иосиф Концевич, Станислав Лянды, Марк Натансон, Болеслав Шостакович - известный сейчас фамилии. В делопроизводственных материалах восточносибирских административных органов за 1883–1884 годы упоминаются «государственные преступники» И. Баринов, С. Богданов, Л. Буланов, П. Геллис, В. Герасимов, Н. Григорьев, И. Джабадари, С. Жебунёв, Г. Зданович, М. Крылова, Н. Николаев, Е. Фигнер, М. Шпиркан, М. Чикоидзе.
Из политических ссыльных Иркутской губернии конца XIX – начала ХХ в. можно упомянуть несколько известных имён. С 1892 по 1895 годы в Иркутске состояла под гласным надзором знаменитая «бабушка русской революции» Екатерина Брешко-Брешковская. Пережив неудачный побег из Баргузинской ссылки, Карийскую каторгу и восемь лет поднадзорного пребывания в Селенгинске, в Иркутске революционерка занималась больше культурничеством среди молодежи. Она пользовалась заметной популярностью у местных служащих и части рабочих, сотрудничала в «Восточном обозрении», помогала Вацлаву Серошевскому в работе над его «Якутами». К Брешковской, как вспоминает Иван Попов, с большим уважением относился и генерал-губернатор Александр Горемыкин, не раз спрашивавший у Попова: «Ну, что ваша Брешковская, все «Якутов» пишет? Ох, уж эти мне якуты. Как бы вместо якутов не вышла бы целая философия и тактика революционной борьбы в России, написанная в отделе, покровителем которого я состою». В 1902 году в Иркутске дважды побывал Лев Бронштейн (Троцкий).
Однако разгром революции - подавление массового рабочего и крестьянского движения в стране в 1905–1906 годах способствовали быстрому наполнению осужденными тюрем и ссыльных мест: так, на 1 января 1906 года в России числилось уже 5 748 каторжан, в 1907 году их было 7 779, в 1908 году – 12 591.
Часть этих заключенных уже в 1906–1907 годах стали переводиться на каторгу в Нерчинский горный округ, часть – выходить на поселение, в том числе, в пределы Иркутской губернии. Еще в конце 1906 года сюда поступили участники вооруженных восстаний на Дальнем Востоке, Севастополе, Кронштадте, члены первых Советов рабочих и солдатских депутатов, бундовцы, эсеры и анархисты. Только в 1906–1907 годах в Иркутскую губернию было выслано около 80 человек, осужденных за государственные преступления.
С 1908 года политические ссыльные стали поступать в губернию партиями и их численность здесь резко возросла. Так, в 1909 году количество ссыльнопоселенцев по суду в Иркутской губернии достигло 451 человека, в 1910 г. их было уже 874, в 1911 г. – 1 969, а в 1912 г. – 2 436.
В 1907–1917 годах Сибирь по-прежнему оставалась главным районом каторги. Основная масса каторжан размещалась в Забайкалье: уже в 1907 году в Нерчинском горном округе отбывало наказание не менее 300 революционеров, в 1908 году их количество увеличилось до 800, а в 1912-м – составляло чуть более тысячи. Каторжные ссыльные Иркутской губернии размещались в этот период исключительно в Александровской центральной тюрьме. В 1907 году их насчитывалось 233 человека, в 1908 году – 268, в 1909 году – 351 1910-й г. отмечен пребыванием в централе максимального количества политических ссыльных – 1 078, затем их численность идет на спад: 1911 год – 524, 1912-й – 390, 1913-й – 278 человек. Таким образом, в Иркутской губернии в 1907 году ссыльных всех категорий и каторжан было около не менее 1 225 и в 1912 г. – около 3 тысяч человек.
Главной фигурой политической ссылки после революции 1905 года стал рабочий, число ссыльных из служащих было значительно меньше. Национальный состав ссылки отражал ведущую роль русского человека в общедемократическом оппозиционном процессе – 49,4 % осужденных. Далее шли евреи – 21 %, латыши – 7,4 % и поляки 6,2 %.
Наиболее крупными колониальными объединениями ссыльных были: Бирюльки, Бодайбо, Братское, Витим, Жигалово, Зима, Иркутск, Качуг, Киренск, Манзурка, Нижнеилимское, Тулун, Тутуры, Усть-Кут, Усть-Уда, Черемхово, а также Тунка. Колонии ссыльных в Киренске, Черемхово, на приисках Бодайбо доходили до 400–500 человек, в Качуге, Манзурке, Усть-Уде, Казачинском, Тунке единовременно проживало по 250–300 «политиков».
Как видим, политическая ссылка – неотъемлемая часть истории Сибири, важнейшая составляющая ее социального и экономического развития на протяжении XVI–ХХ веков. Ссылка – одна из главных особенностей становления и развития общественно-политической жизни региона. Все это является основанием для ее дальнейшего исследования, конкретизации и обобщения специалистами самого широкого гуманитарного профиля.
Лекцию Александра Иванова можно услышать на научно-популярном портале УНИВЕРСУМ.
