Ангарск - это очень не Иркутск, или путешествие по городу, рожденному Победой

09 апреля 2024

Известный блогер побывал в Ангарске. Читайте первую часть его историй.

Известный путешественник varandej в своем Живом журнале уже рассказывал о разных городах и районах Иркутской области. Например, здесь можно посмотреть его тексты о путешествии к голендрам в Заларинский район, поездке в Качуг и Верхоленск, старинный северный Киренск, симпатичную Тельму, село Бельск, а также Большое Голоустное.

Сегодня первая часть его рассказа об Ангарске.

Издалека Ангарск, третий по величине город Иркутской области (223 тысячи жителей), кажется промышленным спутником областного центра, где не должно быть ничего, кроме дымящих труб и обшарпанных микрорайонов.

Совсем иначе всё воспринимается вблизи: как говорили мне не раз за поездку, "Ангарск - это очень не Иркутск". Иркутяне любят этот город за его прямые широкие улицы, ухоженность и зажиточность и не забытую с советских времён атмосферу созидательного труда. Ангарчане вряд ли разделяют эти восторги, но уезжают от загрязнённого воздуха и сложной криминогенной обстановки скорее в столицы, чем в областной центр.

Почти соприкасаясь окраинами, Иркутск и Ангарск - абсолютно разные, абсолютно самодостаточные города, образующие инь-янъ хаоса и порядка, торговли и производства, дерева и бетона, церквей и ДК, маленькой Москвы и маленького... нет, не Питера ни в коем случае, а Ленинграда.

Близко друг к другу Ангарск и Иркутск расположены именно по сибирским меркам - от центра до центра порядка 40 километров, а между окраинами - полтора-два десятка с крупным поселком Мегет. От неприметных остановок на окраинах двух городов курсируют большие автобусы, даже поздно вечером не пустые, но лучший транспорт Большого Иркутска - всё-таки электричка, от вокзала до вокзала доезжающая примерно за час.

Что интересно, из Иркутска в Ангарск электрички ходят почти ежечасно, а вот в обратном направлении у них есть 5-часовое (!) окно. Добрую половину времени поезд долго и уныло тащится по окраинам Иркутска, вытянутого вдоль Ангары, но за Мегетом сразу начинается индустриальное величие. Его форпост - дымящая по левую руку ТЭЦ-10 (1 110 МВт), пущенная в 1959-62 годах. В Иркутской области, которая во всей России уступает по производству электроэнергии лишь Москве с Подмосковьем, мощнее только гигантские ГЭС в Братске и Усть-Илимске.

Но даже электроэнергия - слишком эфемерная продукция с точки зрения ангарчан: всё же господствует тут производство материи, а вся жизнь города крутится между АЭХК и АНХК. Ангарский электрохимический комбинат моложе (1954-57), меньше и совсем невзрачен, но на самом деле важнее: вместе с ещё одним заводом в Новоуральске он обеспечивает большую часть мирового производство урана-235, основного (за редким исключением) топлива атомной энергетики.

Ангарская нефтехимическая компания же здесь основа, наполнитель бюджета и фасад: по правую руку встречает одна из грандиознейших промзон всей России. Достаточно сказать, что мы смотрим на неё с узкой стороны, в которой около 2 километров, а вдаль, продолжаясь ещё и цементным заводом, цеха и трубы тянутся 12 (!) километров.

Ангарск стоит в междуречье Ангары и её притока Китой, и вопреки названию, жилая часть его выходит только на последний. Транссиб отделяет промзону от города, а промзона отделяет город от Ангары, прижав к её берегу несколько тюрем. Вдоль железной дороги высажен лес санитарного пояса, поэтому из окон поездов и даже с виадуков почти не открываются индустриальные виды:

Вокзал Ангарска стоит как будто бы в лесу, за километр от первых кварталов. То немудрено: если здесь с утра стояла крепкая кислая нефтехимическая вонь, то в центре воздух казался почти чистым. Здание в сталинском стиле было закончено в 1961 году, в честь чего рядом в 1965 году поставили памятник покорителям космоса. Нынешняя скульптура, впрочем, сооружена в 2019 году: прежнего "мужика с горячим спутником" довели до абсурда и окончательно "утратили" (как тут корректно пишут) в 2004-м.

Потолок вокзала, говорят, первоначально был расписан под звёздное небо, но при первом же ремонте в 1974 году начальство предпочло не искать астронома-художника, а просто всё забелить.

В 3 километрах западнее вокзала (фактически - севернее, но у Транссиба всего два направления) со стороны города санитарную полосу вдруг нарушает район, из окна электрички кажущийся филиалом Припяти. Расположенную здесь платформу Майск большинство электричек проскакивают без остановок, и в высокой траве не разглядеть фундамент вокзала, снесённого в 2014 году. Но именно в Майске начинался город.

Как бы цинично это ни звучало - это стероиды технического прогресса. Тем более такие войны, как Вторая Мировая. Ленд-лизовские конвои и героизм тружеников тыла привели к тому, кто к 1945 году Советский Союз заполонили грузовики и армейские джипы, но в кремле понимали, что после неизбежной ссоры с Америкой их будет нечем заправлять. Зародившаяся в 19 веке именно в России и исправно развивавшаяся что при капиталистах, что при коммунистах, в послевоенном СССР нефтеперерабатывающая промышленность требовала срочного расширения, причём с упором не на дизель, солярку или искусственный каучук, а на автомобильный бензин. Нефтяные месторождения Кавказа, однако, работали на пределе возможностей, присоединение Галицких нефтепромыслов мало что меняло, а Второй Баку между Уралом и Волгой только-только начинал осваиваться.

Европа, однако, столкнулась с теми же проблемами ещё до войны - рост автопарка ставил её страны в критическую зависимость от американской и румынской нефти, а потому "философским камнем" 1930-х стал "суррогатный бензин", который тогда пытались получать из каменного угля и горючих сланцев Эстонии и Шотландии: к началу войны на него приходилось до четверти европейского рынка.

В Советском Союзе самым подходящим сырьём для такого горючего сочли уголь из Черемхово, и вот уже в марте 1945 года в свежезанятом германском Блехгаммере начался демонтаж оборудования. Что это за Блехгаммер, выяснить было не так-то просто: в рунете это название упоминается только в контексте Ангарска, а немецкая википедия знает несколько Блехгаммеров, ни один из которых на центр тяжёлой индустрии совсем не похож.

На самом деле под этим названием скрывается Блаховня-Силезская в нынешней Польше, поглощённая в 1954 году городом Кенджезин-Козле. До войны это была польская деревенька, и построенный немцами в 1939 году завод 5 лет спустя стал для СССР даже не репарацией, а трофеем.

В мае 1945 года оборудование было доставлено в Сибирь, а в октябре первый стройдесант с одной лошадью, к которой вскоре добавилось 5 машин, сошёл с Транссиба в 40 километрах от Иркутска. Раньше названия Ангарск обзавелся слоганом - "Город, рождённый Победой!".

Первыми строителями Комбината №16 так же стали демобилизованные фронтовики, видимо надеявшиеся затмить в своей памяти картины разрушения картинами созидания. Однако стройка была слишком велика, чтобы на неё можно было завлечь достаточно добровольцев и вольнонаёмных, и вот к делу подключился проверенный метод сталинской эпохи - Китойлаг.

К 1949 году на стройке комбината работало более 36 тысяч человек, из которых чуть более тысячи жили не за колючей проволокой. Судя по всему, это был один из самых мрачных лагерей Советского Союза, оставшийся в тени всяких Бамлагов и Карлагов просто потому, что большинство документов о нём до сих пор засекречены. Не омыт он кровью, потом и слезами выдающихся поэтов и учёных - самыми, пожалуй, именитыми узниками Китойлага стали члены семьи палача прошлой волны Генриха Ягоды.

Сюда везли в основном простых мужиков, о которых не вспомнит в "Бессмертном бараке" столичная интеллигенция, и сколько их сгинуло на этой стройке - видимо, главная тайна тех документов.

Известно, что в первую зиму заключённые сожгли большую часть деревянных стройматериалов и даже собственные нары - альтернативой было околеть. К концу стройки главным бедствием были уже не голод и холод, а самый что ни на есть беспредел: хозяевами бараков стали уголовники, причём в большинстве своём - вайнахи, грузины и осетины. В мае 1953 года дело кончилось русским бунтом, причём восстали славяне не против начальства, а против воров: за несколько дней беспорядков было убито полторы сотни кавказцев, причём досталось и непричастным армянам. Когда всё улеглось, перед начальством вину на себя взяли те, кто был немолод и недавно получил 25-летний срок: им терять было нечего.

А стройка шла ударными темпами. В 1946-48 годах был возведён посёлок городского типа Майск для начальства и вольнонаёмных, этакое яйцо, из которого вылупился город, оставив пустую скорлупу.

Первый капитальный дом Ангарска появился на Октябрьской улице, 9, закончен в 1949 году. В 1951 Ангарск получил статус города, а Майск вошёл в его состав как удалённый район в зловонном подбрюшье промзоны. Окончательно опустел он уже в наши дни, и даже трамваи ходят туда всего несколько раз в день по расписанию.

Комбинат №16 был введен в строй в 1953-54 годах: поколение за поколением техника делалась всё более привередливой, но и нефтедобыча в Союзе стремительно росла. К моменту окончания стройки уже было не ясно, зачем вообще нужен суррогатный бензин, и к 1957-60 году комбинат переоснастили на переработку нефти. Ныне с мощностью 10,2 млн тонн в год и глубиной переработки 82% он замыкает десятку крупнейших нефтезаводов России между московской Капотней и башкирским Салаватом, уступая лидерам отрасли в Омске и Киришах примерно вдвое. Однако собственно нефтезавод занимает треть промзоны, а в основном от въезда в Ангарск до устья Китоя тянутся всякие сопутствующие химпроизводства.

После распада СССР завод досталась компании "Сиданко", в 2001 году исчезнувшей без следа - её месторождения, в основном в Предуралье, отошли Тюменской нефтяной компании, а АНХК - "ЮКОСу", с разгромом которого в 2007 году здесь воцарилась "Роснефть".

Население города сократилось в постсоветские годы на 20% (с 260 до 220 тысяч), в Иркутской области Ангарск уступает лишь самому Иркутску и далёкому Братску, а в остальной России превосходит иные региональные центры. Самый канонический транспорт индустриального города - конечно же, трамвай с оглушительно гремящими угловатыми вагонами из Усть-Катава.

Пущенная в 1953 году, это крупнейшая трамвайная система Иркутской области (34 км). Даже несмотря на то, что сейчас она переживает не самые лучшие времена: из 12 маршрутов осталось 5, а средний возраст вагонов - 22 года. В 2018 году были ликвидированы маршруты, дававшие наибольший пассажиропоток, и где-то в кабинетах местных чиновников наверняка уже строчат отчёты о нерентабельности, убыточности и необходимости срочно всё оптимизировать. Но пока что трамваи гремят, пусть и очень неравномерно - по части маршрутов один за другим, по части - раз в полчаса и реже. Вид вагонов по-пролетарски брутален.

А давняя местная маниловщина - соединить скоростной линией три пожалуй самых близкорасположенных в России трамвайных системы Большого Иркутска.

В Ангарске есть улицы и проспекты со звучными названиями, но они тут, кажется, просто для красоты. Некоторые заведения указывают свои адреса по улицам, видимо, для удобства приезжих, но официальная топонимика Ангарска не избежала позднесоветского романтизма с нумерацией по районам. Она же безошибочно разграничивает старую и новую части города - в первой кварталы, во второй - микрорайоны.

Но в обоих частях - прямые и широкие улицы, а кварталы столь обширны, что попробуй пойми, где искать 41-й дом, если вышел к 52-му. Проектировали Ангарск ленинградцы, и если к эпохе микрорайонов подобные проекты у них были поставлены на поток, как в Усть-Илимске или Северобайкальске, то в кварталах Ангарск - почти что губернский "уголок Петербурга" или хотя бы "сибирское Колпино".

Как и полагается индустриальному гиганту, совсем недавно здесь творилась жесть. В лихих 1990-х уличные банды превратились в преступные группировки со звучными названиями вроде Квартальские, Дроби или Пожарники. Последние во главе с Алексеем Бердуто прозвище своё получили от того, что тренировки и сборы устраивали в спортзале пожарной части. Начав в 1994 году как мелкие рэкитиры, к концу десятилетия они подмяли под себя весь Большой Иркутск, став по сути филиалом Братской ОПГ, чья деятельность выходила далеко за пределы региона.

Разгромленные силовиками в 2003 году, убить и покалечить "пожарники" успели десятки людей, но как бы не больше жертв было на счету у одного-единственного Ангарского маньяка - самого кровавого (убил 79 женщин и одного милиционера) и самого неуловимого (спокойно орудовал несколькими периодами в 1992-2010 годах) серийного убийцы в истории России. Почерк его был предельно банален - разъезжал на машине по ночным лесам вокруг города, приглашал подвезти нетрезвых девушек, а потом насиловал их и зверски расправлялся. К концу 1990-х местные уже не сомневались, что в городе орудует маньяк, а вот милиция то под давлениям столичных следователей сводила все эти убийства в одно дело, то вновь объявляла их разрозненной бытовухой.

Лишь в 2012 году генетическая экспертиза установила не только то, что все убийства были совершены одной рукой, но и что рука эта участвовала в их расследовании - маньяком оказался отставной милиционер Михаил Попков, на службе в 1992-98 годах известный коллегам своей карикатурной доброжелательностью, за которую называли его Гуинплен или Миша Улыбка. Задержать себя он позволил без сопротивления, на первом же допросе перечислил всех жертв, которых помнил, заодно поведав о том, что избавлял мир от падших женщин, а план превзойти Чикатилло он не только осуществил, но и перевыполнил вдвое. За что и получил, - редчайший случай в русском делопроизводстве, - два пожизненных срока.

Однако помимо суровых нравов рабочих окраин есть в любом индустриальном гиганте и другая грань - техническая интеллигенция. Огромные заводы требуют огромного количества специалистов самых разных отраслей от инженерии до логистики, а у многих из этих специалистов слишком широк кругозор и слишком неординарно мышление, чтобы работа не дополнилась хобби. Поэтому не стоит удивляться тому, что первый в России частный театр открылся в 1980-х годах в Комсомольске-на-Амуре, в Полевском директор завода устроил музей в старинной домне, в крошечном шахтёрском Чегдомыне отличный турклуб, Пермь слыла центром уфологии, Днепропетровск был столицей "Что? Где? Когда?", а в мрачной даже под мирным небом Горловке главная достопримечательность - музей миниатюрной книги.

Редкий индустриальный гигант обходился в советское время без чего-нибудь вроде авторского театра, сильной команды по малоизвестному виду спорта, въедливого краеведческого кружка или первоклассного турклуба, но особенно везло тем городам, в которых находился увлечённый коллекционер. Вот и Павел Курдюков, родившись в 1908 году в вятской деревеньке Курдюки, перебрал несколько рабочих специальностей, став в итоге наладчиком измерительного оборудования. В 1930-каком-то году в Красноярске он купил свои первые часы, а к 1969 году его коллекция часов разрослась настолько, что стала основной для целого зала краеведческого музея в Ангарске, где Павел Васильевич работал с 1950 года в тресте "Сибтяжавтоматика".

Смотрительницей зала стала его жена Ульяна Яковлева, сам же Курдюков устроился в часовую мастерскую, а в отпуска ездил по стране и регулярно пополнял свою коллекцию. Его не стало в 1985 году, что видимо и сподвигло местные власти создать отдельный музей часов, в 1991 году переехавший в новое здание у главной площади. И хотя я редко успеваю в подобные музеи, меня убедили, что это главная достопримечательность Ангарска.